Однажды на Рождество (гет)

Он никогда не любил вечеринки, которые каждый год Дамблдор устраивал в учительской в канун Рождества. Он вообще не любил праздники. Все эти улыбающиеся лица, болтовня ни о чем, веселый смех — его раздражали. Он был бы рад забиться поглубже в свои подземелья, словно мышь в нору, в надежде, что окружающие о нем забудут. Но действительно верить в такое чудо было бы с его стороны крайне наивно. Дамблдор о нем никогда не забывал.

Блестящие голубые глаза за стеклами очков-половинок весело смотрели на него, словно ожидая чего-то. Северус вынырнул из пучины собственных мрачных мыслей и натянуто улыбнулся, делая вид, что оценил анекдот, который директор упоенно рассказывал ему последние несколько минут. По мановению его волшебной палочки опустевший бокал Снейпа сам собой наполнился пуншем, и Северус машинально сделал глоток, чувствуя, как приятное тепло разливается по организму, наполняя тело легкостью.

Глаза директора хитро блеснули.

— Если вы думаете меня напоить, то у вас ничего не выйдет, — спокойно произнес он, в упор глядя на Дамблдора. — Снова.

— Я не тороплюсь, — улыбнулся директор. — Это Рождество не последнее.

Каждый год одно и тоже. Северус мысленно вздохнул, но говорить ничего не стал.

Громкий смех привлек его внимание. У жарко полыхающего камина, занимая собой почти весь диван, расположился школьный лесничий. Его наполовину скрытое косматой бородой лицо раскраснелось то ли от жара огня, то ли от количества выпитого алкоголя. Активно жестикулируя, он что-то рассказывал сидящим вокруг коллегам. Все смеялись, подначивая великана, чтобы он рассказал что-нибудь еще. Хагрид всегда был кладезем всевозможных историй, на все случаи жизни. Сидящая напротив гиганта профессор МакГонагалл что-то негромко сказала, и компания снова разразилась громким хохотом, а Хагрид покраснел еще больше, смущенно улыбаясь.

Было странно видеть профессора трансфигурации без ее неизменной зеленой мантии и строгого пучка. В этот вечер она была в темно-синем платье, соблазнительно обтягивающем неожиданно стройную фигуру (под свободной мантией всегда было не разглядеть), темные волосы собраны в высокую прическу и несколько упругих локонов обрамляют точеное лицо.

— Любуешься видами? — усмехнулся директор, проследив за его взглядом.

— Интересный орнамент каминного портала. Похож на древние письмена, — и глазом не моргнув, соврал Снейп. — Кельтский?

— Язык пиктов*. Перерыл уже целую кучу справочников, но так и не понял, что за послание там зашифровано. Надо бы спросить у Минервы, она неплохо в этом разбирается.

Брови Снейпа удивленно приподнялись, вызвав добродушный смех директора.

— Умение превращать ежа в подушечку для иголок и феноменальные способности в шахматах не единственные достоинства моего заместителя.

Северус невольно посмотрел в сторону сидящий в кресле МакГонагалл. Их взгляды на мгновение встретились, и Минерва улыбнулась ему уголками губ, чуть приподняв бокал с вином, что держала в руке.

— Знаю, ты все равно меня не послушаешь, — Дамблдор поднялся из кресла и похлопал Снейпа по плечу, весело улыбнувшись, — но попробуй повеселиться. Хотя бы в этот вечер, — голубые глаза лукаво блеснули за стеклами очков. — Вдруг понравится.

С этими словами директор направился в сторону о чем-то шептавшихся профессоров Трелони и Синистры. В качестве хозяина вечера он следил, чтобы никто из гостей не скучал.

Снейп коротко вздохнул.

— Идите к нам, Северус, — раздался вдруг приятный женский голос. Профессор МакГонагалл смотрела на него со своего места, чуть выглядывая из-за закрывшей обзор мадам Помфри, только что присоединившейся к компании. — Мы не кусаемся.

И снова эта едва уловимая улыбка на тонких губах. Она почему-то завораживала. И Снейп молча подчинился, не в силах противиться этой улыбке. Странно. С ним прежде никогда такого не случалось.

Остаток вечера пролетел незаметно. Давно ему не было так легко и… весело. Флитвик оказался большим знатоком пошлых анекдотов, от которых сидящие вокруг дамы смущенно краснели. А с мадам Помфри оказывается можно обсудить необычные способы приготовления редких зелий. Она даже обещала показать Северусу одну из своих работ на эту тему, написанную несколько лет назад для целительского журнала. Хагрид, как всегда, веселил всех удивительными историями. А с Минервой они, наверное, впервые просто обсуждали квиддич, а не спорили до хрипоты, прожигая друг друга недовольными взглядами. Удивительно, но в этот вечер декан Гриффиндора была совсем на себя не похожа. Больше всего она напоминала Северусу кошку, мягкую и расслабленную. Никакой строгости во взгляде и этих вечно нахмуренных бровей. Даже ее движения, обычно резкие и деловитые, сейчас были плавными и грациозными.

Не желая показаться невоспитанным, Северус старался лишний раз не смотреть на нее, но взгляд его черных глаз снова и снова возвращался к сидящей напротив женщине.

Сколько ей лет? Немногим больше пятидесяти наверное, если учитывать сколько он ее знает. Но выглядит она явно моложе. На лице почти нет морщин, и волосы еще черны. Кожа гладкая и светлая, о такой говорят цвета слоновой кости. Прежде он никогда не обращал на это внимание.

Она заметила его изучающий взгляд, и ее щеки смущенно порозовели. Северус поспешил отвернуться, мысленно проклиная себя. Пришлось сделать вид, что он увлеченно обсуждает зелья с мадам Помфри. Впрочем, беседа его действительно увлекла, и на какое-то время Северус забыл о происходящем вокруг. Когда же, наконец, Поппи попрощалась и ушла, Снейп с удивлением осознал, что кроме него и МакГонагалл в учительской никого не осталось. Все постепенно разошлись. Часы над каминной полкой пробили три ночи. Минерва все также сидела в кресле, задумчиво глядя на полыхающий за каминной решеткой огонь. Казалось, мысли женщины витают где-то далеко за пределами учительской. Северус невольно залюбоваться ею. Все же удивительный сегодня вечер.

— Профессор, — он осторожно коснулся женской руки, покоящейся на мягком подлокотнике кресла, — все разошлись. Наверное, и нам пора?

Минерва едва ощутимо вздрогнула и подняла на него рассеянный взгляд.

— Что… — она окинула опустевшую комнату удивленным взглядом и, словно спохватившись о чем-то, поднялась на ноги. — Да, Вы правы, Северус. Простите, я задумалась.

Снейп пропустил ее вперед, направившись следом за ней к двери. Ее рука потянулась к дверной ручке, но внезапно Минерва обернулась.

— Знаете, Северус, а вы сегодня были совсем не таким, как обычно, — улыбнулась она своей мягкой, какой-то кошачьей улыбкой, от которой у Снейпа по телу разлилось приятное тепло. Наверное, все же не стоило так налегать на пунш.

— Вы тоже, Минерва.

Отблески пламени играли в ее глазах, делая их удивительно притягательными. Оказывается, они у нее синие. Не голубые, как, например, у директора, а именно синие, теплые и бездонные, словно морские глубины. Ее взгляд затягивал. И прежде чем Северус осознал, что он делает, он шагнул к стоящей перед ним женщине и коснулся ее губ в нежном поцелуе. Его руки заскользили по ее плечам, чувствуя, как податливое женское тело расслабляется в его объятиях. Ее дыхание пахло вином и спелыми яблоками. И этот аромат пьянил ничуть не меньше, чем рождественский пунш.

В затуманенном разуме вдруг вспыхнула запоздалая мысль «что он делает?», но в следующее мгновение он с удивлением осознал, что Минерва отвечает на его поцелуй. Повинуясь внезапному порыву, он притянул женщину к себе, чувствуя, как учащенно забилось ее сердце. Ее руки обвили его шею, и на несколько бесконечно долгих минут они потерялись в вихре захвативших их эмоций.

От подаренного поцелуя кружилась голова. Минерва мягко отстранилась и тепло улыбнулась ему, и от этой улыбки что-то приятно шевельнулось в груди.

Она подняла свои бездонные синие глаза куда-то поверх головы Снейпа и внезапно рассмеялась приятным бархатистым смехом. Прямо над тем местом, где они стояли, цвела веточка омелы.

— С Рождеством, Северус…

Примечание к части

* Пикты — древнейший из известных народов, населявших Шотландию.