Мертвые остаются мертвыми (джен)

Какая страшная ошибка — продать часть станции бракири в День Мертвых!

Г’Кар ходил к капитану Локли и пытался ее отговорить, но ничего не получилось. Эти богатеи-бракири были очень убедительны, и надо же было капитану сослаться на его собственную Декларацию! Нарн кипел и злился — его каюта оказалась на выкупленной территории. Придется спать в другом месте. Все еще негодуя на капитана и всю эту «терпимость к религиозным верованиям», Г’Кар переоблачился в ночнушку, взял под мышку подушку и отправился в рубку. По коридорам разносились песнопения (скорее, завывания) бракири, всюду были развешаны кометы и черепа. Ужасная, ужасная ошибка, ворчал про себя нарн.

Пройдя полдороги, Г’Кар понял, что забыл сделать срочный звонок. Он застыл, размышляя, ждет ли дело или надо вернуться. Потом решил, что позвонит из рубки — конечно, лишние уши нежелательны, но из-за Дня Мертвых и приезда Рибо и Зути рубка, скорее всего, почти пуста (поэтому он и отправился спать именно туда). Решив таким образом, Г’Кар успокоился и двинулся дальше.

Он уже почти дошел до нарисованной на полу черты, означающей конец территории Бракири, как вдруг проход начал заполняться какой-то красной субстанцией.

— Проклятье! Не успел!

* * *

Г’Кар осторожно вошел в каюту и двинулся к столу. Выпить сейчас не помешает — может, все это просто слухи, и ни один мертвец не захочет сегодня посетить его.

Голос, показавшийся знакомым, произнес из темноты:

— Не найдется ли выпить?

Нарн вздрогнул. Прямо мысли читает.

— Знаете, радость быть мертвым в том, что мне теперь не страшен яд. Ничего больше не страшно — ни яд в бокале, ни разъяренная толпа нарнов, ни, тем более, всего один нарн, даже такой здоровенный и злой, как вы, Г’Кар.

Даже если он не узнал голос сразу, произнесенные слова подсказали Г’Кару, кто перед ним. Лицо было в тени, но высокая прическа выдавала знатного центаврианина.

— Лорд Рифа? Какой сюрприз, — Г’Кар медленно сел за стол напротив и демонстративно положил перед собой нож.

— Прошу вас, Г’Кар. Неизвестная сила воскресила меня на одну ночь не для того, чтобы мстить. Хотя… мысль интересная. Впрочем, ваша смерть меня не вернет. Давайте просто поболтаем. Но сначала налейте что-нибудь.

Г’Кар, не сводя с Рифы глаз, принялся аккуратно разливать по маленьким рюмашкам крепкое нарнское тари. Не слишком изысканный напиток для центаврианского лорда, но его никто не звал, пусть пьет что есть.

— Почему вы пришли ко мне?

— А почему нет? Вы были причиной моей смерти.

— Нет, не я. Вас убили из-за темных политических делишек и потому, что вы убили возлюбленную Моллари. Он оказался достаточно сентиментален, чтобы как следует отомстить.

— А вы с ним прям сдружились, я смотрю. Ходите везде вместе.

— Я его телохранитель.

Рифа фыркнул, пытаясь подавить смех, а потом все-таки рассмеялся в голос.

— Знаете, я все думал, почему вы прошли через все испытания живым, вернули свой мир, повергли Центавр в хаос, а я не дожил даже до ключевых событий в нашей войне. Это, видите ли, очень обидно, когда твоя жизнь прерывается прежде, чем начинается самое интересное. У землян есть такой любопытный вид искусства, называется «кино» — ты в течение нескольких часов подглядываешь за чужими жизнями, чьей-то историей. Обычно они стараются за очень ограниченное время рассказать все самое важное, чтобы зрителю было интересно. Так вот, у меня такое чувство, будто мое кино выключили на середине.

Г’Кар помолчал, доливая тари в свой бокал.

— И мне повторите, пожалуйста, — попросил лорд Рифа. — Крепкая штука, но меня теперь мало что берет. Даже хорошо, огонь по жилам, вроде как чувствуешь себя живым.

— Если я правильно понял смысл церемонии бракири, сейчас вы действительно живы, — Г’Кар взял рюмку из рук центаврианина, плеснул туда тари. — А вы изменились, Рифа. Я, конечно, плохо знал вас, да и не хотел знать. Но сейчас вы как будто поумнели.

— Смерть меняет людей к лучшему, — рассмеялся Рифа.

— Я все думаю о вашем вопросе, — даже не улыбнувшись, продолжал нарн. — Почему я выжил, а вы не дошли даже до середины пути?

Рифа осторожно поднес рюмку к носу и поморщился.

— Полагаю, — продолжал Г’Кар, — все дело в намерениях.

Лорд приподнял кустистую бровь.

— Видите ли, Рифа, мои намерения были бескорыстными и благородными. Я ничего не хотел для себя. Вселенная чувствует такие вещи.

— Боги, Г’Кар, вы действительно верите в эту чушь? Мои намерения тоже были самыми благородными — я мечтал вернуть силу, власть и величие республики Центавр.

— Но вы мечтали и о личной славе и возвышении.

— А вы нет?

Г’Кар насмешливо посмотрел на гостя.

— А я — нет.

Рифа возвел глаза к потолку, всем своим видом выражая полнейшее недоверие.

— Вы думаете, что чисты и невинны, Г’Кар, поэтому живы?

— Почему бы нет? Нормальное объяснение, ничуть не лучше любого другого. Но если оно вам не нравится, могу предложить такое: мне повезло, а вам нет.

Рифа залпом осушил рюмку и с громким стуком поставил ее на стол.

— Что ж, это объяснение выглядит куда более правдоподобным.

Г’Кар впервые с начала этого странного вечера улыбнулся и немного расслабился. Мертвый центаврианин, даже если он выглядит столь живым, не причинит ему вреда. Мертвые остаются мертвыми. А ведь только такими ему центавриане и нравятся. Ну, кроме Моллари. Хотя тоже бывает… А, ладно.

— Чем займемся, Рифа? Я так понял, у нас вся ночь впереди.

Лорд приподнялся со стула и стянул с себя украшенный золотой вышивкой сюртук.

— Давайте нахреначимся, как говорят земляне.

— Напьемся в хлам?

— Налакаемся до потери пульса.

— Идет. Отличный план, — и Г’Кар снова разлил по рюмашкам ядреный нарнский самогон.