Просто дождись, любовь моя (пройдёт всего лишь вечность) (гет)

Он не говорит «до свидания».

При следующей встрече она не говорит «здравствуй».

Им и так есть что сказать друг другу, и это важнее.

Они ложатся в одну постель, чтобы узнать заново то, что прошедшие годы у них отняли, переделали, чему придали новое значение, новые цели, во что вдохнули новые души.

— Как? — спрашивает он, когда она опять одета и поворачивает ручку двери.

У неё снова длинные волосы, одна прядь упрямо обвивается вокруг шеи, закрывая отпечатки его пальцев и следы его губ. В конце концов, это же её упрямство.

Она улыбается. Закрывает за собой дверь.

В конце концов, училась она у лучших.

Он никогда не верил, что всё кончено.

Она — верила. И потому так отчаянно боролась, чтобы изменить это.

— Опять ты переехал, — ругается она с порога.

Он пожимает плечами.

Причину она знает и так. Если его нашла она, по её следам могут прийти многие другие.

Уже расстёгивая пальто, она огибает его и входит внутрь, долгим взглядом обводит квартирку — меньше предыдущей.

Он остаётся у двери.

— Почему? — спрашивает он на этот раз.

Её пальто падает на диван. За ним следует блузка. На её коже появились новые шрамы; его — постепенно сглаживаются у неё на глазах.

Они больше не сочетаются.

Они никогда не сочетались.

Тем не менее, его руки помнят, как обнимать её, а её губы чертят знакомую дорожку вниз по его телу.

Может быть, поэтому.

От наступления темноты до рассвета. Тайная операция в его собственном доме.

Он оставляет для неё хлебные крошки, чтобы она нашла его. Ждёт, растит сына, но растут и сомнения.

— Когда? — спрашивает он однажды. — Когда ты перестанешь приходить?

Её взгляд стал старше, но на секунду он вспыхивает — и вот она, девушка, которую он встретил в невыносимо белой комнате.

— Майкл…

Это его имя. Всего лишь его имя.

Он помнит, как сделал то же самое. Произнёс единственное слово, которое дало хоть как-то укрыться от отражённого в её глазах предательства.

Он закрывает глаза и протягивает ей руку.

(Он перестаёт задавать вопросы).

— В следующие выходные приедет Адам, — говорит он. Первый Отдел настолько въелся под кожу, что его взгляд даже не скользнул к фотографиям на тумбочке.

Её — наоборот. Она изучает снимок ухмыляющегося юноши и мужчины постарше рядом с ним. Она — здесь и сейчас, с ним, и больше нигде. Её рука у него на груди легонько сжимается — знак вопроса, который она никогда не задаст.

— Как думаешь, он меня помнит? — вместо этого спрашивает она.

Когда-то он лгал ей. Легко, как дышал — ведь это было так же важно. Теперь нет ничего важнее его сына.

— Не дай ему увидеть тебя, Никита. Никогда.

Это не ответ.

Первый Отдел преподал хороший урок.

Всё всегда сводится к Первому Отделу, не так ли?

Ему снится она в свете солнца. Он воображает, что они идут рука об руку по улице, молодые, иные, и тысячи незнакомых людей смотрят на них.

Когда она в доме, у него плотно задёрнуты шторы.

Он читает газеты, следит за новостями — и слишком хорошо обучен, чтобы не отличить реальность от фальшивок. Он вычисляет её решения, прикидывает имеющиеся у неё варианты, в то время как на экране сменяется репортёр.

— Правильно ли я поступила? — как-то ночью тихо спрашивает она ему в плечо.

Он не притворяется, что не понимает. Назревает война, сотня жизней в обмен на страну.

— В любом другом сценарии потери были бы намного хуже.

Нет здесь правильных поступков, вот что он имеет в виду.

Она кивает, закрывает глаза.

Ему снится, что она стоит на командном балконе, наблюдая, как другие оперативники выполняют её распоряжения. Он воображает, что они стоят рядом, старше, иные, и все остальные смотрят на них снизу вверх.

Он не может сказать, который сон из двух — кошмар.

В следующий раз он целует её в лоб у порога.

— Не проси совета, если не хочешь, чтобы я вернулся.

Его сломала и собрала заново легендарный мастер своего дела — без Мэдлин другого подобного ему им не создать. Никиту не сломали, но он научил её всему о слабостях и уязвимых местах. Она научилась, и поэтому всё ещё у руля. Он не разучился, и поэтому всё ещё жив.

Они оба слишком совершенные продукты системы, лучшие на все Отделы. Несмотря на то, что одна руководит, а другой — её бегство от реальности.

Они могли бы быть ещё лучше, и он это знает. Вместе они могут отточить свои преимущества до остроты идеального лезвия. Время не властно над тем, кто они и что они.

— Я не хочу, — её глаза распахиваются от удивления. — Майкл, я бы никогда...

Он ласково гладит её по волосам.

— Я знаю.

В эту ночь он добивается от неё обещания остаться на завтрак. Кстати, довольно быстро.

Кое в чём они рушат шаблон.

— Я люблю тебя, — говорит он.

— Я люблю тебя, — говорит она.

Это важные слова.

Все остальные вопросы и ответы могут подождать ещё.