Что-то кончается, что-то начинается (джен)

На песчаную отмель близ Альквалондэ морские волны вынесли разбитую, почерневшую от времени и соленой воды лодку. Тут ее, по воле случая, обнаружили мальчишки, собиравшие ракушки на берегу. Суденышко зарылось носом в песок, завалилось на правый бок, и юные исследователи не смогли пройти мимо такого соблазна. Они бросились наперегонки до лодки, подзадоривая друг друга, но, едва заглянув за треснувший борт, пораженно замерли. На дне лодки неподвижно лежал мужчина. Его лицо было обветренным, лоб, нос и скулы сильно обгорели под солнцем. Одежда была странной, истрепавшейся, с белесыми разводами от морской воды и пота. Непонятно было, жив ли несчастный, и мальчишки еще долго переминались с ноги на ногу, пока самый старший из них не набрался смелости, чтобы осторожно потрясти мужчину за плечо. Тот со стоном шевельнулся. Мальчик вздрогнул от неожиданности, но быстро взял себя в руки.

— Ему помощь нужна, надо позвать кого-то из взрослых, — он оглядел своих взбудораженных товарищей, что-то прикидывая в уме. — Арас, ты беги в город за моим дядей.

— Почему я, Олормо? — насупился сереброволосый мальчишка. Уходить не было никакого желания: отчего-то стало страшно бежать одному до родного, привычного Альквалондэ, а еще — вдруг, пока его не будет, случится еще что-нибудь необычное. — Пусть кто-нибудь другой отправляется.

— Ты бегаешь быстрее всех. Помнишь, когда мы решили соревноваться, ты победил? Так что справишься с этим поручением лучше остальных.

— Ну, хорошо, — скрепя сердце согласился Арас. Сначала сделал несколько шагов, пятясь, будто давая себе время на размышления, потом резко развернулся и побежал во всю прыть по линии прибоя.

— А мы-то что делать будем? — поинтересовался один из мальчишек, удерживая своего младшего брата за руку, чтоб не вздумал лезть в лодку к этому странному незнакомцу. — Так и будем стоять здесь?

— Я не знаю, — ответил старший, переводя взгляд на мужчину. — Нам не вытащить его из лодки, он слишком большой.

Малыш, поняв, что в лодку забраться ему не дадут, решил вмешаться:

— А может разбудить дядю? — звонко выкрикнул он, мигом привлекая к себе внимание старших. Его брат только поморщился, будто откусил пол-лимона, и даже Олормо не перестал хмуриться, но потом улыбнулся по-доброму:

— Можно попробовать, Неллинке. Ты молодец.

Неллинке от такой похвалы расплылся в улыбке, запрыгал на одном месте и от восторга показал брату язык. Тот лишь обреченно вздохнул, в мыслях взывая к своему благоразумию, чтобы не схватить наглеца за ухо. Олормо тем временем снова склонился над пострадавшим:

— Эй, очнись! Ты меня слышишь?

Мужчина с трудом открыл затуманенные глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на лице мальчика. Покрасневшие веки вздрогнули, наверное, ему было тяжело смотреть, а с сухих потрескавшихся губ слетело что-то непонятное. Бровки на лице любопытного Неллинке, пристроившегося рядом со старшим другом, взлетели вверх:

— Ой, он разговаривать не умеет. Олормо, он что не квендо?

— Квендо, конечно, — покачав головой, ответил мальчик. — Только язык какой-то странный. А может просто бредит. Сандо, — окликнул Олормо другого мальчика, — есть у тебя какая-нибудь тряпица?

— Косынка есть, — недовольно проворчал Сандо, копаясь в сумке, перекинутой через плечо. — Мама с собой положила для Неллинке, если вдруг жарко станет.

Мальчик протянул другу сложенный треугольник ткани. Олормо взял косынку, тут же намочив ее в морской воде и пристроив на лоб мужчины.

— Но… — неуверенный голос Неллинке чуть дрогнул. — Это же моя косынка…

— Не жадчичай, мелочь, — возмутился Сандо. — Ничего с ней не случится.

Но, глядя на насупившегося малыша, губы у которого предательски начали подрагивать, брат смягчился. Присев на корточки, обнял младшенького за плечи и ласково зашептал:

— Не расстраивайся. Мы сейчас поможет этому дяде, а косынку высушим, и она будет как новая. А он взамен, как поправится, нам расскажет что-нибудь интересное.

Пока Сандо заговаривал малыша, Олормо вплотную занялся пострадавшим. Из своей сумки достал фляжку с водой и осторожно влил глоток-другой в приоткрытые губы мужчины. В первое мгновение тот подавился, закашлялся, но тут же снова приник к горлышку, жадно глотая живительную влагу. Олормо запоздало сообразил, что не стоило давать много воды сразу, но попытка забрать фляжку не увенчалась успехом: мужчина с неожиданной ловкостью перехватил его за запястье. Мальчик ойкнул, попытался отпрянуть, и незнакомец в тот же миг замер. Глаза его распахнулись в испуге, он медленно и осторожно разжал руку.

— Нет, ты пей, раз хочешь! — попытался исправить оплошность Олормо. — У нас же полная фляжка. На, держи.

Он протянул флягу мужчине, и длинные исхудавшие пальцы сомкнулись на кожаной оплетке. Тот сделал еще пару глотков. Дети завороженно смотрели, как он пьет, словно перед ними происходило какое-то удивительное и важное событие. Незнакомец наконец оторвался от фляги, обвел глазами зрителей и произнес какие-то слова.

— Он и в самом деле говорит не как мы, — заметил Сандо.

— Его надо научить! — влез с предложением Неллинке.

— Ты правда не знаешь нашего языка? — спросил у мужчины Олормо.

— Знаю, — медленно и тихо ответил тот, как будто сам удивляясь тому, что говорит. — Спасибо, мальчики.

Сказанные слова вызвали бурный восторг собравшихся, и вовсе не из-за того, что их поблагодарили.

— А ты откуда? Ты ловил рыбу? Тебе помочь встать? — посыпались вопросы со всех сторон.

Незнакомец медленно сел, подтянувшись руками за борта. Он сейчас совсем не был похож на эльда — таким потрепанным выглядит старый корабль, который буря выбросила на берег, его высушило и выбелило солнце, просолили морские брызги, облепили ракушки и лишайники. Он подтянул длинные ноги, но встать у него не вышло, и мужчина неуклюже плюхнулся обратно.

— Помогите мне, пожалуйста? — попросил он, и Олормо с готовностью протянул ему руку. Плечо мальчика стиснули сухие жесткие пальцы. Лодка качнулась, и оба — и пострадавший, и помощник — чуть не плюхнулись в зыбкий песок, однако подскочил Сандо, и втроем они выбрались на берег, где незнакомец сел — почти упал — на мелкую разноцветную гальку. Он потрогал камешки руками и удивленно посмотрел на них.

— Красивые? — спросил Неллинке. — Мне нравятся беленькие с голубенькими ниточками. Только их искать долго.

— Очень, — выдохнул мужчина, и Олормо вдруг показалось, что он сейчас расплачется.

Но незнакомец только немного помолчал и спросил:

— Где я?

— Слуги госпожи Уинен вынесли тебя к Альквалондэ, — ответил Олормо и, видя, как вздрогнул мужчина, с тревогой в голосе добавил. — Тебе надо было на Тол Эрессеа или Новые Острова? Не переживай! Когда ты оправишься, дядя или отец Сандо отвезут тебя, куда нужно.

— Не стоит, — покачал головой незнакомец, — да и вам, наверное, не нужно было помогать мне.

— Это еще почему? — хмуро поинтересовался Сандо.

— Потому что я сын Феанаро, — мужчина неловко улыбнулся мальчикам и отвел глаза.

— А это кто? — с детской непосредственностью поинтересовался малыш и завертел головой, желая получить ответ. Но незнакомец молчал, а Сандо лишь недоумевающе пожал плечами.

— Я читал эту легенду, — вдруг произнес Олормо, озадаченно нахмурился и с недоверием посмотрел на мужчину. — Но кем бы ты ни был, это не повод оставлять тебя без помощи.

— Какую легенду? Расскажи, — снова вмешался малыш, повиснув на руке друга.

— Не сейчас, Неллинке, — отказался Олормо, ласково взъерошив волосы на голове мальчика. — Она страшная. Ее надо рассказывать темной ночью, забравшись под одеяла с фонариком.

— О, — с восторгом и воодушевлением протянул Неллинке, — ты обязательно должен остаться у нас сегодня и рассказать ее, — и быстро добавил. — Я не буду визжать и реветь, честно-честно.

Тут старшие мальчишки засмеялись в голос, и даже на лице незнакомца мелькнула тень улыбки. Видя такую реакцию, Неллинке насупился, развернулся и решительно пошагал в сторону дома. Сандо бросился за ним, а то младший может дойти до крыльца, и там разреветься на всю округу. Олормо вернулся к лодке, подобрал флягу и косынку и тут заметил, что на планшире остались следы крови. Мальчик оглянулся на мужчину, видно было, что ему тяжело. Он сидел, ссутулив плечи и уронив голову на грудь, и рассматривал руки.

— Ты ранен? Порезался о планшир? — всполошившийся Олормо не знал что делать. — Можно перевязать косынкой. Хотя нет, она же сырая. Я могу оторвать от рубашки.

Его мягко прервали:

— Не тревожься, это старая рана. Иногда она открывается, но это не опасно, — и мужчина постарался натянуть потрепанный рукав на кисть руки.

— Так значит… Значит, все-таки правда, ты тот самый певец, Маглор? — выдохнул Олормо, глядя широко распахнутыми глазами.

Мужчина лишь кивнул. От необходимости что-то говорить, избавили ребята, вернувшиеся обратно. Неллинке принялся строить крепость из песка и без умолку тараторил, оттягивая внимание на себя. Так они и сидели, пока до них не долетел возглас Араса:

— Вот они, дядя Кеурон! Хорошо, что мы не ушли далеко.

Арас, раскрасневшийся от бега, остановился рядом с друзьями, оглянулся посмотреть, сильно ли оторвался от спутника. Дядя Олормо шел быстро, так что скоро оказался на месте.

— Он пришел в себя, это замечательно, — проговорил на ходу Кеурон, и в этот миг он вгляделся в лицо пострадавшего и остолбенел. — Ты?!

Короткое слово не могло вместить ту меру ошеломления и недоверия, которые испытал телеро.

Маглор вскинул голову, глаза на его лице расширились от непередаваемого ужаса. Будто Маглор не сидел на залитом солнечным светом пляже, а стоял на темной мостовой Альквалондэ, чуткое ухо улавливало грозное дыхание моря, скрип деревянных причалов, голоса телери, призывающих защищать корабли во что бы то не стало. Калейдоскоп образов понес Маглора дальше, и он уже бился с одним из телери. У противника был морской кинжал и орудовал он им умело, но мало что можно противопоставить мечам из нолдорской стали. Клинок вошёл в тело с мерзким хрустом. Маглор инстинктивно потянул меч на себя, телери рухнул под ноги. Бледное застывшее лицо с остекленевшими глазами навек отпечаталось в памяти. Сейчас он снова глядел в это лицо, и невероятных усилий стоило не закричать, не утонуть в омуте воспоминаний, не отвернуться. Но первоначальный шок отступил, и Маглор заметил ровный загар телеро, внимательный прищур голубых глаз, морщинку на лбу, которая появляется у некоторых в момент раздумий. Образ прошлого потускнел, отпуская свою жертву в реальный мир.

— Я, — наконец заговорил Маглор, — ты не ошибся.

— Кажется, у госпожи Вайрэ совсем запутались нити, — с напряженным смехом заметил Кеурон и нервно потер подбородок. — Я думал, что здесь какой-нибудь желторотый юнец, который без разрешения увел у отца лодку и не справился с ней. Ничего серьезного: потрепать за щеки, потом за уши и отвести домой — иначе взял бы повозку или хотя бы лошадь. Ты идти сможешь?

— Я постараюсь, — ответил нолдо, но уверенности в голосе ему явно не хватало.

Кеурон посмотрел на мальчишек, во все глаза наблюдавших за разговором мужчин и замерших, чтобы не спугнуть момент.

— Так, орлята, — звонко приказал мужчина, — берите-ка сумку у Олормо. Он мне поможет вести вашу находку.

После чего помог Маглору подняться на ноги, подставив плечо, с другой стороны пристроился Олормо, и так они и шли до города. Краем глаза Кеурон наблюдал за сыном Феанаро. Обгоревшее, красное лицо пошло серыми пятнами, над верхней губой выступила испарина. Несколько раз останавливались, чтобы ему дать отдых. К счастью, у дороги им встретилась повозка, возвращавшаяся налегке из Тириона. Кеурон помог Маглору сесть на телегу, туда же забрались мальчишки, сам мужчина сел на облучок, чтобы показывать дорогу.

Весь путь возница с тревогой поглядывал назад и что-то втолковывал Кеурону, на что он отрицательно качал головой и отнекивался. В конце концов извозчику надоело, и он махнул на все рукой. Повозка долго катилась по каким-то незнакомым улочкам, встречные прохожие обращали на нее мало внимания, редко кто всматривался в странного пассажира, сочувственно качал головой и шел дальше. Наконец, телега остановилась у живой изгороди, за которой виднелась красная крыша невысокого дома. Ватага мальчишек высыпала на мостовую, Олормо, не дожидаясь дяди, принялся помогать Маглору, каким-то чудом оба устояли на ногах.

— Вы все же позовите целительницу, — на прощание посоветовал возница. — Где это видано, на ялике в море выходить. Как только к Мандосу не уплыл!

— Сам удивляюсь, — просипел Маглор, на что извозчик только фыркнул. Повозка тронулась и скоро скрылась за ближайшим поворотом. Неллинке заупрямился было, не желая идти домой, но, получив от Олормо обещание, прийти в гости и рассказать много разных историй, быстро успокоился. Помахав ладошкой Кеурону и новому знакомому, он важно взял брата за руку и пошагал в сторону дома.

— До вечера что ли, — только и вздохнул Сандо.

— Совсем он Сандо замучил, — сцедив смех в кулак, заметил Арас.

— Ничего, скоро вырастет, — рассмеялся в ответ Кеурон. — Ты, Арас, тоже домой?

— Да, наверное, — как-то неопределенно протянул мальчик, — Если вам помощь не нужна.

— Нет, мы сами справимся, иди, — и, видя, как мальчишка мнется на месте, добавил. — Иди. Нашему гостю сейчас нужен отдых. Потом познакомитесь ближе. Никуда он не денется теперь из Валинора.

Отослав последнего провожатого, они дошли по ухоженной кирпичной дорожке до светлого одноэтажного дома. Открывая дверь, Кеурон иронично заметил:

— Никогда не думал, что приведу в дом сына Феанаро.

От самого порога чувствовалось, что в этом доме светло и просторно. Кеурон провел Маглора в уютно обставленную гостиную с широкими арочными окнами. У камина был устроен уединенный уголок с низким столиком для книг, парой мягких кресел и диванчиком. Разместив нежданного гостя в одном из кресел, Кеурон вполголоса заговорил с племянником.

— Олормо, ты иди на кухню. Свари ячменный отвар для Маглора, только не забудь меда положить и немного лимона.

Мальчик кивнул и вышел из комнаты уверенным шагом, было видно, что он хорошо ориентируется в доме.

— Он в самом деле твой племянник? — поинтересовался сын Феанаро.

— Не совсем. Олормо — сын моей прапраправнучки, — Кеурон в раздумье потер подбородок, — но это слишком долго и запутано. Его отец ходит со мной на одном корабле, мы сдружились, и Олормо с малых лет много времени проводит у нас.

— Так ты выжил? — с затаенной надеждой в голосе задал вопрос Маглор, что так и просился на язык еще на берегу.

— Что? — встрепенулся телеро и печально покачал головой. — Нет, погиб конечно. Послушай, мне нужно поговорить с супругой. Я надеюсь, ты не исчезнешь, пока меня не будет.

Как-то сама собой согнулась спина, плечи опустились. Маглор отвел взгляд и сделал вид, что рассматривает витраж на каминной заслонке:

— Не беспокойся, я не уйду, слишком устал, — и с горьковатой иронией закончил, — чтобы покидать такое удобное кресло.

Телеро никак не отреагировал на это, просто вышел из комнаты, оставив Маглора одного.

Когда Олормо принес отвар в гостиную, мужчина неподвижно смотрел на каминный экран с витражом. Мальчик осторожно поставил кружку с отваром на столик и слегка коснулся плеча Маглора.

— Твой отвар готов, пей, пока он теплый.

Нолдо отреагировал не сразу. Несколько секунд он продолжал сидеть без движения, потом поднял на Олормо отрешенный взгляд, моргнул и неловко улыбнулся.

— Прости, я слишком глубоко ушел в свои воспоминания. Что ты сказал?

— Я принес отвар. Он хорошо помогает при обезвоживании, и горлу станет легче.

— Спасибо, это очень кстати, — Маглор аккуратно сжал теплые бока кружки и сделал пробный глоток. Напиток оказался негорячим, чуть кисловатым на вкус. Он с наслаждением сделал еще несколько глотков и отставил кружку, давая себе время передохнуть.

— Можно тебя спросить, что это за здание на витраже?

— Это Чаячья башня. Ты не узнал ее, — начал было Олормо, и тут же будто спохватился, — хотя нет, ее возвели уже во Вторую эпоху. Нам об этом говорил учитель. Ее выстроили нолдор на севере Амана, за Араманом. Там есть просторная и удобная бухта, в которую могут войти сразу несколько кораблей.

— Да, я знаю эти места, — Маглор помрачнел. — Кто же решился жить в этом неприветливом краю?

— Отчего же в неприветливом? — в свой черед удивился Олормо. — Ах, да, так было раньше. После того, как в небо поднялась ладья с Ариэн, там стало теплее. И свет Гиль-Эстель ближе всего к земле. А живет там госпожа Эльвинг, поэтому наш народ помогал при строительстве. На кораблях привозили материалы и мастеров.

Маглор внимательно слушал рассказ мальчика, и с трудом представлял себе какими стали те земли. Как много произошло перемен! Он чувствовал, что не готов их принять сейчас. Маглор отпил еще немного отвара и задал еще один вопрос:

— Олормо, а ты не знаешь, принимает ли госпожа Эльвинг гостей?

— Да, конечно. Многие из телери, путешествуя на север, причаливают в тех местах. Госпожа всем рада.

Беседа оборвалась, когда в гостиную вернулся Кеурон.

— Думаю, нашему гостю требуется пора на покой. А на разговоры время найдется. Я приготовил комнату и ванну.

— А где же тетя? — удивился мальчик.

— Она сказала, что навестит нашего сына, побудет у него пару недель. Он недавно вернулся с Новых Островов, им будет, о чем потолковать.

Олормо даже не пытался скрыть своего удивления, а Маглор почувствовал себя неловко, догадываясь об истинной причине столь поспешного отъезда. Ему совсем не хотелось доставлять неудобства хозяину дома. Кеурон будто прочел его мысли.

— Давайте обойдемся без ребячества, не стоит отказываться от помощи из-за надуманных причин.

Кеурон показал Маглору приготовленную комнату и проводил до купальни. Там его ожидала наполненная ванна.

— Я полагаю, что ты и сам знаешь, но на всякий случай — горячую воду не подливай и мочалкой лучше не тереться, кожа и без того повреждена, — открыв какой-то шкафчик, телеро извлек увесистую стеклянную банку и поставил в изголовье ванны. — Здесь мазь от ожогов, как раз для случаев наподобие твоего.

Вода и в самом деле была едва теплая, и долго нежиться в ней не получилось. Маглор покинул купальню, прихватив с собой мазь. На кровати его уже ждала чистая добротная одежда. Он оделся и прилег отдохнуть на минутку, чтобы потом встать и поблагодарить хозяина. Однако едва голова коснулась подушки, как глаза закрылись сами собой, и он заснул. Очнувшись, Маглор не сразу понял, где находится. Комнату заполнил серебряный свет, разгоняя ночные тени по углам. Это на небе сиял Тилион, многократно отражаясь от морских волн. Маглор вспомнил прошедший день и сел на постели. Сон слетел, как не бывало. Мысли заметались как язычки пламени.

«Я убил его. Действительно убил. Зачем же он привел меня в свой дом?» Маглор ожидал, что, телери не позволят ему сделать даже шагу по своему городу, и тогда бы ему пришлось скитаться по пустошам Арамана. Одиночество и Море — ничего нового. Или схватят его и повлекут на суд Валар. Этому бы Маглор тоже не удивился. Однако то, что происходило, совершенно не было похоже на его ожидания. Он уже, было, вскочил с постели, чтобы найти Кеурона и поговорить с ним, но вовремя опомнился. Глубокая ночь на дворе, хозяин дома, должно быть, спит. Еще не хватало поднять среди ночи всех. Маглор остался в постели, ворочался с боку на бок на измятых простынях или лежал на спине, уставившись в потолок. В моменты, когда тревожные мысли брали верх, он вставал с постели и, держась за стены, ходил по комнате. Лишь под утро его сморил глухой сон.

Маглор почувствовал горячие лучи на своем лице и с досадой подумал: «Проклятое солнце! Нет, от тебя никакого спасения!» — и постарался ухватиться за планшир лодки, чтобы отвернуться от вероломного светила. Но пальцы сначала нащупали пустоту, а потом наткнулись на гладкую ткань простыни. Он медленно встал и подошел к окну. Судя по тому, как высоко поднялось светило, время подходило к полудню. Маглор почесал зудящую кожу лица, нашел вчерашнюю баночку и, наконец, воспользовался мазью.

Покинув спальню, он отправился в гостиную, рассчитывая отыскать Кеурона там, но комната была пуста. Маглор вышел обратно в коридор, туда же, видимо, услышав звук шагов, выглянул хозяин дома. Кеурон жестом поманил его за собой и, не дожидаясь, скрылся за еще одной дверью. Оказалось, телеро был на кухне, хотя не похоже, что в этот час он занимался приготовлением пищи. Скорее уж у него был поздний завтрак. На столе стояла корзинка с хлебом, баночки с вареньем и медом, на подставке расположился пузатый запотевший чайник.

— Проснулся наконец-то, — улыбка Кеурона, как и голос, была доброжелательной. — Неллинке прибегал уже трижды, чтобы узнать, не поднялся ли ты.

Увидев, озадаченное выражение на лице Маглора, которое мгновенно появилось, от такого неожиданного начала, мужчина рассмеялся:

— Олормо рассказал ему твою историю, сокращенную и немного отредактированную, так что теперь малыш жаждет услышать истории о людях и их сказки.

— Ох, — только и смог вымолвить Маглор.

Телеро, все еще посмеиваясь, поставил перед гостем тарелку. Мгновение — и она наполнилась горячим наваристым бульоном.

— Будем считать, что это плата за постой.

— Думаю, лучше, если я не буду злоупотреблять твоим гостеприимством, — нолдо говорил, глядя прямо в лицо собеседника. — Не хочу вносить разлад в твою семью. Да и что скажет государь Ольвэ, узнав, кого ты пустил на порог?

Кеурон неторопливо достал из ящичка столовые приборы, давая себе время подумать или подбирая правильные слова:

— Ольвэ, как король, не будет вмешиваться. Твой дядя принес извинения за дела брата и заплатил немалую виру. Война Гнева стерла последние следы отчуждения, раздор остался в далеком прошлом. Если тебе есть, что ему сказать, должно быть, Ольвэ не откажется от встречи. Но, я буду честен с тобой, — Кеурон выразительно кивнул на собеседника, — в таком состоянии не стоит вести тяжелые разговоры.

— Так что же, нас простили? — саркастически поинтересовался Маглор.

— Кто-то да, кто-то нет, но все решили жить дальше.

«А ты простил?» — хотел спросить Маглор, но не смог, слова будто застряли у него в горле.

Заметив, как застыло лицо Маглора, Кеурон замолчал и сочувственно потрепал его по плечу.

— Ешь, а то скоро здесь появится восторженный слушатель, от которого только на Таникветиль можно укрыться, — постарался он перевести разговор в более жизнеутверждающее русло.

Для Неллинке Маглор вспомнил несколько простых сказок. Одна из них чем-то сильно приглянулась малышу, следующие несколько дней он ходил, переваливаясь с ноги на ногу, рычал и жаловался, что вредная девчонка съела кашу из его миски.

— Девчонки вообще вредные, — поддержал его Арас. — Особенно эта длинноногая Арнил.

Чем же таким особенным отличилась девочка по имени Арнил, Маглор так и не узнал, лицо у Сандо при упоминании о ней мгновенно пошло пятнами, он недовольно поджал губы и, недолго думая, съездил товарищу по уху. Всласть подраться им не дал Олормо, быстро разняв спорщиков.

Решив отвлечь компанию, Маглор начал рассказывать горняцкие легенды, которые пришлись по вкусу мальчишкам.

— Чем-то она похожа на майэ Намо, — пробурчал Сандо.

— И чем же это?

— Холодная такая, беспристрастная. И, правда, как камень.

— Ну, если уж камень, то тогда бы она из свиты Аулэ была, — возразил Арас. — И тайны мастерства знает, и подземные жилы ее слушаются.

Несколько дней подряд шумная компания сидела в саду у Кеурона и слушала мифы, былины, саги, баллады.

Маглор остался в доме Кеурона. Рассказывал мальчишкам истории человеческих государств, расцветы и падения, их яркие самобытные черты, интересные обычаи и легенды. Для маленького Неллинке всегда наготове была сказка. Но вечера заполнялись тревожными размышлениями: нельзя же, в самом деле, вечно прятаться от мира в тихом саду Кеурона? Телеро был гостеприимен и вежлив, а от сложных разговоров изящно уклонялся. В результате, когда мальчишки расходились по домам, Маглор оставался наедине с самим собой и никак не мог отделаться от ощущения неопределенности. Однажды он осторожно попросил у Олормо принести что-нибудь почитать.

— Я не знаю, что тебе предложить, — ответил мальчик. — Может, ты сходишь со мной в библиотеку и сам выберешь?

Маглор отговорился тем, что еще не совсем здоров, и Олормо выбрал для него два пухлых томика. В одном оказались баллады Нового времени, во втором — исторические очерки.

Вечерами Маглор снимал ткань со светильника, так похожего на те, что были созданы его отцом. Технологию изготовления знал только Феанаро, и кристалл с голубым холодным светом считался дорогим подарком, который стоило беречь. Секрет светильников рассыпался пеплом. Кристаллы, которые они привезли с собой в Эндорэ, конечно, были уже давно утрачены вместе с другими вещами. И вот, спустя бессчетные годы скитаний, жизни под чужими именами и масками, он снова видел этот свет, и ему казалось, что он возвратился в детство. Эти светильники оказались настоящим чудом — все-таки кто-то оказался достаточно умелым, чтобы восстановить технологию и даже немного изменить спектр излучения на более теплый.

Устроившись с книгой на кровати и положив у изголовья светильник, Маглор читал и порой путался, прошлое перед ним или мечты о будущем. Чтение затянулось на недели. В тот день, когда Маглор перевернул последнюю страницу, с моря налетел порывистый ветер, небо заволокли свинцовые тучи. К вечеру зарядил проливной дождь, настойчиво стучавший в окна дома, утонувшего в ненастной мгле.

Маглор отложил книгу на невысокий комод, который в его спальне заменял прикроватную тумбочку, потер глаза и решил сходить за чашкой чая. Горячий напиток, сдобренный душистым ваниарским медом, всегда помогал согреть тело и душу, настроиться на хорошее. Нолдо бесшумно выскользнул в коридор и уже повернул в сторону кухни, но заметил отсветы камина на стене. Он пошел на свет и, остановившись в арочном проходе, вгляделся в полумрак гостиной. Хозяин дома сидел в одном из кресел, придвинутом поближе к камину. На столике стоял толстостенный бокал, в воздухе чувствовался запах разогретого вина и специй.

Острый осколок царапнул сердце, и Маглор решился. Он легко постучал, чтобы обозначить свое присутствие. Телеро повернулся к нему и поднялся в знак приветствия.

— Добрый вечер.

— Судя по погоде, я бы не торопился его так называть.

— Да, пожалуй, зато у Оссэ есть возможность покуролесить, — Кеурон улыбнулся. — Не желаешь вина? Самое то, чтобы согреться.

Маглор жестом остановил его:

— Потом. Я хотел бы поговорить.

— Слушаю тебя.

— Я… — судорожно вздохнул Маглор и постарался сглотнуть комок в горле. — Я прошу у тебя прощения за поднятый на тебя меч, за то, что ты погиб и за то горе, которое постигло твою семью, твою жену. И за сожженный на том берегу корабль, которым ты дорожил.

Он говорил на одном дыхании, и теперь замер, ожидая ответа.

— Я принимаю твои извинения, — очень спокойно и легко ответил Кеурон.

В первый миг Маглор не поверил услышанному, но ясный взгляд телеро не давал повода усомниться. Маглор почувствовал головокружение. Из него будто вытащили жесткий металлический стержень, и он едва не осел на пол, но в последний момент совладал с собой.

— Садись, — посоветовал Кеурон, — сейчас вина принесу.

Маглор на ватных ногах дошел до камина и опустился в кресло. Кеурон сунул в руки нолдо горячий бокал с дымящимся напитком.

— Сделай-ка глоток. Вот так. Говорил я тебе, что еще не время вести тяжелые разговоры. Да ты вместо отдыха весь извелся.

— Так просто, — севшим голосом прошептал Маглор.

— Да, — Кеурон уже привычно потрепал его по плечу. — По крайней мере, так просто будет с возродившимися. С моей супругой, как ты уже догадался, разговор был бы тяжелее. Ей все же пришлось долгие годы ждать, когда я вернусь, жить одной.

Маглор сделал еще несколько глотков. Вино на него подействовало благотворно — к лицу прилила кровь, губы и щеки порозовели. Он отставил бокал и, обернувшись к Кеурону, спросил:

— Разреши задать тебе вопрос? Или даже несколько…

— Да, конечно. Раз уж мы начали эту беседу, стоит идти до конца.

— Все ли телери смогли возродиться?

— Нет, — с тоской в голосе ответил Кеурон. — Я бы сказал, единицы.

— Почему?

— А ты сам разве не догадываешься?

— Я бы хотел услышать от тебя, насколько верны мои догадки, — настаивал Маглор.

— Для тех, кто никогда не задумывался о том, что может погибнуть, смерть стала слишком тяжелым ударом — они не хотят возрождаться, боятся, что снова могут умереть. Есть такие, кто не может простить своих обидчиков, а без этого исцеление души, а значит и возрождение, невозможно. И еще…

Кеурон надолго замолчал.

— И еще в Мандосе остались души тех, кто убивал других эльдар и не жалеет об этом, не видит в том своей вины. Мне в этом смысле повезло — я погиб до того, как сам стал убийцей, а значит, этого препятствия не было на моем пути.

— Медвежья услуга с моей стороны, — еле слышно прокомментировал Маглор.

— Что? — переспросил Кеурон.

— Ничего, прости, что мешаю. Продолжай, прошу тебя.

— Долгое время, неисчислимое количество лет, — снова заговорил Кеурон, — моя душа была охвачена гневом и не хотела слышать ничего другого. Я проклинал весь народ нолдор без разбору, считая их источником бед всей Арды и моих в особенности. Не передать словами какими чувствами меня захлестнуло, едва я увидел гобелен, на котором пламя пожирает наши корабли. Однако мало-помалу мой гнев начал утихать, ему на смену пришли мысли о том, что все могло быть иначе, будь у меня тогда меч. Или если бы мы в тот день ушли в дальнее плавание. Я перебирал все варианты в поисках своих ошибок и находил каждый раз что-то, чего не замечал раньше. Результатом этих поисков стало чувство бессилия. Я сам не смог защитить свой корабль, свой дом, не смог защитить себя и не могу ничего изменить. Даже если бы врата Мандоса распахнулись для меня в тот момент, я не нашел бы сил покинуть Чертоги и жить.

Как ни удивительно, но прийти в себя мне помогли те же гобелены Вайрэ. Каким образом я очутился у того полотна, мне не ведомо, вероятно майар Намо постарались. На нем, будто вживую, перед моим взором распростерся дорогой моему сердцу город под лучами странного, незнакомого мне светила. Я узнавал его и не узнавал одновременно. Альквалондэ разросся, в нем появились новые улочки и дома. И самым удивительным было то, какими пряхи Вайрэ выткали побережье и залив. По мерцающей водной глади, разрезая ее, плыли корабли. Выскользнув из-под арки, они роняли паруса и, быстро теряя скорость, подкрадывались к длинным лентам новеньких причалов, возле которых вразнобой покачивались лодки и другие суда.

В увиденном было столько движения, свободы и света, что меня буквально пронзила жажда жизни. И тогда же я понял, что хочу вернуться. Однако Намо, выслушав меня, ответил, что время еще не пришло, и что моя фэа не исцелилась в полной мере. Охваченный негодованием и тоской, я бродил по залам Чертогов, то и дело наталкиваясь на гобелены Владычицы. Я был вынужден хоть чем-то занять свой разум и стал рассматривать полотна.

На них, к моему удивлению, оказались деяния нолдор, и они были очень разными: дела, достойные баллад и рода королей, чудеса смелости и самоотверженности, примеры верности, доблести и стойкости перемежались глупыми ошибками, самонадеянностью, упрямством, спесью, коварством и даже предательством!

Вы с братьями порой вершили страшные вещи. Но я видел, что за холодной решимостью скрывались отчаяние и мрачная обреченность. Тяжелая расплата настигала вас раз за разом, и, глядя на это, я, неожиданно для себя, почувствовал… сострадание. Вы наказали сами себя. Я больше не желал возмездия, в Чертогах меня ничего не держало.

Кеурон замолчал и посмотрел на своего собеседника. Маглор сидел, оперевшись о подлокотник и закрыв лицо рукой. Он поднял голову и тяжело посмотрел на телеро:

— Им никогда не выйти из Чертогов.

Кеурон сразу понял, о ком он говорит.

— Не отчаивайся. Это Чертоги, там мало кто остается прежним.

Маглор встрепенулся:

— Позволь еще один вопрос, последний. Ты там встречал их? Моего отца или братьев?

— Нет, не встречал. Две фэа могут встретиться, только если обе стремятся друг к другу.

— Да, конечно, — Маглор понимающе кивнул. На какое-то время в гостиной воцарилось молчание. Кеурон подбросил полено в камин, чтобы хоть как-то скрыть тревогу. Маглор сделал глоток вина и поморщился, оно уже стало остывать, теряя свой вкус, и он поставил бокал на место.

— Кеурон, — Маглор позвал телеро по имени, привлекая внимание, — я признателен тебе за гостеприимство, но хотел бы покинуть твой дом, как только наладится погода.

— И куда ты отправишься? — настороженно поинтересовался Кеурон.

— В Тирион. Хочу увидеться с матерью. Мы оставили ее за долгие годы до Исхода, убежденные в своей правоте, совершенно позабыв, что наш сыновний долг распространяется не только на отца, но и на мать. Клятва и Исход и вовсе разлучили нас. На целую вечность. Я должен узнать, как она жила все это время, и просить простить нас. Наша вина перед ней не меньше, чем моя перед тобой.

— Боюсь, сейчас ты зря проделаешь этот путь. Леди Нерданель нет в Тирионе.

— Что? Почему? — Маглор похолодел от внезапно нахлынувшего страха. — Где же она?

— Я недавно виделся со знакомыми из Тириона и спросил у них, чем занимается твоя мать, думая, что, может быть, ты захотел бы послать ей весточку. Они рассказали, что леди Нерданель еще в начале прошлого месяца отправилась с учениками на север Амана, за Форменос и далее, в экспедицию.

— С учениками? — в недоумении переспросил Маглор.

— Да, у нее большая школа, — подтвердил Кеурон. — Многие мастера обучались ваянию у нее.

Маглор глубоко вздохнул и улыбнулся, так светло, как не улыбался уже давно.

— Это хорошо. Я так рад, что ей не было одиноко!

Однако от Кеурона не ускользнула некоторая растерянность во взгляде Маглора.

— Думаешь, тебя в Тирионе больше никто не ждет?

— Уверен, что не ждет, — усмехнулся нолдо. — Да и кому я там нужен?

— Оставайся пока у меня, — решительно предложил Кеурон. —Уверен, тебе ни к чему спешить, совсем не обязательно принимать решение прямо сейчас, времени достаточно. А в Тирион отправишь, когда будешь готов.

Маглор удивленно оглянулся на телеро, но тот смотрел серьезно. В его предложении не было ни жалости, ни снисхождения, как если бы сильный делал одолжение слабому, или старший младшему. Только желание помочь.

Маглор кивнул.

— Хорошо. Я останусь пока, если не мешаю тебе. Спасибо.

— Тогда пойдем спать? — спросил Кеурон самым обычным голосом, как будто весь вечер они толковали об очень простых вещах, вроде того, какие специи лучше добавлять в вино, или какие паруса лучше подходят для малых лодок. — Завтра с утра к тебе снова прибежит Неллинке, а мне надо будет проверить мой корабль после бури, боюсь, его немного потрепало. Будет много работы.

— Я мог бы помочь тебе, — предложил Маглор.

— Да? Хорошо, тогда пойдем вместе с Олормо, на корабле еще одни руки никогда не лишние.

Кеурон улыбнулся, и Маглор с облегчением улыбнулся в ответ.

Ночью ему снились хорошие сны, а утром над посвежевшим после шторма морем взошло солнце, и Маглор впервые за все время ощутил, что он вернулся. Он в Амане, и нет нужды спешить. У него будет время для тяжелых встреч и встреч радостных, время разобраться в себе и встретиться со всеми, с кем он считал необходимым поговорить. Признать свою неправоту и принять себя таким, каким он стал. А пока его ждал Кеурон, которому он обещал помощь, и ребята, для которых он приготовил очередной рассказ. Пока можно просто жить.