Дорога на рассвет (джен)

Они расстались у Западных Врат Солитьюда, в час, когда рыже-золотые предзакатные лучи с оглушающим звоном отражались от стен и башен и почти осязаемо пронизывали ткани её одежд. Спутник настаивал дождаться позднего вечера и нанять лодку, но она решила отбыть на последнем плоту, который отправлялся как раз в это время.

— Не тревожься обо мне. Мы скоро увидимся.

Плот пристал к противоположному берегу, когда солнце успело скрыться за Хаафингарским хребтом, и сизе-алые отсветы, словно последние уголья в костре, догорали на зеленовато-голубом небе. Со всегдашней ясностью она ощущала, как солнце движется за краем земли и неба, и чувство это привычно ускользало и истаивало по мере того, как светило уползало всё глубже. Сковывавшие голову и сердце обручи спадали и растворялись, и дышать делалось легче.

Прочие путники шумно перебирались на пристань, оглашая окружающий прозрачный полумрак весёлыми или удивлёнными возгласами. Шуршала и погромыхивала их поклажа. Сразу за пристанью на возвышенности лежал городок. Не было нужды сверяться со своей картой, чтобы вспомнить, что давным-давно здесь стояли только густые дремучие леса от этого берега до самого края болот.

Она обратилась к паромщику:

— Скажи мне, в какой стороне отсюда лежит Морфал? Указателей там много вдоль дороги?

Тот кивнул на самую широкую дорогу, что уходила в сторону наливающегося розовым светом неба и далёких холмов.

— Дорога там хорошая, указателей хватает, добрая женщина. А в нашей гостинице найдётся постель для тебя, да горячий ужин.

Но она попрощалась и направилась по указанной дороге навстречу встающим над землёю лунам — и шагала почти без остановок до самого рассвета. Озарённая сизым и розовым светом природа дышала пронзительной душистой свежестью последнего месяца весны.

Подошвы почти отошли от сапог, капюшон и плащ уже заметно расползались на отдельные нити, да и рубаха со штанами изрядно прохудились. В дороге, как и до того во время поиска Свитков Солнца и Крови, она несколько раз занималась починкой одежды, но лишь вновь убедилась в бессмысленности этого занятия — древние ткани давно уж должны были рассыпаться прахом, и только магия позволила им сохраниться на тысячу лет. Давно уж её спутник собирался купить ей новую одежду, но она отговаривала его всякий раз. Похоже, всё-таки зря.

Дорога лежала через болота, усыпанные кочками поля, вдоль речек и озёр с чёрной водой, густо поросших рогозом, тростником, багульником, колокольчиками и ирисом. Один раз она набрала небольшой веничек ирисов и то и дело подносила к лицу — тонкие, похожие на диковинных южных птиц холодно-жёлтые цветы пахли так же тонко, сладко и потусторонне, как и когда-то давно.

То птицы, то мелкие олени или водяные крысы сновали промеж кустов и деревьев.

Когда до города оставалось меньше чем пол дня пути, и с пригорков или холмов виднелись, кроме дыма из труб, уже и башни часовен и крыши самых высоких строений, которые в утреннем прозрачном воздухе прямо-таки сияли, она, отыскав в отдалении от дороги полуразвалившуюся заброшенную хижину, легла там спать. Настолько не терпелось поскорее найти того, кто был ей нужен, что она проснулась, когда солнце ещё и не думало клониться к закату, и поспешила в город. К счастью, теперь тучи застили небо, то и дело накрапывал дождик. Ирисы неизменно манили запахом и яркими огоньками жёлтого, так что она, лишь бы сбавить ход, спустилась к очередному озерцу там, где их было особенно много, и нарвала с десяток цветков.

Солнце скрылось за облаками, так что идти на юго-восток стало не так мучительно, хотя она, как и всегда, явственно чувствовала его сквозь эту завесу. Путники встречались всё чаще. Наконец, её окликнули с телеги. Возница предложил подвезти до города, и она неожиданно для себя согласилась и проворно забралась позади на край рядом с тюками. Солнце теперь светило в затылок.

Полей вдоль дороги становилось больше, как и усадеб и деревень. К счастью, возница не донимал ни вопросами, ни болтовнёй, а дорога, сплошь мощёная, оказалась крепкой и почти без выбоин. Потом, когда они ехали через городскую окраину, она пересела на перёд и расспросила, как найти Фалиона. Возница немало подивился, что попутчице понадобился именно этот человек, но покорно рассказал, где можно встретить его вечером — придворного мага ярла, очевидно, в городе хорошо знали.

Простившись с попутчиком, она недолго постояла на длинном высоком мосту над спокойной бездонно-чёрной рекой. Город расположился вокруг залива этой реки, а по направлению к дальним невысоким горам ещё в одном дне пути лежало большое озеро. Берега оказались плотно застроены домами с пристанями, кое-где выглядывали из воды рыбные садки. Запахи множества людских тел, скотины и собак, солёной рыбы, свежесваренного пива и мыльного щёлока, от которых она успела отвыкнуть за неделю пути через леса и болота, навязчиво щекотали ноздри.

Тучи на западе расступились, вновь явив неумолимый лик солнца, а воздух теперь наливался золотистым предзакатным сиянием.

Она спросила у проходившей мимо женщины, где стоит трактир под названием «Верески», и та ответила:

— Ступай вон по той улице, красавица. Сразу за часовней Мары поверни направо и иди прямо с десяток домов. Там найдёшь.

Она направилась, как указали, и скоро вышла к трактиру. Нестерпимое солнце висело прямо над его крышей и ослепляло, но вывеску над крыльцом она всё же смогла разглядеть — та гласила: «Верески». Издалека оттуда слышались весёлые нетрезвые голоса, звуки барабана, колокольчиков, бубна и лютни. Пахло квашеной капустой, свежей выпечкой, ещё какой-то едой, медовухой и пивом. Из ближайших домов тоже доносились запахи и голоса, но намного слабее.

Она уже собралась отворить дверь, но тут чужое недоброе намерение толкнуло в спину, и её окликнули:

— Не меня ли ты ищешь?

Обернувшись быстрее, чем смог бы уловить взглядом любой из живых, она увидела темнокожего человека в просторном одеянии из тех, что носили нынче маги. На кончиках пальцев его плясало звенящее напряжение и проскакивали острые искорки. Она выставила перед собой раскрытые ладони — вновь быстрее, чем смог бы заметить человек — так, чтобы её противник не успел отозваться на движение. А ирисы посыпались на пол.

— Я не имею дурного разумения, чародей, и пришла по делу. А ты и впрямь силён, раз умеешь разглядеть меня, да укрылся от моего взгляда. Силён.

Она сгребла ирисы — не хотелось, чтобы их затоптали — и, вновь выставив перед собой руки, сделала несколько шагов вниз по крыльцу:

— Фалион? Мы можем оказаться полезны друг другу. Я здесь по пожеланию и просьбе Довакина. Знаешь его?

Очень уж близко он подошёл. Получается, следил издалека и сумел издалека же подкрасться незамеченным. А она проявила исключительную беспечность.

— Кто ты есть?

— Я приближусь.

Фалион кивнул и тоже выставил руки ладонями вперёд. За то недолгое время, что они разговаривали, ни один из местных обитателей не показался на виду, никто не вышел из трактира. Похоже, Фалион в её ожидании разогнал людей по домам — причём и это сделал незаметно для неё.

Почему же тогда он не встретил её у городских врат или на мосту?

Они подошли друг к другу, и она сказала:

— Я — Серана, дочь Валерики и Харкона, Дочь Хладной Гавани. Я желаю избавиться от дара вампиризма.

Ни единого чувства не читалось ни в лице, ни в мыслях Фалиона, что немало раздражало. Он был словно глухая стена, словно марево в полуденном небе, в котором не разглядеть ничего. Вспомнив данное Довакину обещание, она с великим нежеланием открыла свои мысли.

Наконец, Фалион сказал:

— Не вижу в тебе злонамеренности.

— Но ты понимаешь, что в бою нам не одолеть один другого. И для чего-то ведь ты отыскал способ избавления от дара, так ведь? Вот — опробуешь. Пока я не передумала.

И она протянула ему правую руку ладонью вверх — такое движение не раз замечала у ныне живущих людей как проявление расположения и дружбы.

Фалион почти без промедления, но не спеша протянул руку в ответ. Его тёмная кожа на ощупь оказалась совсем не такой, как кожа меров и нордов, и запах совсем не походил ни на какой другой человеческий или мерский. Когда они разомкнули ладони, он мотнул головой, указав вверх по улице:

— Идём пройдёмся. Вот только…

Оглядел её с немалым сомнением, спросил:

— Другой одежды у тебя нет? Хотя, ладно, моя сестра подыщет тебе что-нибудь.

Потом он довольно долго молчал, лишь изредка отвечал на приветствия редких прохожих — он не стал снимать с людей наваждение, или поддерживал его по пути, потому что для вечернего часа прохожих вокруг было слишком уж мало. Только самые стойкие к магии не подчинялись ему.

Они поднялись на невысокий холм, на плоской вершине которого возвышался дом ярлов — явственно ветшающая длинная постройка из украшенных резьбой сосновых брёвен. По обе стороны крыльца тихо колыхались на ветру серо-сизые знамёна, а под ними недвижно стояли стражники. Можжевельник, ёлки и шиповник опоясывали лежавшую вокруг площадь.

— Это Зал Высокой Луны. Ярл Идгрод благоволит мне, но лишь до тех пор, пока я не увлекусь сверх меры своими опытами.

— Не собираюсь даже подходить к этому дому. Мне нет любопытства до нынешних ярлов. Но куда мы идём?

— Пока я думаю, куда тебя определить.

— У меня есть деньги на гостиницу.

— Что толку селить тебя в гостинице, когда ты по запаху сможешь прийти ко мне, если пожелаешь? Или расспросить кого-то, и тебе укажут. И тебе незачем лишний раз светиться перед местными. Здесь есть и другие маги. Но у меня в доме дочка.

Всё же не доверяет. Ну, ладно. Серана рассмеялась:

— А она решит, что отец завёл женщину и взревнует? Или она — младенец? И где же её мать?

— Она — сирота из местных, взятая мною на прокормление. И сумеет разглядеть, кто ты.

Приёмная дочь-чаровница или колдунья, надо же. Нет ли и у его сестры способностей к магии?

— Я полажу с нею, не сомневайся.

— Похоже, мне остаётся только надеяться на это. А что это у тебя, ирисы? Их бы поставить в кувшин. У меня найдётся .

— Да, прекрасно.

Они прошли вниз по склону мимо нескольких особнячков и вышли на дорогу, с которой открывался вид на широкий простор земли и вод.

Город словно стремился слиться с заливом и рекой воедино: наползал, распространялся на воды, будто бы желая захватить их все. У каждого дома качались на волнах или лежали у стен одна или две-три лодки, к тому же, разные хозяйственные постройки часто стояли на сваях и имели причалы. Подобное Серана видела в Рифтене и других селениях, что лежали по берегам рек, озёр и моря. Почти так же строили и тысячу лет назад.

Горел ослепительный закат. Рваные сизые края туч едва прикрывали налившееся золотым сиянием небо, а сплошная облачная пелена над востоком отражала его вниз, на истомлённую землю. Но скоро сумерки лягут вокруг, а над водами поднимутся сизые туманы. И можно будет вздохнуть свободно.