Возвращение (джен)

— Ты ведь знаешь... правду? — срывающимся шепотом спрашивает Саске.

— Об Итачи? — неуверенно уточняет Наруто.

Саске не кивает, а просто слегка склоняет голову. Он связан по рукам и ногам, его глаза затянуты плотной повязкой, вокруг него множество печатей — на случай, если он попытается сбежать. Но Учиха не пытается.

— Да. И мне очень жаль... — Наруто говорит искренне. Ни одному другому шиноби, даже врагу, он не пожелает подобной участи, что выпала на долю Учихи-старшего.

— Я должен вернуть его к жизни, — горячо шепчет Саске. — И я верну, слышишь?

— Неужели Эдо-Тенсей? — Узумаки замирает.

— Нет, — Учиха поднимает голову, хотя Наруто, пришедшего навестить его, он, естественно, видеть не может. — Ты что-нибудь знаешь про технику Небесной Жизни Самсары?

Наруто начинает бить дрожь; он знает, прекрасно знает об этой технике — Пейн, вернее Нагато, на его глазах вернул к жизни убитых шиноби, и Узумаки видел, какая последовала плата.

— Нет, ты не можешь!

Губы Саске искривляются в болезненной ухмылке.

— Почему? У меня есть Риннеган.

— Итачи никогда не примет эту жертву! — кричит Наруто, стараясь образумить друга.

— А разве он спросил меня, когда взвалил на свои плечи груз всеобщей ненависти и презрения? Нет! — Саске снова выглядит прежним, непокорным, бунтующим. — Теперь моя очередь.

Наруто хочется подбежать и единственной уцелевшей рукой врезать Учихе посильнее, чтобы даже мыслей подобных у него больше не возникало. Мешают лишь защитные ограждения и... рука незаметно подошедшего Какаши, вдруг опустившаяся на плечо.

— Оставь, это его выбор, — и прежде чем Узумаки успевает возразить, — его, как нукенина и преступника, все равно приговорят и казнят.

— Нет! — кричит, впав в ярость, Наруто. Он готов убить любого, кто посмеет поднять руку на его лучшего — да, именно лучшего, несмотря ни на что! — друга; готов убить и его самого, чтобы тот не исполнил задуманное...

Фигурально. На деле Наруто будет вынужден просто смотреть, как Саске обменивает свою жизнь на жизнь Итачи и ничего не сможет с этим поделать.

— Я должен, — еле слышно шепчет Саске, и крупные капли пота стекают по его лицу.

Какаши и Ямато еле удается вдвоем увести Наруто прочь.

* * *

— Я... пытался его отговорить... — сбиваясь и глотая слезы, шепчет Наруто.

Итачи Учиха, слишком бледный, будто вовсе и не живой — хотя это и не так! — молчит и не поднимает взгляд.

— Простите меня...

Теперь Наруто терзается чувством вины за то, что не спас дорогого человека, как до него терзался Саске, да и Итачи тоже.

Учиха медленно и все так же молча подходит к Какаши, стоящему рядом, и опускается на одно колено:

— Что прикажете, хокаге-сама?

Итачи станет для Конохи идеальным воином — могущественным и беспощадным. «И несчастным», — с горечью добавляет Какаши мысленно.

* * *

— Что теперь будет, хокаге-сама? — спрашивает Сакура.

Она часто приходит в кабинет к бывшему сенсею, и Какаши, сказать по правде, этому рад. В глазах бывшей ученицы, а ныне лучшего ниндзя-медика деревни, он не видит больше жгучей тоски по Саске Учихе... Чувства угасли, остались лишь общие переживания — о том, как теперь будут жить те, кто остался?

— Время покажет, — отвечает Хатаке, снова думая о своей — теперь бывшей — команде №7.

Наруто повзрослел, остепенился. И вроде надо бы сказать «наконец-то!», но слишком уж он стал пассивным и апатичным (относительно того, каким был раньше). Впрочем, за одно дело Узумаки взялся с энтузиазмом — за реабилитацию Итачи; благодаря, наверное, лишь ему разъяренные жители Конохи не учинили самосуд, едва увидев воскресшего нукенина в пределах деревни. С тех пор Узумаки и Учиха друзьями, конечно, не стали, но временами перекидываются парой фраз полушепотом — о чем именно, никто не знает.

— Вы о чем-то задумались, Какаши-сенсей? — по-старинке обращается к нему Сакура.

— Да, немного... Знаешь, жизнь в любом случае продолжается. Постарайся не грустить, хорошо?

Сакура несмело улыбается.

* * *

А у Наруто на душе тоскливо. Друзья — те, кто еще живы — на заданиях, Хината укатила с Ханаби на выходные куда-то с ночевкой, а Сакура слишком часто стала задерживаться у Шестого — к чему бы это?

— А то ты не догадываешься!.. — пробурчал Лис.

Да, есть еще Курама, но собеседник из него в последнее время неважный — больно уж часто ворчит (стареет, наверное). Наруто думает еще об одном потенциальном кандидате для невеселого вечернего разговора; а для этого ему надо отправиться в квартал Учиха (если, конечно, тот не ушел на задание, что не исключено).

Не дойдя даже до его дома — естественно, единственного жилого в округе — Наруто чувствует стойкий запах сакэ. Итачи начал прикладываться к бутылке? С его-то историей не мудрено. Впрочем, сенсорные навыки явно дают Узумаки понять, что Учиха дома не один...

— Плохо прячешь гостя, Итачи-сан, — говорит Наруто, войдя и видя одиноко сидящего Учиху, как и предполагалось, рядом с бутылкой.

— А я и не прячу, — безэмоционально отвечает тот. — Рано или поздно ты все равно должен узнать...

Учиха взглядом указывает на дверь, ведущую на кухню, Наруто смотрит напряженно, ожидая увидеть кого угодно — от молоденькой красотки до какого-нибудь маньяка-нукенина, которого Итачи скрывает у себя по старой дружбе.

С последним почти угадал; в дверях появляется... Саске собственной персоной.

— Как?! Что?! — Наруто от неожиданности чуть на пол не падает.

А Саске — чертов Саске! — смотрит на него так же безэмоционально, как и его брат; левый глаз его, к слову, выглядит так, словно он пустой, стеклянный.

— Слышал про Изанаги, запретную технику клана Учиха?

Наруто слышал. Но черт возьми!..

— Почему ты мне не сообщил?! — Узумаки чувствует непреодолимое желание врезать новоявленному Учихе; а потом обнять его, как друга, и снова врезать, чтоб не повадно было впредь...

— Да остынь ты уже! Раз не сказал, значит, были причины.

На Наруто подобные увещевания не действуют.

— Ну все, ты сам напросился — сейчас прибью тебя по-настоящему, вместе с твоим шаринганом!

— Только не в моем доме, — предостерегает Итачи.

Наруто поворачивается к нему.

— И ты, значит, знал с самого начала?

— Я предполагал, — спокойно как удав отвечает Учиха-старший. — Надо было проверить.

— И как давно ты «проверил»?

— Достаточно, чтобы понять, что для посиделок с сакэ нам неплохо бы найти третьего.

— Ну чего стоишь? — Саске указывает рукой в сторону стола. — Садись уже, выпьем за встречу!

* * *

— Кстати, если наша Сакура все же решит сменить фамилию на Хатаке, — начинает Наруто после третьего тоста (спасибо, кстати, Кураме за подсказку, сам не догадался бы!), — заявишься к ней на свадьбу в качестве подарочка?

— Не, даже не думай.

— А на мою инаугурацию на должность хокаге?

— Тем более!

Саске, как ответственный за бутылку, наливает всем еще по чарке.

— Пообещайте хоть — оба! — собираться вот так время от времени, чтобы поговорить за жизнь и душу отвести.

— Это всегда пожалуйста, — заверяет Саске, а Итачи подтверждает кивком головы. (Кто бы мог подумать, что Учихи — такие любители выпить?)

Занимается рассвет. Пьяная троица Наруто-Саске-Итачи что-то бессвязно напевает, не попадая в ноты; благо, в квартале Учиха кроме них никого нет. Наруто все-таки отвешивает Саске подзатыльник (надеясь, что тот, проспавшись, не вспомнит) за то, что всех обдурил, — кроме Итачи, конечно (тому бы тоже подзатыльник не помешал, да боязно).

— Прекращай уже сакэ хлебать, — снова ворчит Курама, а Наруто уже и его ворчания кажутся вполне сносными, даже забавными.

Жизнь же, в конце концов, продолжается.