Сосуд (джен)

Дафна ненавидит старые дома. Не за скрип дверей и гуляющий по коридорам ветер. Нет. За тени в темноте. Они крадутся по пятам, прячутся за углами, а когда она не ожидает, прыгают под ноги.

Дафна ненавидит свой дом. Не за тяжелые портьеры и бесконечные лабиринты комнат. За одиночество, которым дышит камень. Оно забирается внутрь и скребет по грудине. Скалится, даже когда кажется, что рядом есть кто-то еще. Кто-то живой.

Дафна ненавидит Хогвартс. Не за чокнутых гриффиндорцев и предвзятость учителей. Нет. За серпентарий, который не подпускает никого на расстояние вытянутой руки. Тем более малолетку, плевать, что ровесницу. Она по-прежнему наедине с собой, хоть и жаждет совсем другого. Обратного. Неизвестного.

Дафна ненавидит Слизерин. Не за косые взгляды и влажные подземелья. За отчужденность. Она слишком остро ощущает, насколько чужая. В ней тонна высокомерия и подобающее воспитание, но ни грамма способности находить общий язык хоть с кем-то. Она сторонится людей. Непонятного.

Дафна ненавидит свою жизнь. Не за однообразность и безликость. Нет. За страх, неотрывно следующий за ней, и бессилие хоть что-то изменить. Попытаться. Она видит то, что не замечают другие. Разве может быть такой, как все? Одинаковой. Пластмассовой.

Дафна ненавидит ярлыки. Не за шаблонность и стереотипность. За отсутствие воображения и возвышение над слабыми. Топить просто, вытащить со дна практически невозможно. Она сгорает внутри, но под маской этого никто не рассмотрит. Безнадежность добавляет серого в палитру. Черно-белую.

Дафна ненавидит себя за то, что не в силах проснуться. Дафна ненавидит себя за то, что не сходит с ума.

Склизкое прикосновение к коже забирает остатки здравомыслия. Крик застревает в горле. Дыхание сбивается, а мышцы сковывает паралич. Она во власти кошмара. Повторяющегося. Неотпускающего ни на шаг.

Дафна таскает его за собой, как комнатное животное. Не спрятаться. Не скрыться. Только терпеть и притворяться, что все в порядке. Терпеть, скрипеть зубами и хватать ртом стылый воздух.

В подземельях слишком холодно. В душе слишком пусто. Призрак появляется во тьме и не показывает своего лица. Молча стоит у окна. А сердце Дафны бешено колотится о ребра. Виски ломит от учащенного пульса. Ей страшно.

Дафна забывает, что значит чувствовать что-то, кроме ужаса и одиночества. Они сжимают в тисках. Нет ни единого шанса вырваться. Только закрыть глаза и надеяться, что все закончится. Молиться сил уже нет. Давно нет. С детства.

Черное платье волочится, как саванн, по полу. Волосы развеваются, хоть нет и намека на ветер. Безмолвие. Паника. Тоска.

Дафна застывает каменным изваянием. Пытается справиться с одеревенением конечностей. Она примерзает к месту. Боится пошевелиться. Судорожно цепляется за палочку, но и не думает ее использовать. Вряд ли получится высечь даже искру.

Дафна не надеется на магию. Она бессильна. Спасти Дафну может только чудо, которого не существует.

Во тьме чересчур много теней. Они переливаются, исчезают и появляются, тают при свете дня. Призраки преследуют в любое время дня и ночи. Им не нужен отдых. Они питаются душами. Пожирают их, забирают себе и пропадают, лишь когда остается только оболочка. Никчемная. Неживая.

Дафна ненавидит себя за слабость. Она никому не говорит о даме в черном. Мама не поверит, отец не станет слушать, а больше у нее никого нет. Слизерин — диагноз. Там страдают молча и в одиночестве. У каждого своя история и старый дом. Огромный особняк, у которого не только душа, но и тайны. Собственные. Они забираются в самые отдаленные углы подсознания и грызут, пока не выедают мысли и чувства. Остаются долг и вбитые с младенчества правила. Кодекс поведения достойных членов общества. Напыщенного. Ханжеского. Пустого. Они все словно призраки, вот только прячутся на виду. Приходят не в темноте, а как только просыпаются. Или когда засыпают. Смотря как посмотреть.

Неожиданный ветер едва не сбивает с ног. Сквозняки в Хогвартсе обычное дело. Особенно рядом с кухней.

Двери хлопают. Мысли разлетаются как растревоженный улей. Кожа покрывается мурашками. Волосы на руках встают дыбом.

Еще один приступ. Еще одна галлюцинация. Снова дама в черном. Издевается и лишает рассудка. Его остатков. Она останавливается в отдалении. Висит в нескольких дюймах от пола. Заставляет замереть.

Дафна глубоко вдыхает и выдыхает. Иллюзия контроля. Через пару минут накатит паника, а еще через несколько от напряжения сведет мышцы. Каждую клетку тела проберет озноб, язык прилипнет к горлу, глаза заболят, а она все будет пялиться на силуэт перед собой, не в силах отвернуться. Дафна не претендует на нормальность. Всего лишь хочет обычных проблем и обычных решений. Ей не нравится быть сумасшедшей.

— Дафна.

Скрипучий голос режет по барабанным перепонкам.

— Что тебе от меня нужно?

Она не узнает в этом лепете себя.

— Дафна.

Рука тянется к ней.

— Оставь меня в покое, — истерично всхлипывает она.

— Дафна.

Ей чудится презрительное злорадство.

— Уйди, — почти умоляет.

— Ты моя.

Гаркающий смех прокатывается по телу и оседает дребезжанием в мозгу.

Ей не сбежать, как бы она не пыталась. Только в другое место. В другое время. Свернуть шею или утонуть, или вскрыть вены, или надышаться парами смертельного зелья. Ее не оставят. Только заберут. Туда, где может быть еще хуже. Она не верит в лучше.

Дафна ненавидит страх, но чувствует его постоянно. Он отравляет изнутри, растекается ядом по венам, закупоривает поры. Подбирается к сердцу и заполняет его тьмой. Неистребимой. Вечной. Непроглядной.

— Моя, — отдается эхом в мозгу, липкой паутиной пристает к коже, взрывается фейерверком под веками.

Узы крепче любого непреложного обета и магического брака. Нерушимые. Неразрывные.

Дафна ненавидит предрешенность. Не за отсутствие выбора и подчинение. Нет. За ожидание конца, когда еще только начало. Остается лишь собрать волю в кулак и разыгрывать спектакль. По ролям. Театр абсурда. Она в его эпицентре. Подавленная и сломленная. Обещанная. Чья-то. Свобода — фикция. Самый большой обман, в который заставляют верить с рождения, чтобы потом отнять. Вынудить принять и смириться. Положить на алтарь невинную жизнь. Варварство.

Дафна ненавидит ложь. Она пропитывается ею, живет с ней и дышит одним воздухом. Дафна — самая послушная марионетка притворства. Она мастерски делает вид, что в порядке, хотя давно не в своем уме и не в трезвой памяти. Дафна ненавидит ложь, но только благодаря ей и выживает.

Она закрывает глаза и вздрагивает от прикосновения ледяных, как будто даже настоящих, пальцев к шее. Остается совсем немного. Всего-то нужно дождаться, когда после страха не останется ничего. Оглушающая тишина. Пустая. Искусственная.

— Ты моя, — выдыхает призрак ей в лицо.

Дафна, парализованная ужасом, решается. Распахивает глаза и натыкается на темный, безумный собственный взгляд. Дафна смотрит на призрачное отражение, копию, и ощущает себя подделкой. Выдуманной. Брошенной в горнило сумасшествия лишь для того, чтобы понять: она лишь сосуд, который нужно наполнить. Чем-то другим. Не ею.

Дафна ненавидит трусость. Не за слабость и отсутствие желания бороться. Нет. За сознательное принятие тьмы. Она удобно устраивается, скрещивает руки и ноги и никуда не собирается уходить. Остается править. Разделять и властвовать.

— Я твоя, — сквозь силу, сжимая кулаки так, что ногти впиваются в ладони до крови, еле двигающимися губами шепчет она.

Капитуляция.

— Всегда была, есть и будешь, — призрак как будто даже любовно сжимает ее лицо в руках и приближается, наклоняется и начинает растворяться в воздухе, словно...

Дафна ненавидит призраков. Не за глупые суеверия и отрицание реального. Нет. Ее собственный призрак вселяется в ее настоящее тело. Из плоти и крови. Из мыслей и эмоций. Из знаний и опыта. Заполняет пустоту. Наделяет сосуд содержанием. Вдыхает жизнь?..

Дафна ненавидит тьму, но она забирает у нее одиночество. Больше никто никогда не застанет ее врасплох, ведь теперь она сама — тень. Крадущаяся. Безразличная. Пугающая. Ощущает страх и играется с сознанием. Ломает психику и забирает жизни. Калечит и ведет к помешательству. Реальность — только одна из возможных альтернативных вселенных. Кто запретит ей перепутать их? Все равно что перетасовать колоду карт. Кто теперь сможет ее остановить?

Дафна видит лихорадочный блеск своих глаз в отражении. Вседозволенность оглушает. Безумие позволяет не думать о последствиях. Цель оправдывает средства. Она все равно уже не проснется.

Дафна вновь в начале пути. Теперь она не ненавидит и не боится, только наслаждается.

Тьма всегда состоит из теней, и отныне Дафна одна из них. Наконец она на своем месте.