Прошлое в прошлом, а настоящее – сегодня (джен)

Падал лёгкий сверкающий снежок. Сугробы на газонах, пока небольшие, покрылись слоем свежего снега и сейчас были белыми, а не сероватыми, как вчера.

Этот город был расположен в невысоком кольце гор, разомкнутом с юга. Ветра, нередкие в этой местности, в городе стихали, словно пойманные в ловушку. А уж когда устанавливался штиль — в городе почти сразу появлялся запах дыма. Город был не велик, но и не мал: чуть больше полумиллиона человек. Здесь было три металлургических предприятия, и даже сейчас, когда очистке выбросов уделяли немало внимания, сажи в воздухе было больше, чем хотелось бы. Хаято казалось, что здесь постоянно витает запах вокзала: смесь паровозного дыма, мазута и автомобильных выхлопов.

Любопытно складывается жизнь. Мог ли Хаято когда-нибудь хотя бы предположить, что судьба забросит его в Россию?

В 1969 году, когда Хаято было тринадцать, произошли невероятные события. Тогда Хаято едва не погиб. Погибли его приёмные родители, он нашёл своего родного отца, познакомился с экипажем Летающего корабля-призрака, и эти люди стали его друзьями. Вместе с ними он смог уничтожить страшного монстра — Боа. На самом деле самым страшным монстром был не тот биомеханический спрут, которого Хаято удалось уничтожить. И не гигантский робот-голем, разрушавший города, которого сумел уничтожить капитан Летающего корабля-призрака, родной отец Хаято.

Самыми страшными монстрами оказались люди, которые, прикрываясь фразой: «Это только бизнес», выпускали напиток «Боа-джус». Если выпить достаточное количество такого напитка, наступало не просто отравление: человек в буквальном смысле слова растворялся бесследно, превращаясь в пену, как Русалочка из сказки Андерсена. Хаято видел, как это происходит, да и сам едва не погиб таким образом. Хорошо ещё, что он выпил не очень много «Боа-Джус», и врачу на Корабле-Призраке удалось спасти его инъекцией антидота. Группа предпринимателей, производивших напиток, легко отделалась: их не только не арестовали, а даже не удалось доказать, что предприятие, производящее «Боа-Джус», принадлежит им. Сам завод закрыли, а хозяева, оставив себе полученную прибыль, спокойно уехали из Японии в США. Так что победа была не совсем полной. И Хаято вместе с друзьями не упускали случая рассказать, и по телевидению, и в газетах, насколько это опасно — когда производитель не следит за качеством и безопасностью своей продукции.

Хаято жил с отцом. Макото — так звали отца — открыл антигравитацию и вместе со своей командой построил завод летающего транспорта, работающего на её основе. Широкого распространения летучий транспорт не получил: антигравитация была относительно безопасна только над большими объёмами воды, например — над морем. В городах, где много людей, её не применяли. Но международные перевозки она очень облегчила и ускорила. Салоны внутри летучих транспортников были тщательно экранированы, люди надёжно защищены. На предприятии очень внимательно относились к контролю безопасности, и производства, и продукции. Именно этим занимался Хаято. Его сын, Акихиро, разрабатывал новые технологии. У него была любимая поговорка — «видя чужой недостаток, исправляй свой». Хаято гордился тем, что сын никогда не рисковал здоровьем и безопасностью людей во имя дополнительной прибыли.

В Россию Хаято прилетел одним из кораблей своего предприятия, а в Находке пересел на самолёт.

В наступившем 2019 году Хаято исполнялось шестьдесят три. Конечно, денег много не бывает, но Хаято с семьёй были достаточно обеспечены сейчас и, если бы было такое желание, Хаято мог бы вполне спокойно оставить дело в руках сына, Акихиро справился бы. Но Хаято не хотел. Недаром говорят: работающей мельнице некогда замерзать. И Хаято собирался работать, пока позволяет самочувствие.

Отец его умер и был похоронен в Токио, где жил Хаято вместе с любимой женой Мивой. Их дочь Минако училась в университете и стала специалистом по защите окружающей среды. Она занималась очисткой воздушных выбросов металлургических предприятий. И теперь в сибирском городе Минако помогала внедрять разработанную в Японии технологию очистки. Фирма, разрабатывавшая эту методику, направила её в Россию, и здесь она встретила своего будущего мужа: он работал на металлургическом предприятии. Хаято беспокоился, как настолько разные люди смогут вместе жить. Но женщина захочет — сквозь скалу пройдёт. Минако выглядела милой и покладистой, но своего добиваться умела всегда. Максим тоже полюбил её, а ведь недаром говорится — два любящих сердца и металл расплавят. Им всегда было весело вдвоём, они много смеялись, но и много работали вместе.

Семья у них получилась хорошая, Хаято теперь был согласен с выбором Минако. У них уже двое детей-школьников — Юрий старше, ему тринадцать, Юлия — деду нравится звать девочку Нами — младшая, ей восемь. Дедушка Хаято приезжал навестить их во время своего отпуска. Внуки всегда очень радовались деду, как и Минако. И с мужем у них всё было хорошо, но по родителям дочка всё же очень скучала.

Сейчас в России наступили праздничные дни, самые, пожалуй, любимые у русских.

Новый год здесь всегда встречали радостно, весело. И выходных дней — целых десять. Хаято с внуками ходил на городскую площадь торжеств: там была установлена огромная настоящая ель, красиво украшенная, вся в мерцающих лампочках, и построена длинная и высокая снежная гора. Склон горы залили водой, и он замёрз на морозе, и все — дети, да и взрослые — с восторженными криками и громким смехом катались с неё. Большинство — на специальных ледянках, на «ватрушках», а иногда просто на картонках.

На площади работали аттракционы, и даже карусель. Хаято еле увёл внуков, всё время просили: одзи-тян, ну ещё разочек. Прохожие в праздники — весёлые, доброжелательные — поздравляли друг друга, радовались. Смех, бенгальские огни, хлопушки. Витрины магазинов, окна в домах, даже просто деревья на улицах украшены маленькими яркими лампочками: зелёными, красными, синими, жёлтыми или белыми. Конечно, во время встречи Нового года в Токио, возможно, и фейерверков больше, а людей уж точно гораздо больше, но здесь живут внуки Хаято. И поэтому почти каждый русский Новый год, когда удавалось, Хаято бывал здесь. Он научился понимать отдельные слова и фразы по-русски, но всё же быструю разговорную речь воспринимал с трудом, выхватывая отдельные знакомые слова.

Хаято решил перед возвращением в дом дочери зайти в супермаркет — небольшой, в соседнем доме. Не первый раз приезжал в Россию Хаято, но не мог привыкнуть к тому, насколько отличалось здесь многое от того, что было дома, в Японии.

В первый свой визит в Россию — а это было уже десять лет назад — Хаято был поражён выражением, прочно держащимся на лицах людей. Нет, не нейтральное, не улыбка — как было дома. Здесь казалось, что тебя вот-вот побьют, хотя бы попытаются. Гамма выражений лиц людей простиралась между «угрюмым» или «глубоко печальным» и «лицом самурая, которому порвали любимое кимоно, и теперь он очень хочет убить всех, до кого доберётся». Особенно впечатляюще выглядели продавцы в продуктовых магазинах или на кассах в супермаркетах. С ними даже заговорить — да что там — прямым взглядом посмотреть было как-то неуютно. За прошедшие с тех пор годы ситуация несколько изменилась, люди на улицах стали немного улыбчивее. Больше стало маленьких детей.

Но на кассах в магазинах стояли всё те же неухоженные женщины с замученными лицами. Магазины были оформлены лучше, но информации о товаре стало не намного больше. Мать Максима, мужа Минако, — здесь её называют «свекровь» — работала в организации, занимающейся контролем, в том числе торговых предприятий. Называлась организация очень забавно: РосПотребНадзор. Галина — так звали свекровь Минако — говорила, что несколько лет назад приняли закон об этикетках: технический регламент. И тут же начинала браниться: принять — приняли, а исполнять кто будет? Хаято сложно было понять это, в Японии старались как можно лучше проинформировать покупателя: не только место производства рыбы, овощей, мяса и других сырых продуктов указывали, но и название фермерского хозяйства. Ведь в Японии любят употреблять в пищу сырые продукты — то же сашими, например. Японцы очень ценят свежесть и качество продуктов и, чем полнее указанная информация, тем больше доверия и продавцу, и производителю товара.

На кассе магазина пожилая женщина ругалась с кассиром: она взяла товар с полки, ценник на которой указывал цену в полтора раза ниже, чем сейчас спрашивала кассир. Женщина хотела доказать, что права, а кассир ссылалась на то, что просто ценник не поменяли.

Хаято подумал, что электронные ценники, распространённые уже во многих супермаркетах Японии, полностью решают эту проблему: смена цены происходит только после закрытия магазина, меняет её администратор через компьютерную сеть, и никто из работников магазина не тратит время на замену ценников в торговом зале. И никаких выяснений на кассах. Да, по кассирам японских супермаркетов Хаято начинал скучать в России. В Японии кассир назовёт вам точное название всех купленных вами продуктов. Вдруг вы случайно, по ошибке, взяли чипсы с крабом, а хотели с сыром? Обязательно озвучит их цену, скидку, начисленные бонусы, сумму сдачи. А в конце улыбнётся и поблагодарит. Здесь тоже благодарят за покупку, но с очень мрачным выражением лица. Правда, Хаято обратил внимание, что ему, привычно улыбающемуся девушкам на кассе, часто улыбаются в ответ, и очень быстро начинают узнавать — здороваются даже.

Хаято вспомнил, как Галина рассказывала ему, почему не стоит брать в российских магазинах готовые салаты. В японских супермаркетах есть собственные кухни, здесь ежедневно готовят еду, упаковывают и продают в течение дня. Это очень удобно, можно днём зайти и купить себе еды, чтобы перекусить, или весь день занятые на работе женщины вечером могут купить готовый ужин. Перед закрытием супермаркета на готовую еду делается большая скидка, и ничего не остаётся.

Хаято тогда зашёл в крупный магазин, очень поздно, перед закрытием, купил каких-то салатов, хотел попробовать. Галина долго объясняла ему тогда, что покупать салаты в таких местах категорически не советует. Они могут быть приготовлены не то что не сегодня, а и не вчера даже. И указанной на них дате выработки не стоит доверять: оказывается, здесь работники магазина могли преспокойно стереть дату и поставить другую. Это было совершенно непонятно для Хаято, но Галина убедила его, рассказав, что именно показывают лабораторные анализы таких салатов, и ведь перед отбором проб хозяев предупреждают за пять дней, как положено.

Больше салаты он в магазине не покупал. Их — да вообще всю еду — Галина предпочитала готовить сама. Божественно у неё получались маринованные огурчики, выращенные на собственном огороде. А ещё так же собственноручно выращенные баклажаны, консервированные с чесноком и укропом, с лёгкой хрустинкой, чем-то напоминающие грибы. У Минако с Галиной быстро установилось взаимопонимание. Минако всегда уважала старших, легко научилась готовить несколько подходящих блюд, была приучена к аккуратности и дисциплине. А Галина очень часто задерживалась на работе и была рада, что в доме есть кому приготовить еду и обеспечить чистоту и уют.

Хаято взял для внуков мороженое и чипсы со вкусом малосольных огурчиков — они ему самому очень нравились.

В эти праздничные дни дома были все: Галина, Максим, Минако, и — конечно — Юрий и Юлия.

Минако приготовила на ужин пельмени гёдза, в честь приезда отца, и купила так любимый им дайкон.

Галина уже некоторое время рассказывала что-то смешное, Максим и тот смеялся.

— Представляете, сегодня к нам поступил вызов на объект от «Хрюши против». Ребята организовались ещё в 2010 году и с тех пор проводят рейды по магазинам. Возьмут корзинку — и ищут по полкам просроченные продукты. Наберут, обращаются на кассу, с вопросом — почему просроченная продукция в торговом зале. Если сами работники магазина немедленно не уничтожат просрочку, здесь же, при ребятах, — требуют вызвать инспекцию, протоколировать нарушение. Мы сегодня выезжали на такой вызов, там не только просроченные салаты и булочки, но и алкоголь нашёлся без акцизных марок. Макс, представь — самогон! В розничной продаже! Это уже будет другое нарушение, хозяевам магазина придётся заплатить штраф, завтра отправим все необходимые бумаги.

Хаято сложно было представить себе, как в супермаркет в Токио могли бы прийти вот такие «Хрюши». Здесь это волонтёрская организация, и существует она уже почти десять лет. Да администратор того супермаркета, в котором Хаято и Мико покупают продукты, со стыда сбежал бы, если бы ему указали на такие недостатки в его работе! Любой покупатель, увидевший недоработку и указавший на неё, получит благодарности за внимание и бесконечный поток извинений. А здесь — Галина рассказывала, что волонтёров не просто выгоняют из магазинов, дело иногда и до драки доходит. Волонтёры снимают свои визиты на камеру, потом выкладывают в сеть. Всякий может увидеть, что происходило.

И как могут попасть на прилавок просроченные продукты? В супермаркетах в Токио незадолго до закрытия на упаковки с приготовленной сегодня едой наклеивают ярлычки — это означает, что на эти продукты будет сделана изрядная скидка. Хозяйки приходят как раз к этому времени и разбирают всё. Если же вдруг останется хоть что-то, никто не станет выкладывать эти продукты на следующий день! Потеря лица — себе дороже. Репутация магазина, доверие покупателей стоит гораздо больше, чем оставшиеся продукты.

На следующий день Хаято пошёл с внуками на каток. Было около минус пяти — достаточно тепло, по местным меркам. Галина заставила надеть под куртку тёплый свитер и настрого наказала детям, чтобы они не заморозили дедушку. Хаято напрасно с улыбкой пытался объяснить, что не станет стоять в стороне — он неплохо держался на коньках.

— Одзи-тян, давай пойдём пешком? Сегодня тепло! Погулять хочется, ну, пожалуйста! — Юлия забавно наморщила носик.

Хаято только кивнул с улыбкой — как же не порадовать внучку. Нами получилась дивно хорошенькой: пушистые лёгкие волосы вокруг немного неправильного лица: с милым носиком, крупным лбом и небольшим подбородком. Глаза Нами, большие, тёмно-карие, ярко сверкали от предвкушения прогулки с дедом и братом.

Хаято нравилась улица, на которой жила семья Минако. Всего шаг до одного из главных проспектов города, но совсем не шумная. В каждом доме — парикмахерская, в соседнем доме их даже две! Интересные дома, каждый из них отличается архитектурными деталями; в двух домах дальше по улице — балкончики с колоннами. В этом году этот город отпраздновал четыреста лет с момента основания. Поэтому были выделены деньги на ремонт домов снаружи. Один из домов отремонтировали, и теперь белые колонны выделялись на кремовом основном фоне, ярко и нарядно. А такой же следующий по улице дом стоял весь покрытый слоем сажи. Бывшие белыми когда-то колонны на пыльно-красноватом фоне выглядели печально рядом с блестящим соседом. Денег не хватило.

Вдоль улицы были посажены лиственницы. Зимой голые ветки, слегка припорошённые снегом, напоминали рисунки тушью суми-э.

До катка пошли пешком, через парк, как и хотела Нами. Юрий убегал вперёд, затем возвращался. Нами же чинно шла, держа деда за руку, первые минут пять. А потом радостно бросилась догонять брата. Парк назывался парком Металлургов, два года назад его реконструировали. Сохранили ограду с арками, посадили молодые деревья, а скульптуры металлургов, встречавшие посетителей у входа, наверху гранитной лестницы, отреставрировали.

Из парка вышли на театральную площадь. Театр возвышался над площадью, огромный, построенный в имперском классическом стиле: колонны с коринфским ордером вокруг здания, на крыше, над фронтоном, — огромная женская фигура. Нами на ходу рассказывала деду, что здание театра было построено ещё в 1963 году. А заложено — в 1956, можно считать, что театр и Хаято — ровесники. В 2010 году закончили реконструкцию, теперь в зале могут разместиться 1000 зрителей! Хаято стало любопытно, откуда внучка столько знает об этом. И Нами с гордостью сообщила, что у них в классе защищают проекты, и она с двумя подругами выбрала историю здания городского театра. Теперь Хаято понял, зачем она просила пойти пешком, — чтобы был повод рассказать деду всё это и немного погордиться и театром, и родным для неё городом, да и похвастаться деду тем, как много она знает. Девочка очень хотела, чтобы дед гордился ею, это согревало и радовало Хаято.

Незаметно дошли до катка. Снег ещё оставался белым, родители вышли погулять с детьми, и уж дети-то были в полном восторге. Солнце ярко светило, снег сверкал, компания подростков вопила что-то жизнерадостное, играла музыка — вальс сменялся маршем или рождественскими песенками — они во всём мире похожи. Хаято с детьми сели на лавочку у бортика, переобулись. Обувь сдали в гардероб, обменяв на номерки, вышли на лёд.

— Одзи-тян, смотри, как я могу! — Юрий играл в хоккей с шести лет, и прекрасно держался на коньках. Он крутился вокруг медленно набиравшего скорость Хаято, выписывал коньками круги и восьмёрки. Нами больше любила танцы, но коньки ей тоже нравились, она прокатилась змейкой, сделала «цапельку», а потом похвасталась деду, как хорошо у неё получается «кораблик». В прошлый его приезд Нами уже умела выполнять «кораблик», теперь освоила и «ласточку», а вот прыжков пока боялась.

Засмотревшись на внучку, Хаято совершенно не заметил, что слева к нему катится не очень хорошо стоящий на коньках полный парень, поэтому совершенно не ожидал толчка, довольно сильного: они с парнем влепились друг в друга. Парень был раза в два крупнее, и у Хаято даже в глазах потемнело. Пришлось отойти к бортику; увидев, что случилось, прибежали дети. Толкнувший Хаято парень многословно извинялся, но Хаято не совсем понимал, что он говорит…

Домой было решено ехать на такси. Дети притихли, видимо, тоже устали, как и Хаято. Через день пора было возвращаться в Токио, отпуск заканчивался.

В эту ночь, видимо, из-за полученной встряски, Хаято спал беспокойно. Сон начался с его детских воспоминаний о погружении в океан внутри Корабля-призрака, о битве, потом в сон вклинилась вереница грузовых фур с Кока-Колой и Санта-Клаус, спрашивающий глубоким бархатным басом: «А знаете ли вы, как этот напиток замечательно чистит унитазы и смывает ржавчину? Хо-хо-хо!»

Потом появилось кладбище, и девятихвостая лисица выкапывала из могил нетленных китайцев, питавшихся пластиковым рисом, искусственными яйцами и рукотворной капустой, листья которой тут же делал из зелёной жижи тот же Санта-Клаус, выливая её тонкой струйкой в бак с водой и скручивая, как настоящий капустный лист, — если порезать, не отличишь! Снилась Хаято колбаса, о которой ему рассказывала недавно Галина: мяса в ней не было, только каррагинан, розовый краситель, крахмал, целлюлоза и другие наполнители. И поэтому она совершенно не портилась. Санта-Клаус размахивал палкой этой колбасы и кричал: «Она — вечная!». Потом Санта выстроил бутылки Кока-Колы, как кегли в кегельбане, и стал сбивать их упакованной в полиэтилен мороженой курицей, перед замораживанием нашприцованной фосфатами так, что стала почти круглой. С потолка падали неубиваемые помидоры и яблоки: они при падении не разбивались, а отскакивали, и Хаято знал, что они сохранятся неизменными больше месяца при комнатной температуре, не заплесневеют и не сгниют, разве что немного подсохнут, и то не обязательно. А в ванной плескалась крупная рыба, и все знали, что она выращена искусственно, и опасались её есть. И ведь всё это происходило из-за того, что нужно было накормить людей, которым не хватало пищи…

Хаято кто-то тряс за плечо.

— Ой, сват, извини ты, ради бога! — У Галины было совершенно расстроенное лицо. — Тебе, похоже, кошмары снятся, и не странно: Юрка смотрел фильм, да и не выключил телевизор, спать пошёл. После фильма опять начали народ пугать кошмарами про еду. А ты задремал, умучили тебя детишки сегодня. Старость — не радость, что поделать!

* * *

Утро настало пасмурное, снова шёл сильный снег. Ветки лиственниц за окнами качались на ветру, сбрасывая насыпавшиеся маленькие сугробы. Пора было уезжать, ведь и редкий гость надоест на третий день, как говорится.

Минако просила передать для матери подарок: связанные ею собственноручно носки из толстой шерсти. Галина упаковала в коробку свои великолепные огурчики. Максим приготовился везти тестя в аэропорт на своей машине: хотел непременно проводить. Когда выехали из города, и снег закончился. Хаято заметил, что дороги в России стали гораздо лучше: раньше за городом были сплошные ямки и канавки, а теперь дорога ложилась под колёса ровной полосой.

Хаято было хорошо: он вёз жене и сыну приветы и подарки, душу согревали прощальные объятия внуков и пожелания доброго пути. Впереди был долгий перелёт до Находки, там его будет ждать один из летучих кораблей. И снова — незамерзающее около берега море, Токио, работа.

А весной, во время каникул, Минако обещала привезти внуков в гости к бабушке Миве.

Жизнь продолжалась, и Хаято надеялся, что ещё успеет увидеть, как она становится лучше не без его участия.