С Новым годом, или Так и не рассказанная сказка (джен)

- Жили-были как-то… — пауза была волшебной и переполненной сказочного предвкушения, — …дед и… кот. Дед был старый и серьезный — почти профессор, ну ладно, ВАКовский доцент… И совсем не «бяковский», и уж тем более не «факовский»! Где ты слышала такое слово? Плюнь! Ой, ну не в том смысле!.. Погоди, сейчас вытру тебя. И себя… заодно…

Итак… Что? Не «как-то» они жили, не в смысле кое-как, а хорошо и дружно! А это так говорится, что некогда, то есть — давно… Маме тоже некогда, я понял. Ничего не надо есть! Это не про еду совсем, а про время. И, вообще, не перебивай, не то рассказывать не буду! О господи, и не потому, что я не то рассказываю, очень даже то! Слушай… молча!

Да, про кота — кот был веселый, полосатый и молоденький… Что? Насколько старый дед был? Да постарше его, не очень, так сказать, дряхлый — годов тридцати с хвостиком… Да, что тебе смешно-то? Думаешь, профессор был хвостатый? Нет, просто так говорят… Почему это «умер»? Не понимаю. Что значит «такое скучное начало тебе не нравится»? А как надо? Ну, хорошо: Жили-были дед и кот, а потом дед взял и умер. И бедному коту пришлось собрать котом… А-а-а? Что опять, что ты рже… смеешься? Да «не собрать котом всю пыль с пианино», как бабушка сказала, — а котомку. Сумку такую заплечную. Договорить не даешь. Так понятно? …И отправиться бродяжничать по белу свету. Нет, Белла и Света не из нашего поселка, и не бадяжили они ничего. Тебе Эля сказал, что царство такое есть, где живут все тридцатилетние старички, и у них от жара всё горит, и с ними дядька из Черного моря выходит? Ужас какой, не знал. Сама будешь рассказывать! Нет? Тогда слу-шай!

Ходил он, ходил — всё с мышами да с крысами сталкивался. Собаки ему не нравились, особенно доги и противные слюнявые боксеры… Не то что наши эрдельки, да, милая? Так вот: бедный кот всё по своему бывшему хозяину очень скучал, даже плакал. И зашел он как-то на закате в страшный дремучий лес. А там ни дорожки, ни тропинки, и темно — ни зги не видать!.. Что, что опять не так? Боксеры, это не папины трусики. Нет, и не драчливые дядьки в толстых варежках; угу, они не ели хотдоги. Это гов… плохая еда, кака. Правильно! Так собачьи породы называются… Уф, зря я понадеялся, что можно аж три предложения без придирок рассказать… Сейчас объясню, не кусайся: «ни зги» не значит, что были визги, никто не визжал; и я не делал тебе предложение, мала еще! В лесу просто было темно и сумрачно, хоть глаз выколи, короче…

— А-а-а-а! — Испугавшись за свои глаза, мелкая лингвистка зажмурилась, замолотила в воздухе ногами и руками и вдруг резко откинулась с колен незадачливого рассказчика, чуть не падая навзничь.

Тут Колька не выдержал — едва поймал! — и тоже заорал от страха:

— И-и-ирка! — Он схватил племянницу под мышку и бегом, перескакивая по три ступеньки, рванул на первый этаж, стал колотить ногой в дверь ванной. — Забирай немедленно свое чудовище! А? Что-о-о? Не-е-е! Какие нах… полчаса?! Я уже посидел с ней, аж поседел! Что-о-о! — Несчастный сказочник взвыл по-новой, из-за шума воды и радостного лая включившейся в забаву хозяйской шотландской овчарки Уизли не расслышав ответ невестки. — Мне глубоко сра… сто раз плевать, что ты еще Лёвку докупываешь. Я тут с ума сойду. Открывай сейчас же! Дверь вышибу! А-а-ай! Лара, фу, нельзя! Ирка, она меня грызет!

Из тамбура вдруг послышалось бодрое:

— А вот и мы!

И сразу же пахнуло морозом, апельсинами, хвоей. И в украшенный гирляндами и мишурой холл, где, как ужаленный, кружился в диком танце бедный новоиспеченный ка эн Николай Игоревич Лебедев, ввалились шестеро мужиков.

— Коленька! — Первым, роняя пакеты с продуктами, к терпящему бедствие няню бросился Елагин. — Что случилось, ты цел?

А за ним разом загомонили остальные. И воцарился сущий ад!

К перилам второго этажа, прихрамывая, подрулил глава семейства Гаррик, и начал, неуклюже спускаясь в гипсе, спускать бушующим родственникам директивы и ценные предложения.

За что был обгав… не одобрен в грубой форме злым Колокольчиком, с досады кинувшим обе шестикилограммовые сетки с мандаринами об пол:

— Что за срач тут развели? Ни на минуту оставить нельзя! Сейчас родители приедут из аэропорта. Их хоть одна собака встретила? Кто поехал? Лада? Да вы охренели, она же водит, как пьяный дальнобойщик! Какого, я спрашиваю?! — Ответом ему был многоголосый вой запертых в хозяйской спальне месячных и пока безымянных щенков.

— Ы-ы-ы! — громче их сиреной завывала у Матвея на руках трехлетняя заказчица сказки — Ларочка, вырванная озверевшим отцом из лап неудачно дебютировавшего душегуба Кольки.

— Тише, Ларочка, не плачь! — Рядом с ними запрыгал от возбуждения Элька, тайно обожающий экстрим (и мечтающий вовсе не о карьере музыканта, как считали обе его прабабки): — Я куплю тебе калаш, и Беретту, и наган, Глог, ТэТэ и ятаган!

— Саш! Уйми своего Муссо… — Матвей, задохнувшись, кивнул слегка затормозившему зятю. — … лини! Я сейчас девочку наверх отнесу и…

— Чего это Эмиль мусор?.. — Тот не успел договорить, как с улицы, у закрытых ворот требовательно забибикали. Судя по звуку — сразу несколько машин.

— Неужели Алка со Щенковым все же прилетели? — подал голос Григорий, до этого усердно собиравший с полу продукты, раскидываемые и попираемые, так сказать, ногами вовсю психующих родственников. — Да кончайте вы вопить! Ни черта же не слышно. — Он с трудом отполз к стеночке и достал смартфон: — Додик, это вы?

— Ага! — весело донеслось сквозь ор. — Тут все Чумаки в колею попали, на такси в смысле. И в сугроб прямо влупились. А Лада забусковала на своей гламурной клячке и поперек развернуться решила. Капец, короче! Кто живой, выходите — толкать будем.

Гришка счастливо кивнул, хоть и знал, что собеседник его не видит, и окружным путем прошел мимо тихо плачущей в кресле Ирины, все еще орущих друг на друга отца и Колокольчика, мимо невозмутимо сметающего с полу растоптанные ананасы и апельсины Елагина, тронул за руку своего растерявшегося Ангела. Они вышли в предбанник и взялись за лопаты.

— Хорошо так сыпет, а? — подняв лицо к небу, спросил Тамм.

— Настоящий новый год — все дома, все целы, всё по-прежнему.

Тамм кивнул, накинул капюшон, поплевал на ладони и на пробу врубился в первый сугроб у забора.

— Погоди, я сейчас в калитку всех запущу, и надо багаж забрать.

Проводив гостей, прибывших в дом, он вернулся и протянул Грише кружку с парящим чаем:

— А с чего вой-то стоял? Я так и не разобрался.

— Да Колька сказку, как я понял, нашей племяшке сочинял… — Григорий Лебедев взял хороший старт и споро расчищал въезд ко вторым воротам.

— И что?

— Ну какой из него рассказчик? Может, и напугал ребенка, хотя Ларку, пожалуй, фиг напугаешь. Или, скорее, сам напугался. Уф! Можно одну створку уже открывать. — Он вытер со лба пот и улыбнулся. — Не все сказки нужно заканчивать.

— Угу, — давая отмашку и отходя от въезжающих во двор машин, согласился его ангел. — Вот все и дома.