Отчуждённость (гет)

Он не мог просить у них прощения, тем более после всего, что совершил. Но это не избавляло от странного нового чувства, к которому он начал привыкать. Неприятного чувства. Краткое исследование показало, что это одиночество, возможно, в сочетании с чувством вины и некоторыми другими эмоциями. Мысль спросить Хэнка была соблазнительной, но его присутствие обычно приносило безграничное ощущение тепла и безопасности, так что Коннор забывал о тревогах и волнениях. К тому же Хэнк спал, и теперь он снова был предоставлен самому себе.

Он любил уединяться по ночам на крыше заброшенного дома. Лёгкий ветерок был практически неощутим, но датчики Коннора его регистрировали. Одиночество странно успокаивало: почти незначительно, но и этого хватало. Далёкое сияние разноцветных неоновых вывесок давало немного света, блики на лице ярко выделялись в темноте ночи. Руки были расслаблены, взгляд скользил по зданиям, ни на чём особенно не задерживаясь.

Мысли Коннора блуждали, будто нарочно всплывали воспоминания, усиливавшие его нынешние чувства. Выражения их лиц, недоверие и даже порой неприкрытая ненависть, читавшаяся в устремлённых на него взглядах. Это было не так очевидно, как человеческие перешёптывания, но он прекрасно знал об их дистанционном способе общения. Их можно было понять; в конце концов, единственной целью его жизни было преследовать таких, как они.

Однако Маркус был готов его принять. Даже когда Коннор направил на него оружие, взамен он получил любовь. В своём оптимизме и вере в других лидер мог сравниться с выдающимися историческими деятелями. Коннор мог представить, как Маркус отреагировал бы, доверься он ему: постарался бы убедить, что время лечит, что действия Коннора характеризуют его с лучшей стороны. Маркус был оптимистичен до пределов разумного.

Ближайшие соратники Маркуса тоже хотели его принять, даже те, чьей дружбы он не ожидал. По крайней мере, он надеялся, что может называть их друзьями. Джош, убеждённый приверженец мира, удивлял его меньше всего. Его независимый склад ума был достоин восхищения. Коннор не знал, чего ожидать от Саймона. Похоже, Саймон был согласен с большинством решений Маркуса, но, в конце концов, он казался просто уставшим. И ещё была Норт, сторонница более жёстких мер…

— А я думала, где ты…

Легка на помине.

Коннор повернул голову так, чтобы лица не было видно, но при этом его можно было узнать. Минуту длилось молчание. Тихие шаги Норт были единственным звуком на фоне голосов ночного города. Коннор опять повернулся к панораме, но ему вовсе не были нужны звуковые сигналы, чтобы понять, где она. Поблизости раздался тихий смешок; они стояли рядом, Норт всматривалась в его невозмутимое лицо.

— И где же я это раньше видела? — задумчиво протянула она, в её голосе звучало лёгкое удивление.

Коннор посмотрел ей в глаза, со смущённым видом немного наклонил голову. Норт перенесла вес на другую ногу и широко улыбнулась в ответ на его молчаливый вопрос. С порывом ветра волосы упали ей на лицо, и она отбросила их назад.

— Маркус тоже любит сидеть на крыше и размышлять.

— Вы с ним близки?.. — с интересом начал Коннор и осёкся.

— Так он говорит, — Норт скрестила руки на груди и повернулась, чтобы лучше его видеть. Её игривое настроение сменилось разочарованием и тоской. — А ты бы мог сказать, что…

— У вас что-то случилось? — поинтересовался Коннор, повторив её движения.

— Тебе не надо переживать, у нас всё хорошо…

— Судя по голосу, ты не очень в этом уверена.

— Он весь день был с Саймоном, ничего не случилось.

Минуту Коннор молчал, обдумывая, стоит ли вдаваться в расспросы. Норт говорила правду, хотя её голос свидетельствовал об обратном. Ещё несколько секунд он смотрел на город и, наконец, принял решение.

— Так как ты меня нашла? — спросил Коннор.

— Благодаря твоей любви к светодиодам, — самодовольно заявила Норт.

Коннор осмотрел свою одежду. Он не надел свой форменный пиджак, но его куртка тоже была украшена светящимися элементами. Это было несколько нерационально, как он только что понял. Светодиоды на одежде давали странное ощущение удобства, а может, у него просто такое представление о красоте. Он пока не знал точно.

— Спасибо тебе, — голос Норт вырвал его из размышлений.

— За что? — удивился Коннор.

— За то, что сделал… — Норт опять шаркнула и искренне улыбнулась. — Это было самоубийственно.

— Я всегда выполняю задачи, — прямо заявил Коннор; эта фраза прозвучала более приветливо, чем обычно, непринуждённая уверенность поднимала настроение.

— У тебя сейчас есть задача? — спросила Норт.

Коннор повернулся к панораме города и задумался над вопросом. Формально, они с лейтенантом сейчас вели расследование. Но, насколько он знал Норт, такой ответ её бы не устроил. Нет, она бы предпочла более личный ответ, более многозначительный.

— Я, по правде, не знаю… — слова сорвались с губ, тихие, но различимые. — Думаю… Я просто хочу найти себя.

Норт кивнула:

— Общая цель нашего народа.

Между ними повисло молчание, не напряжённое, но тяжёлое от невысказанных слов. Грудь сжало от переполнявшего его желания открыться Норт. Логика взяла верх, и он сдержался, но чувства продолжали его терзать. Норт хмыкнула, повернулась и села на парапет крыши. Она просунула руки между коленями, наклонилась и подняла голову, чтобы посмотреть Коннору в глаза.

— У тебя есть мысли? Насчёт себя? — тихо спросила она.

— Трудно сказать, — наконец, ответил Коннор после долгого молчания. — Я знаю простые вещи: кто мои друзья, что я люблю, а что — нет…

— А как же цели? — голос Норт был мягким, успокаивающим.

— Нет, — голос погрузившегося в воспоминания Коннора был тихим. Задумавшись, он осматривал пейзаж. — Ну, а ты?

— Я собираюсь помогать нашему народу. Нас признали, но ещё нескоро мы добьёмся полного равноправия, — ответила Норт.

Коннор кивнул в знак понимания. Люди меняются медленно — такова их природа. Развитие всегда требует времени, с самого начала.

— Это достойно восхищения, — случайно проговорил он вслух. — Вы полностью отдаётесь своему делу. Все вы.

Норт села прямо и прищурилась.

— Коннор?

— Хм? — он всем телом повернулся к ней, ожидая уточнения.

Норт не пошевелилась; между ними повисло ожидание. Она приоткрыла рот, пытаясь подобрать слова. Наконец она покачала головой, глядя на противоположный конец крыши.

— Нет, ничего, — она опять покачала головой.

Коннор просто посмотрел на неё, потом, немного помедлив, сжал губы и повернулся лицом к виду на город. Он не собирался настаивать, потому что понимал, что она сейчас чувствует. Минуту оба молчали, и он вновь заговорил:

— Ты веришь, что люди могут измениться?

Норт повернулась к нему с задумчивым видом.

— Некоторые — да…

Ветер, трепавший их одежду и волосы, прекратился. У Коннора всё сжалось внутри — довольно знакомое ощущение. Но обстоятельства были совсем не привычными. Боялся ли он быть отвергнутым? Глупый вопрос, учитывая её дружелюбный нрав, так почему же?

— Раньше я думала, что люди меняются, когда сталкиваются с агрессией или страхом. Но как же я ошибалась! — слова Норт вернули Коннора в реальность. — А, может, я просто хотела отомстить, — фыркнула Норт.

Любопытство взяло верх, и Коннор спросил:

— За что?

— За то, что люди держали нас как рабов, издевались над нами, использовали нас, словно… — охваченная воспоминаниями, Норт машинально покачала головой. Её голос утих, будто ей было трудно продолжить говорить.

Коннор опустил руки, подошёл и после секундного колебания сел рядом. Чутьё подсказывало, что она скрывает что-то. Ещё одна причина, которой Норт не хотела — или не могла — поделиться. Будет ли смена темы наилучшим вариантом действий?

— А что насчёт андроидов? — внезапно спросил Коннор.

Норт вопросительно хмыкнула.

— Как ты думаешь, андроиды могут меняться? Или мы всё ещё рабы нашей программы? — напрямую задал вопрос Коннор.

— Я… — Норт осеклась, на секунду сбитая с толку. — Я об этом раньше не задумывалась.

— Число преступлений с участием андроидов экспоненциально возросло, причём андроиды, по новым законам, выступают как в роли потерпевших, так и подозреваемых, — произнёс Коннор своим обычным сухим тоном и вздохнул.

— Тебя это беспокоит? — тихо спросила Норт.

— Нет, — сказал Коннор обыденно, ничуть не сомневаясь в ответе. — Просто мысли вслух.

— Значит, не это тебя мучает? — озадаченно спросила Норт.

— Нет, — странно, но эта идея заставила Коннора улыбнуться. — Нет, совсем не это.

— Хочешь об этом поговорить?

— Не знаю, — подумав секунду, ответил Коннор.

— Ну, по крайней мере, ты сказал честно, — засмеялась Норт, качнув головой, и села боком. — Как тебе такое: мы перестанем предаваться раздумьям на крыше и пойдём куда-нибудь?

— У тебя есть место на примете? — Коннор наклонил голову, наблюдая, как она встаёт и стряхивает с одежды сырые крошки.

— Я знаю одно место… — Норт указала головой на лестничный проём. Коннор встал.

— Веди, — взмахом руки он подчеркнул свои слова.

Почти всю дорогу они молчали, лишь изредка обмениваясь случайными замечаниями о деталях пейзажа или странном человеческом поведении. Было хорошо. Коннор ценил спокойную тишину. В груди нарастало лёгкое волнение; ему было любопытно, куда она его ведёт.

Начал накрапывать дождь. С приходом весны дожди участились. Застигнутые врасплох люди без зонтов спешили найти укрытие. Коннор и Норт шли как ни в чём не бывало, некоторые прохожие тоже не обращали внимание на внезапный ливень. Реакция на погоду — вот что помогало без труда различить людей и андроидов.

Довольно скоро они дошли до места, которое Коннор машинально посчитал целью их прогулки. Они заметили старую железную калитку в заборе, окружавшем парк. Она была закрыта неплотно — по недосмотру, или, может, она вообще не должна была закрываться. Норт открыла калитку, ржавые петли неприятно заскрипели, и она вошла. Он последовал за ней, калитка захлопнулась, и скрип прекратился. Упавшие ветки хрустели под ногами; тем временем, внезапный ливень перешёл в моросящий дождь.

Игровая площадка. Вот куда Норт его привела. Коннор слегка улыбнулся, глядя, как Норт садится на качели, чьи цепи протестующе заскрипели. Скрипели они не так сильно, как калитка, и этот звук дополнил атмосферу парка. Коннор, не раздумывая, сел рядом с Норт. Он сидел неподвижно и наблюдал, как она слегка раскачивается вперёд-назад. Эта картина вызвала странное чувство ностальгии, и он понятия не имел, почему. Ощущение, что ты не в своей тарелке — этот термин лучше всего описывал чувства Коннора.

— Иногда мне хочется, чтобы у меня было детство, — как бы невзначай сказала Норт, поджав ноги, чтобы придать импульс качелям.

Коннор с задумчивым видом покосился на неё. Он попытался проанализировать это чувство, смоделировать его, и не смог. Он был не в состоянии понять её желание. Коннор с любопытством посмотрел на неё.

— Почему?

— Они не беспокоятся. Им, детям, не нужно беспокоиться. Они такие неиспорченные во всём, — голос Норт снова звучал мягко, движение качелей было едва заметным. — Я до сих пор не могу верить людям. Но я не против провести время с детьми.

Коннор слегка кивнул, не заметив, что его рот немного приоткрылся.

— Да, это разумно, — сказал он после краткого молчания, устраиваясь поудобнее на качелях.

Под внимательным взглядом Норт он заёрзал ещё сильнее. На секунду что-то на земле привлекло его внимание, немного погодя он перевёл взгляд от камней внизу на деревья вокруг. Смех вывел Коннора из этого нервного состояния, он повернул голову, чтобы взглянуть на спутницу.

— Что? — Коннор склонил голову. Он не мог сдержать улыбку, к удивлению Норт.

— Это всё… ты, — выдохнула Норт, пытавшаяся перестать хихикать.

— Не понимаю, — Коннор покачал головой, потом слегка повернулся и наклонился вперёд.

— Твои манеры. Не думаю, что слово "неловкий" описывает их абсолютно точно, но довольно близко, надо сказать, — ухмыльнулась Норт.

— Полагаю, это должно оскорбить меня, мисс, — непринуждённо пошутил Коннор.

— О, беспощадный охотник на девиантов теперь оскорблён, да? Во дела… — Норт осеклась. Очевидно, её слова были шуткой… Коннору показалось, что его искусственное сердце сдвинулось с места. Похоже, это было заметно по его лицу, потому что поза Норт из игривой стала более серьёзной. — Ты ведь понимаешь, что я просто тебя подначиваю? — обеспокоенно спросила она.

— Конечно, — Коннор внутренне вздрогнул от интонации своего голоса, которая получилась более механической, чем он хотел. Неловкое молчание тянулось, пока облака, видимо, не решили сбросить на землю очередную порцию сильного дождя. Внезапный резкий ливень никак на них не подействовал, но всё-таки явление природы заставило Норт опять улыбнуться.

— Тебе надо бы прийти на следующее собрание, — она толкнула качели назад и выпрямила ноги.

— Сомневаюсь, что это хорошая мысль, — прямо заявил Коннор.

Норт задумчиво хмыкнула.

— Я не согласна.

— Конечно, ты не согласна, — Коннор сел прямо и начал слегка раскачиваться вперёд-назад.

— И что это должно значить? — Норт ещё сильнее оттолкнулась назад, чтобы придать качелям больший импульс.

— Ты знаешь, что я имел в виду, госпожа Революция, — с иронией ответил Коннор.

— Госпожа Революция… я могла бы привыкнуть к этому, — весело ответила Норт.

Коннор хихикнул.

— Конечно…

— И поэтому… — протянула Норт, продолжая качаться.

— И поэтому? — Коннор поднял бровь в ожидании дальнейших объяснений.

— Тебе следует прийти, — таков был её ответ.

— Я не приду, — сказал Коннор.

— Нет, ты придёшь.

— Значит, у меня теперь нет выбора? — Коннор усмехнулся и откинулся назад.

— Верно, — невозмутимо ответила Норт, подражая его интонации.

— Ты странная, — рассмеялся Коннор.

— А ты странный, потому что не хочешь идти, — парировала Норт.

— Почему ты так зациклилась на этом? — задал вопрос Коннор.

— А почему ты так зациклился на том, чтобы не приходить? — Норт резко прекратила раскачиваться и поставила ноги на землю. Она испытующе смотрела на него.

— Ладно, — Коннор вздохнул от притворной досады, — ладно, я приду, если тебя это обрадует.

— Хорошо, — Норт встала, явно довольная собой. — Тогда скоро увидимся.

— Увидимся, — подтвердил Коннор. По его лицу нельзя было понять, что у него ноет в груди. Норт развернулась и пошла, его взгляд задержался на её спине, пока она не пропала из виду. Ссутулившись, Коннор смотрел на место, где только что сидела Норт, и слегка раскачивался.

Дождь медленно утих. Листья шелестели на ветру. Коннора окружало мягкое оранжевое свечение. Подул ветер. Возможно, Коннор ещё сюда вернётся.

Определённо, это место больше располагает к мечтам и размышлениям, чем крыша.