Патронус (гет)

Все было банально и предсказуемо до безобразия. Последний курс оставшихся в Хогвартсе. Вернувшихся доучиваться. Объединенных в один, к сожалению, не такой уж и многолюдный, факультет восьмикурсников. Одна гостиная в чудом уцелевшей, самой дальней башне. Все сплошь дерево и шоколад. Наверное, чтобы никому обидно не было. Но симпатично, теплые оттенки, не напрягает. Ну и старосты, конечно. Отдельно, как и положено. В своей башенке на двоих. Гермиона Грейнджер и Драко Малфой. И если с Гермионой все и так было понятно и ни у кого ее назначение вопросов не вызывало, то с Малфоем как раз все было в точности до наоборот.

Он, конечно, был оправдан, но мало кто верил в такую уж его кристальную честность и раскаяние. Ну, не выдал он Поттера в мэноре — так это скорее из страха, чем от желания помочь и спасти. Ну, швырнул он ему палочку во дворе Хога — так это опять-таки из банального испуга, что змеемордый урод сейчас заавадит Поттера, а потом припомнит и остальным своим слугам грешки. Да и вообще, корчиться на полу, едва не обмочившись от Круцио перед взрослыми Пожирателями и выслушивать их сальные шуточки в закоулках собственного дома мало кому охота, небось. И Сивый этот жил у них, говорят…

В общем, мало кто готов был принять как старосту школы Драко Малфоя. Да и сам Драко был крайне удивлен своим назначением. Он на такое и не надеялся. Думал тихо пересидеть последний год, получить хоть какой-то диплом и уехать. Все равно куда, лишь бы там не знали в лицо. Лишь бы не шипели и не плевались в спину. А тут вдруг — староста. Пришлось держать лицо — как бы там ни было, а он — Малфой, и это не изменят ни суды, ни мнение толпы.

Для себя Драко решил, что этот год он полностью посвятит занятиям. Подтянет то, что пропустил в прошлом году. Постарается вытащить из учебы как можно больше. И вести себя будет совсем по-другому. Тихо, но с достоинством. Но вот о чем он совсем не подумал, так это о том, кто будет старостой со стороны девочек и с кем ему придется делить гостиную и башню на двоих. А когда узнал… сначала просто растерялся. Нет, Драко еще во время войны начал задумываться, что магглорожденные волшебники и волшебницы, по сути, такие же люди, как и маги. И, хоть и отличаются отсутствием родовой кровной магии и некоторых других привилегий чистокровных, но имеют полное право на существование, а некоторые — и на уважительное отношение к ним. К таким как раз и принадлежала Грейнджер, которая всего добивалась своим умом и упорством. Которая не исчезла из магического мира, сбегая от войны, а нашла в себе силы встать рядом с избранным, лицом к лицу встретить все ужасы не одной битвы и раз за разом вытаскивать его задницу из передряг, оберегая для главного боя и без сожаления делясь своими силами и знаниями. И он честно собирался больше никогда не оскорблять ее. И даже поблагодарить за помощь на суде, где она вместе с Поттером горячо защищала Драко и Нарциссу. Но жить в одной башне и делить гостиную и обязанности — к этому он оказался все-таки еще не готов.

Гермиона вернулась в школу другой. Тёмно-каштановые волосы больше не казались перепутанной гривой, а ложились на плечи почти прямыми прядями, стройная фигурка и небольшой рост придавали ей вид хрупкой статуэтки. А усталость и печаль, поселившаяся в ее глазах цвета расплавленного шоколада, только добавляли этому образу флер грустной сказки. Впервые увидев ее в поезде, Драко даже не узнал ее. Зато в Большом зале на распределении поймал себя на том, что засмотрелся на ее новый образ. И удивился — она сидела в стороне, почти ни с кем не разговаривая и только вежливо улыбаясь знакомым, которые с ней здоровались или заговаривали. Что же случилось с Золотым трио? Поттера, правда, Драко не видел. То ли тот решил не доучиваться, то ли опаздывал, но в зале его не было и в поезде Драко его не заметил. А Уизли был тут как тут, уплетал за обе щеки и одновременно пытался болтать с Браун и Фаниганом. На Грейнджер он не смотрел.

— Они расстались, ты слышал? — Забини заметил его пристальное внимание к группе львов. Хоть факультеты и объединили, они все равно расселись подальше друг от друга: Гриффиндор — на одном краю стола и Слизерин — на другом. А между ними смешались остальные два факультета.

— Кто расстался? — Драко решил, что лучше всего сделать вид, что он смотрел не на львов, а сквозь них и совершенно не понимает о чем тот говорит. Но у него не получилось.

— Ой, только не начинай, — Забини раздраженно фыркнул. — Грейнджер рассталась с Уизли. Их страсть держалась на адреналине войны, а после нее оказалось, что общего-то почти ничего и нету, кроме стержня этой компании — Поттера. И у девочки хватило мозгов вовремя порвать эти отношения, не доводя дело до помолвки.

— То есть Грейнджер бросила Уизли? И с кем же она теперь? С Поттером? — безразличным тоном бросил Драко, надеясь одновременно убить двух зайцев: узнать, свободна ли Гермиона (хотя он и сам не понимал, зачем ему эта информация, но раз уж Блейз об этом заговорил, то стоит узнать все до конца) и выяснить, куда же делся Герой.

— Угу, — Блейз выбрал сочное спелое яблоко и впился в него зубами, — бросила. И нет, она одна, насколько я знаю, — ответил он, прожевав. — А Поттер еще по судам мотается, его уже задергали давать показания на каждом заседании. Вот, даже в школу опоздал.

— А, — глубокомысленно изрек Малфой и задумался. Да, Поттер давал показания и почти всегда это были показания в положительном ключе. Если он не мог помочь — он не приходил. Так произошло, когда судили отца. Поттеру нечего было сказать в его защиту и он не появился в суде, прислав сову с извинениями. Драко сначала возмутился, но мама быстро его образумила, объяснив, что если бы Поттер пришел и его вызвали свидетелем, то ему пришлось бы говорить правду, а правда от Поттера для Люциуса была слишком отягощающей. Как и оправдательные показания от него же стоили показаний десяти магов, чем он и воспользовался на процессе Драко и Нарциссы.

Ужин закончился, и Драко отправился к директору МакГонагалл за распоряжениями. У кабинета его уже ждала Грейнджер. Она коротко кивнула ему и он снова поразился ее грусти. С чего бы ей грустить? Неужели она действительно любила этого рыжего недотепу и так болезненно переживает принятое разумом, а не сердцем решение? Вышедшая к ним директриса прервала его размышления. Она вручила им расписание, указала на некоторые изменения в обязанностях и высказала надежду, что они найдут общий язык и станут ей и друг другу настоящими помощниками. Драко молча кивнул, а Гермиона усмехнулась и, уточнив пароль от их новых апартаментов, отправилась в башню старост.

Идя следом за ней, Драко старался подобрать слова благодарности, чтобы сразу решить этот вопрос. Ему почему-то хотелось сразу дать ей понять, что он больше не враг ей. Но слова никак не хотели собираться, в голову лезли разные предположения об ее печали, и он не заметил, как они подошли к двери в свою гостиную. Внутри тоже все было из дерева, а шторы цвета темного шоколада драпировали огромное окно, гармонируя с такой же обивкой уютного дивана и кресел у камина. Рядом стояло несколько небольших столиков, красиво инкрустированных мозаикой, а на одном стояли волшебные шахматы. Лестница вверх вела в спальни и в ванную. Гермиона огляделась и повернулась к Драко.

— Выбирай себе комнату. Мне все равно в какой жить, — она кивнула в сторону лестницы, подошла к камину и разожгла огонь. Гостиная сразу стала уютней.

Драко решил воспользоваться ее предложением и посмотреть комнаты — вдруг они и правда отличались? Но, едва заглянув в них, он понял, что и тут предпочтения были на стороне уже почти привычных коричневых теплых оттенков. Он спустился вниз и подошел к камину.

— Я слева, но они одинаковые, — тихо сказал он, глядя на огонь. Она кивнула и уже собиралась уйти, когда он заговорил снова. — Грейнджер! — она обернулась, вопросительно глядя на него. — Я хотел извиниться, — он смотрел ей в глаза и его голос звучал уверенно, хотя внутри у него все дрожало. Он не привык просить прощения и здорово волновался. Ее брови поползли вверх. — Да, я хотел извиниться за все те неприятности, в которые ты попадала из-за меня. И за все те оскорбления, которые ты от меня слышала. — Теперь она смотрела на него с нескрываемым интересом. Еще бы! Не каждый день увидишь, как Драко Малфой раскаивается в своих поступках. Но она по-прежнему молчала. — И еще я хочу поблагодарить тебя за твои показания на суде. За себя и за маму. Ты поступила благородно и я навечно твой должник. Мама просила передать тебе то же. Ты всегда желанный гость в Малфой-мэноре, — он слегка поклонился, как того требовал этикет. — Думаю, ты знаешь, что в нашем поместье библиотека гораздо полнее, чем здесь. И она полностью в твоем распоряжении.

Ее глаза загорелись, как только он произнес слово «библиотека». Еще бы! Когда мать предложила подарить ей в знак благодарности один из фамильных драгоценных гарнитуров, он сразу же отверг это предложение. Мама недостаточно знала Грейнджер и никогда не общалась с ей подобными. Панси была бы в восторге. Но Гермиона… О, он знал, за что она сможет простить ему многое из прошлого. Библиотека Малфоев стоила того, чтобы забыть детские распри. И сейчас, слушая его и поражаясь его словам, она может и подумывала о том, стоит ли его прощать. Подумывала ровно до его слов о библиотеке. После них для нее все было решено…

— Эм… Сказать, что я в шоке — значит, вообще ничего не сказать, Малфой, — она отошла к окну, повертела в руках шнур от шторы и снова повернулась к нему. — Я надеялась, что мы сможем мирно сосуществовать, но такое… Ладно. Я много говорю, — одернула она сама себя. — Я поступила так, как и должна была поступить, и как считала правильным. Впрочем, как и Гарри. Так что благодарить меня и тем более делать мне такие подарки, в общем-то, не за что. Но раз уж ты и миссис Малфой оказались так щедры — я, конечно, не откажусь воспользоваться вашей библиотекой. Я очень благодарна вам, передай миссис Малфой, что ее предложение более чем щедрое, — она подошла к нему и протянула ладонь. — Мир?

Он облегченно выдохнул. Надо же, оказывается, он серьезно волновался, что она откажется и пошлет его куда подальше. Драко легонько сжал ее узкую ладошку в своей широкой ладони.

— Мир. Вообще-то, это мое предложение. Мама хотела подарить тебе что-то из фамильных драгоценностей. Но я настоял на книгах. Я ведь все правильно сделал? — он улыбался, но во всей его фигуре сквозило волнение: вдруг он все же не угадал? — Если тебе нужны будут книги во время учебного года — только скажи и я…

Она благодарно улыбнулась, отнимая руку, которую ему почему-то не хотелось отпускать.

— Надо же, как ты хорошо меня знаешь, оказывается. Да, ты сделал правильный выбор. Спасибо, — она склонила голову на бок и удивленно смотрела на него. В ее глазах отражалось пламя камина, а он никак не мог отвести от нее глаз. — Оказывается, с тобой выгодно дружить, — усмехнулась она. — Но я очень устала сегодня. Пойду спать, завтра ранний подъем, а я отвыкла, — она еще раз улыбнулась ему и ушла. А Драко так и остался стоять у камина, ощущая в душе сожаление от ее ухода.

Шли дни, и все постепенно входило в привычное русло. Вскоре после начала занятий вернулся Поттер и зачастил в гостиную старост, навещая Гермиону почти каждый день. При его появлении ее грусть как бы немного отступала и в глазах появлялась радость и нежность. Драко сразу заметил эти перемены, но никак не мог понять причину. Вначале он решил, что они все же встречаются, просто не хотят афишировать свои отношения, вот и прячутся в башне старост. Но совсем скоро он понял, что это не так. Поттер относился к Грейнджер как к сестре: опекал ее, оберегал и волновался, если она за учебой забывала поесть, к примеру. А она отвечала ему тем же. Но никогда между ними не искрило, никогда Драко не заставал их в объятьях друг друга, и никогда они не смущались при его появлении.

Первое, что Поттер сделал, когда впервые пришел в их гостиную, это попытался выяснить, какие теперь отношения у Гермионы с Драко. Получилось весьма забавно. Они с Гермионой как раз составляли график дежурств на ближайший месяц для старост факультетов, учитывая расписание занятий, тренировок и прочих моментов, когда раздался довольно резкий стук в дверь. Драко удивленно посмотрел на нее, но та только пожала плечами — она никого не ждала. Тогда он, сжав в ладони палочку, пошел открывать. За дверью обнаружился встревоженный, сжимающий в кулаке палочку, Поттер. Увидев Драко, он нахмурился, но, заметив его спокойное и расслабленное выражение лица, смутился и привычно потянулся пятерней к шраму.

— Привет, — он попытался заглянуть Драко за плечо, — Гермиона здесь?

Драко жестом пригласил его войти, молча проходя следом. Гермиона, услышав голос друга, вскочила и повисла у того на шее.

— Гарри, наконец они выпустили тебя из своих когтей! — он подхватил и закружил ее по комнате. — Я так соскучилась! — она радостно рассмеялась в его объятьях, а Драко почувствовал странный холодок в районе солнечного сплетения.

— Я тоже скучал, Герм, — он поставил ее на пол, и они немедленно уселись на диван, не отрывая глаз друг от друга. — Рассказывай, как ты тут устроилась? Все хорошо? — он невольно оглянулся на Малфоя, и Драко сразу понял причину его тревоги: ведь лучшая подруга оказалась один на один со злейшим врагом, и враг этот вполне мог вести себя далеко не как джентльмен…

Почувствовав себя лишним, Драко направился к лестнице.

— Я, пожалуй, оставлю вас. Еще увидимся, — он растерянно взглянул на расписание, не зная, как решить этот вопрос: забрать с собой и попробовать доделать самому или оставить Грейнджер, но она сама решила за него.

— Малфой, подожди! Я хочу… — она подошла к нему и решительно потянула за руку обратно, — познакомить вас заново.

Парни удивленно уставились на нее, но это ее не смутило.

— Гарри, знакомься. Это лорд Драко Люциус Малфой. Можно просто Малфой. Мы вроде неплохо поладили, и мне бы хотелось, чтобы вы тоже нашли, наконец, общий язык. — Гарри поднялся с дивана и улыбнулся. И в этой улыбке было столько облегчения, что Драко невольно усмехнулся — великий Поттер и правда боялся оставлять его один на один со своей подружкой.

— Поттер. Гарри Поттер. Я очень рад познакомиться, эм… Малфой, — все-таки опустив титул, он протянул открытую ладонь, и Драко крепко пожал протянутую ему руку. Поттер рассмеялся. — Даже не верится. Это все-таки произошло, спустя всего лишь…

— Да, как в другой жизни, правда? — Драко улыбнулся, но улыбка вышла не слишком веселой. — Раз уж мы тут… В общем, я хотел поблагодарить и тебя тоже. Грейнджер я уже говорил, но ты — дело другое. Тебя библиотекой мэнора не купишь, — он шутливо прикрылся от замахнувшейся на него кулачком Гермионы. — Что мы можем предложить спасителю человечества? Мама присоединяется к благодарности и передает тебе привет, Поттер.

Поттер насмешливо посмотрел на Гермиону.

— Ах вот какой общий язык вы тут нашли? Купилась на обещания порыться в его библиотеке, значит? — он кивнул в сторону Малфоя и повернулся к нему. — Да, ты прав. Меня этим не пронять. Но, учитывая то, что я о тебе слышал, и то, что я вижу тут, может, ты можешь предложить мне… дружбу? Еще раз? — он выжидающе смотрел Драко прямо в глаза.

— Ну, вообще-то, это я должен вымаливать у тебя хоть крупицу внимания к моей скромной персоне, ведь ты Герой, и национальная гордость, и вообще… — протянул в своей старой манере Драко. — Но раз ты так настаиваешь…

— Серьезно? Ты готов меня умолять? — Гарри выгнул бровь.

— Поттер!.. — почти возмутился Драко, но договорить ему не дали.

— Ну, вот и отлично, — Гарри повернулся и подмигнул Гермионе. — Снова трио? Ладно, если честно — я чертовски устал, пока добирался сюда. И сразу к вам. Так что теперь я пойду и попробую выспаться, а поболтаем мы завтра, ладно? — он снова крепко обнял ее, пожал руку новому другу и направился на выход.

Драко ошарашенно посмотрел на Гермиону.

— Это что сейчас было?

— В каком смысле? — она спокойно раскладывала неоконченный график дежурств и их записи на столике.

— В смысле — «снова трио»?

Она тяжело вздохнула и присела на диван.

— Понимаешь, Рон… Он теперь не настолько с нами как раньше. Золотое трио распалось. И я не могу винить его — он столько лет был в тени Гарри, а сейчас он сам по себе герой и… Ну, так ему проще. Мы не ссорились, но общаться, как раньше, уже не получается. А тут ты… — она смущенно посмотрела на Драко. — Гарри, наверное, подумал, что ты будешь вести себя со мной как раньше, вот и примчался, когда узнал, кого назначили старостой мальчиков. А ты его удивил, как и меня. И теперь ты такой ему еще больше интересен, чем когда он следил за тобой на шестом курсе, наверное, — она улыбнулась, вспоминая.

Драко никак не мог прийти в себя. Он из уважения и благодарности готов был согласиться на что угодно… ну, почти. И про дружбу он говорил искренне, но не очень-то веря, что Поттеру она вдруг окажется нужна. А он, оказывается, всерьез? То есть все это, только что произошедшее, было не шуткой, и не фарсом, а… Но как же можно вот так взять и разом простить ему все, что он им сделал за все время учебы? Гермиона держалась с ним вежливо, приветливо, но это никак не могла быть близкая дружба за столь короткий срок. А в отношении Поттера — у Драко сложилось впечатление, что тот принял его сразу и безоговорочно. Просто потому, что он извинился и Гермиона одобрила его поступок. Но ведь так не бывает? Или?..

Но оказалось, что все бывает, если это касается Гарри Поттера. Он приходил почти каждый вечер и они подолгу разговаривали с Гермионой или втроем. А еще он перебрался делать к ним домашние задания, объясняя это тем, что в общей гостиной слишком шумно и он не может сосредоточиться. Драко был не против. Даже наоборот. Поттер часто просил подтянуть некоторые вопросы по Зельям, а в ответ помогал с Защитой. В такие моменты он частенько ловил на себе задумчивый взгляд Гермионы. Она молчала и улыбалась каким-то своим мыслям.

Отшумел Хэллоуин, время близилось к Рождеству. Драко все чаще ловил себя на мыслях о Гермионе, и мысли эти здорово мешали ему спать. Он и сам не заметил, как в мечтах стал звать ее по имени. А потом случайно назвал ее так вслух в разговоре и она, улыбнувшись, ответила ему тем же — стала называть его Драко. Ему очень нравилось, как она произносила его имя. Он безукоризненно вел себя и всегда по-джентльменски ухаживал за ней, не позволяя себе ничего лишнего, но порой так хотелось прикоснуться, почувствовать между пальцев шелк ее волос, вдохнуть их запах, провести кончиками пальцев по румяной, с мороза, щеке, тронуть губами… Драко обрывал себя, не давая фантазии разыграться по-настоящему, но ночи сводили его с ума своими беззастенчивыми снами.

Несколько раз они втроем ходили на прогулку в Хогсмид и Поттер весело подтрунивал над Драко за его нынешнюю компанию, а Герми всегда отвешивала ему за это легкий подзатыльник. Однажды, когда они сидели в кафе, Поттер не выдержал и в шутку возмутился:

— Вот, ты уже и заступаешься за него! Может, вы вообще поженитесь после школы и мне придется еще быть крестным у маленьких малфойчиков?

Гермиона покраснела и принялась колотить Поттера по плечу, а Драко вдруг представил ее в Малфой-мэноре, утром, в пеньюаре и с чашкой чая, такую теплую и домашнюю, и замечтался так, что не заметил, как они замолчали и теперь удивленно смотрели на него. Поймав на себе эти взгляды, он попытался исправить ситуацию.

— К твоему сведению, Поттер, быть крестным для ребенка Малфоев — это огромная честь! — заявил он, гордо вздернув подбородок.

— То есть перспектива жениться на магглорожденной, в частности, на Гермионе, тебя уже не пугает? — вкрадчиво произнес Поттер и прищурился, внимательно глядя на Драко.

— Гарри! — возмущенно зашипела Гермиона, но Драко вдруг стало легко. Сам того не понимая, Поттер дал ему прекрасный повод показать им обоим, что все глупости, в том числе и предрассудки, касающиеся крови, остались в прошлом. И упускать такой шанс он не собирался.

— Поверь, Поттер, если бы мы с Гермионой решили пожениться, то ее кровь была бы последней причиной отказаться от этого решения. Я был бы счастлив назвать такую девушку, как мисс Грейнджер, своей женой. Боюсь только, что репутация Пожирателя — не очень подходящая партия для Героини войны, — грустно закончил он.

— Да ну вас! — в сердцах воскликнула та и отошла к барной стойке, а Гарри тут же наклонился ближе к Драко.

— Я все понимаю и мешать не буду. Но если ты ее обидишь… — в его глазах вдруг полыхнул такой огонь, что Драко едва не отшатнулся. Но перед ним уже снова сидел рубаха-парень Гарри, а к столику уверенно шла Гермиона с тремя кружками сливочного пива в руках. Эту тему они больше не поднимали.

Однажды вечером Гермиона куда-то отлучилась, а Гарри с Драко зависли над волшебными шахматами. Силы их в этом были примерно равны и количество выигрышей и проигрышей сводилось к равному счету. Драко прервал затянувшуюся паузу.

— Поттер, тебе не надоело играть на «интерес»? — он выгнул бровь в лучших малфоевских традициях и хитро прищурился, глядя на Гарри.

— Предложения? — тот ответил такой же изогнутой бровью.

— Играем на желание? Кто проиграет — исполняет любое…

— Ну, нет! — перебил его Гарри. — Ты, конечно, весь такой из себя молодец и здорово изменился за этот год, но я ещё не выжил из ума, чтобы играть со слизеринцем на не озвученное желание, — он выразительно хмыкнул.

— Ладно, — протянул Драко. — Раз ты мне до сих пор не доверяешь, — он показательно оскорбился, — то я озвучу свое желание заранее.

— Я весь внимание.

— Есть одно заклинание, которое мне никак не дается, — Драко не очень нравилось признаваться в том, что у него что-то не получалось, но выбора не было. — Я знаю, что ваш ОД давно освоил его, даже те, кто младше тебя. А я вот…

— Но ты давно догнал меня по Защите, и я не представляю, о чем ты… — Гарри растерянно смотрел на Малфоя. Тот тяжело вздохнул.

— Патронус, Поттер. Я не могу вызвать Патронус. Никак, — он развел руками.

— Оу! — Гарри растерянно посмотрел на него, задумался, а потом весело улыбнулся. — Это все потому, что ты не ходил тогда на уроки к нам в Орден, а вместо этого предпочитал проводить время с одной мерзкой дамочкой, обожавшей исключительно розовый цвет и рюшечки.

Драко перекосило.

— Поттер, кто старое помянет…

— Молчу-молчу. И с удовольствием потренирую тебя. Вообще, тебе было достаточно просто попросить. Скажи, что ты знаешь об этом заклинании?

— Ну… Я знаю, что надо сосредоточиться, знаю само заклинание, знаю, что надо вызвать в памяти счастливое воспоминание. Вот с этим как раз проблема, Поттер.

— Но ведь ты же рос в такой богатой, любящей семье, у тебя были родители, крестный, подарки какие хочешь — метла и пони там всякие, любое желание… — у Гарри просто не хватало слов, чтобы передать свое изумление. Как у ребенка, выросшего с папой и мамой и имеющего все, что только можно захотеть, может не быть счастливых воспоминаний?

— Все так, Поттер, кроме одного. Я получал подарки, рос в богатом доме, с родителями, но вот любовь… Маме запрещалось особо проявлять ее, даже просто погладить меня по голове считалось уже огромной похвалой. Сладости портят аппетит, фигуру, зубы… Постоянное напоминание, что Малфои не плачут, не показывают эмоции, всегда держат осанку, лицо… В общем, я не очень люблю вспоминать свое детство. Я ждал одиннадцати лет как освобождения, тем более что крестный не очень ценил методы отцовского воспитания. Но мои иллюзии были разбиты одним очкариком в обносках, который не захотел пожать мне руку. А я так мечтал познакомиться с ним, подружиться.

— Драко… — Гарри растерянно смотрел и не знал, что сказать.

— Не надо, Поттер. Я сейчас прекрасно понимаю, что не мог понравиться тебе тогда, особенно когда ты уже пообщался с Уизли. Но моя уверенность, что уж теперь-то меня точно ждет совершенно счастливая и безоблачная жизнь, полетела к черту. Ну, а дальше ты в курсе, примерно.

— Малфой, я ведь правда не знал. В смысле, я даже представить не мог, что мой чулан под лестницей у тетки может оказаться сказочным замком по сравнению с твоим мэнором.

— Какой чулан? — Драко удивленно уставился на него.

— Да маленький такой, с пауками. Я там жил, а потом мне даже выделили комнату… Да это не важно. У меня всегда были мечты и фантазия, и в них я кем только не был — главное было стащить пару книг потолще к себе, пока тетка не заметила и не отняла. Но послушай — у меня ведь тоже никак не получалось вызвать в памяти настоящее счастливое воспоминание. Я думал о первом полете на метле, который состоялся благодаря тебе, кстати, — он усмехнулся. — Я думал о том мгновении, когда мне сказали, что я волшебник и буду учиться в школе волшебства — это ли не счастье? Но оказалось, что все намного сложнее. И тогда я придумал себе воспоминание.

— То есть как это — придумал? — Драко опешил.

— Вот так, просто. Я представил себе, что мои родители со мной. Что они не погибли, они рядом, любят и поддерживают меня. И я постарался представить себе, что бы я почувствовал тогда и вот такое вышло «воспоминание». И тогда Патронус появился. Так что ты подумай — если из того, что с тобой происходило в жизни, ты не можешь выбрать по-настоящему счастливый момент, то может стоит немного помечтать и представить себе его?

Драко сидел, погруженный в свои мысли, и совершенно забыл о шахматах. Гарри не стал ему напоминать. Он тихонько вышел, оставив его одного.

Примерно неделю Драко думал. Он старался представлять себе разные, важные для него вещи и прислушивался к себе. Но единственным, от чего порой перехватывало дыхание, кружилась голова и сосало под ложечкой в предвкушении реального счастья, были мечты о семье. Ему очень хотелось быть любимым и любить самому. Чтобы не как у отца с матерью, когда чувства, если они вообще есть, нужно скрывать за маской холода. Ему хотелось тепла. Простого человеческого тепла и ласки. Ему хотелось страсти в глазах, виделось выгибающееся под ним тело, слышались страстные стоны, и собственное имя, произнесенное шепотом на самом пике страсти. И у этого видения, у этой мечты были каштановые волосы и теплые карие глаза.

И пусть его старый мир рушился от одной мысли о возможности жениться на магглорожденной — ему было плевать. Только ее он хотел, только ее видел в своих мечтах, только с ней хотел провести всю свою жизнь. Единственное, что пугало его, это вопрос — захочет ли она того же. Согласилась бы Грейнджер быть с ним? Смогла бы простить ему прошлые обиды не просто, чтобы общаться в общей гостиной, но чтобы отдать ему свою любовь? Этого он не знал. И не представлял себе, как узнать. Просто спросить? Предложить встречаться? Но если она откажет, то он этого просто не вынесет! Подумать только, прошло всего несколько месяцев, а он уже сходит с ума по этой девушке. Он и сам не заметил, как полюбил ее. И иногда ему казалось, что она заинтересована им тоже. Но он боялся поверить в это и чаще всего списывал все на то, что сам выдает желаемое за действительное.

Спустя неделю Поттер вернулся к их разговору и они направились на опушку Запретного леса, чтобы потренироваться. Поначалу у Драко мало что получалось. Он нервничал, не мог толком сосредоточиться, сбивался с мысли. Но понемногу у него начало получаться, а когда из его палочки вырвалось небольшое серебристое облако и попыталось принять форму небольшого зверька, он радостно вскрикнул. Облако растаяло, а Гарри хитро прищурился.

— Малфой, отлично! — воскликнул он. — Вот только я не разглядел, какое животное у тебя получилось. А ты? — он не сдерживал улыбку.

— Только попробуй заржать, Поттер! — оскалился Драко, но в его голосе все равно было больше восторга от удавшегося заклинания, чем злости. — Даже не смей намекать мне на…

— И в мыслях не было! — вскинул обе ладони в защитном жесте Гарри. — Я просто действительно не разглядел, — он невинно уставился на Драко в ожидании ответа. — Давай еще раз!

Драко сосредоточился и представил себе…

— Экспекто Патронум! — и маленькая юркая выдра взлетела с конца его палочки, кувыркнулась в воздухе между ними и растаяла. — Это выдра, Поттер! — заорал в восторге Драко. — Выдра, а не хорек! — он повернулся к Поттеру и замер, глядя в его удивленные глаза. — Что?

— Ничего, — растерянно протянул тот. — Ничего… — И как будто очнулся. — Я так рад, Драко! Правда! И не надо тут про хорьков, я вовсе не думал, что у тебя будет такой Патронус. Ты молодец, все сделал правильно. Поделишься воспоминанием?

— Эм… Пожалуй, нет. Это слишком личное, — щеки Драко покрылись розовыми мазками румянца.

— Ладно, — поспешил успокоить его Поттер. — Но мне кажется, ты должен знать еще кое-что о Патронусах.

— Что? — недоуменно уставился на него Драко. Он был счастлив и никак не мог понять, почему Поттер ведет себя так странно.

— Скажи, ты знаешь, что твой крестный был всю жизнь влюблен в мою маму? — серьезно спросил Поттер.

— Да. Отец как-то выговаривал ему за эту слабость и нарвался на серьезную отповедь, чтобы не лез не в свое дело. А я случайно подслушал. Но какое это имеет…

— Самое прямое. Ты знаешь, какой Патронус был у Снейпа?

— Лань, кажется…

— А у моей мамы?

— Нет, конечно! Поттер, откуда мне…

— Тоже лань, Малфой, — веско сказал Гарри и многозначительно замолчал.

До Драко постепенно начал доходить смысл сказанного, потому что он не раз видел, как Гермиона отправляла Гарри своего Патронуса — гибкую серебристую выдру. Его щеки покраснели, и он тихонько застонал, закрыв лицо руками.

— Драко, ну чего ты? Я и так догадывался, что ты не просто так на нее засматриваешься. Так что меня тебе стыдиться нечего. А она… Вот черт, как же сказать ей? Она тоже переживала за тебя. Я рассказал ей, что мы тренироваться пошли и она желала тебе удачи, а я забыл передать.

— Поттер, ну вот что ты за болтун такой? Кто тебя просил? — совершенно потеряно протянул Драко.

— Ну, прости. Я не думал, что это тайна. В этом же нет ничего постыдного или запретного. И потом, она искренне переживает за тебя, все время спрашивает, как у тебя дела, отношения с другими учениками и вообще… — Гарри внимательно следил за реакцией Драко и сразу заметил, что тот снова покраснел.

— Серьезно? А чего она тогда сама меня не спросит? — недоуменно спросил Малфой.

— Наверное, боится, что ты не захочешь с ней об этом говорить. Я откуда знаю? — пожал плечами Поттер. — Так что мы ей скажем?

— Не знаю. Давай ничего не будем говорить. Я хочу… Поттер, я могу?.. Ты можешь?.. — Драко замялся, не решаясь заговорить на самую важную для него тему.

— Что мы там можем? О чем ты? — недоуменно поднял брови Поттер.

— Поклянись, что никому не расскажешь! Особенно Грейнджер! — Драко резко остановился на тропинке и развернулся к Гарри.

— Клянусь! — тот сразу посерьезнел, догадываясь, о чем хочет поговорить Драко. — Я ничего ей не скажу. И никому не скажу. Только я не знаю, Драко.

— Чего не знаешь? — удивился Малфой.

— Не знаю, как она к тебе относится. Ты же об этом хотел поговорить, спросить?

— Ну, да. Наверное. Просто я… Она мне очень нравится, — он нахмурился. — Нет, не так. Я люблю ее. И я хочу, чтобы у нас все было серьезно. Как думаешь, она согласится пойти со мной на бал и потом встречаться? И… Она все время такая грустная, и одна. Я сначала думал, что вы с ней… Но ведь нет? — Драко нахмурился.

— Нет, конечно, — Гарри улыбнулся. — Она мне как сестра. А печальная она из-за родителей. Она скучает и волнуется, ведь перед войной она стерла им память, и они переехали в Австралию и забыли о ней. И вернуть их и их память она пока не может. Дамблдор мог бы, но его нет. Может, поэтому она так и обрадовалась твоему предложению покопаться в библиотеке мэнора. Я не знаю, что она чувствует по отношению к тебе, но это точно не равнодушие и не ненависть. Она беспокоится, когда у тебя какие-то неприятности. Она радуется, когда тебе удается особенно сложное заклинание. Она смотрит на тебя с нежностью и ты не перестаешь удивлять ее тем, как изменился. Но насколько это серьезно и согласится ли она быть с тобой — я не знаю. Однако попробовать тебе определенно стоит, пока кто-то другой не одумался и не решил вернуть ее обратно…

— Ты что-то знаешь? Снова Уизли? — вскинулся Драко. — Но у них все кончено, разве нет? — он с надеждой всматривался в глаза Гарри.

— Ну, вроде да, но кто знает женское сердце? Вдруг, не дождавшись признаний от кого-то нового, оно решит вернуться к старому…

— Ты специально хочешь заставить меня ревновать, Поттер! — разозлился Малфой. — Признавайся, это так?

Гарри широко улыбнулся.

— Кто знает, Малфой? Кто знает… — и он развернулся и зашагал в сторону замка.

— Ты никакой не гриффиндорец, ты знаешь это? — прошипел ему вслед Малфой и в два счета догнал его на тропинке

— Догадываюсь, — усмехнулся Гарри и уверенно продолжил топать вперед.

Гарри ничего не сказал Грейнджер о его Патронусе, Драко был в этом уверен. Как он отвертелся от вопросов — Малфой не знал, но прекрасно видел любопытство в глазах Гермионы. Бал был всего через неделю, время поджимало, и Драко решил наконец признаться в своих чувствах — ведь увидев его Патронус, она обязательно обо всем догадается сама. За несколько дней Поттер натаскал его в том, как отправлять сообщения Патронусом, и Драко лишь ждал удобного случая. Наконец, он подгадал минутку, когда Гермиона осталась одна в библиотеке. Спрятавшись в тени, он быстро вызвал серебристую выдру и, нашептав ей приглашение на Рождественский бал, отправил ее к ней.

Увидев выдру, Гермиона тепло улыбнулась. Ни у кого из ее знакомых не было такого Патронуса. Тем более, зная историю Лили Поттер и Снейпа, она понимала, что такой Патронус мог означать лишь одно — Драко влюблен в нее. А когда она услышала приглашение на бал, произнесенное в лучших аристократических традициях таким знакомым голосом — все сомнения моментально испарились. Подняв глаза, она увидела стоявшего в тени Малфоя и подошла к нему. Драко изо всех старался держать лицо, но руки дрожали от волнения — что она ответит? Гермиона подошла совсем близко и заглянула ему в глаза.

— Да, — улыбаясь, мягко сказала она.

Его глаза засветились радостью, он нежно привлек ее к себе и поцеловал…

В полутемной библиотеке целовались парень и девушка. Драко Малфой и Гермиона Грейнджер. Чистокровный и магглорожденная. Два непримиримых врага в прошлом. Влюбленные друг в друга в настоящем. Доказывая себе и всему миру, что ничего не может встать на пути истинного чуда любви.

А вокруг них кувыркались в воздухе две серебристые выдры…