Расскажи мне сказку (джен)

— Мамочка, расскажешь мне сказку сегодня? — маленький Барти прыгал на широкой кровати, размахивая игрушечным мечом. Вчера мама читала книгу про отважного викинга Рагнара, и он весь день носился по саду, мечтая о подвигах и приключениях.

— Конечно, мой хороший. Про что ты хочешь услышать сегодня? Про рыцарей, побеждающих драконов? Или про прекрасных принцесс, похищенных злобными монстрами? А может, про маленького мальчика, воспитанного дикими волками и ставшего хозяином джунглей?

— Про мальчика!

— Тогда слушай. — взмахнув палочкой, мама приглушила свет. — В одной деревне, в самом сердце диких джунглей жил очень смелый охотник...

Оставшаяся единственная свеча отбрасывала причудливые тени на стены комнаты. Бартемиусу казалось, что это вовсе не тени, а благородный Акелла, злой Шер-Хан и мудрый Каа. А он сам вовсе не английский мальчик, а тот самый мальчик из джунглей. И сейчас он не лежит в теплой кроватке, а лежит в обнимку с большим и добрым Балу. И это не мама рассказывает сказку, а могучая и сильная Багира учит его свирепым законам джунглей...

* * *

Дождавшись, когда Барти заснет, Ева ласково потрепала его волосы, поправила сбившееся одеяло и тихо вышла из комнаты.

— Ты опять забивала ребенку голову этими дурацкими маггловскими историями? — едва Ева переступила порог гостиной, на нее обрушился поток упреков от раздраженного мужа. Где-то в глубине души она понимала желание Бартемиуса-старшего воспитать сына сильной и волевой личностью. Но категорически не понимала его фанатического желания полностью лишать ребенка ласки, тем самым закалив его характер.

— Бартемиус, ему четыре года, — Ева устало потерла виски. — Он еще совсем малыш, и я не вижу в этих сказках ничего плохого, тем более, они были написаны задолго до Статута о Секретности.

— Ты растишь мямлю, и я требую, чтобы ты прекратила сидеть с ним в комнате, когда он засыпает, и тем более не оставляй включенным свет.

Супруг был раздражен, и Ева чувствовала это каждой клеточкой своего тела. Но сдаваться она не собиралась. В свое время Чарити Крауч удачно скинула ребенка на домовуху и гувернера. К чему это привело, Ева ощущала на собственной шкуре: муж был человеком умным, сильным, но в то же время абсолютно не способным проявлять чувства и эмоции. Ева знала, что Бартемиус свернет ради нее горы, но отношение супруга к сыну ее сильно печалило.

— Бартемиус, ты не прав. Каждый ребенок нуждается в любви и ласке. И бояться темноты в четыре года совершенно нормально. Давай не будем ссориться из-за таких мелочей; скоро мальчик подрастет и еще удивит тебя своими талантами...

* * *

— Мамочка, расскажешь мне сказку сегодня? — Барти оторвался от рисования и вопросительно взглянул на мать. — Смотри, я рисовал карту сокровищ. Потом я сомну пергамент, вылью на него крепкий чай, и будет настоящая старинная пиратская карта!

— Конечно, сегодня папы нет дома, и никто не будет ругаться, что я рассказываю тебе истории перед сном, — мама внимательно рассмотрела его рисунок и улыбнулась, — только для состаривания пергамента лучше взять не чай, а кофе. Когда закончишь, скажешь Винки, она поможет тебе правильно пропитать рисунок. Так про кого ты хочешь послушать? Наверное, про отважных пиратов, бороздящих просторы Карибского моря? Или про великого Александра, покорившего половину мира? А может быть, про бесстрашных индейцев, сражающихся с бледнолицыми?

— Расскажи мне про индейцев, — Барти запрыгнул в кровать и натянул на себя одеяло.

— В одной огромной прерии жило многочисленное племя апачей. И возглавлял его великий и мудрый вождь по имени Соколиное Око...

Стол, шкафы и полки вдруг испарились, а вместо них пол покрыли мягкие шкуры бизонов. Комната превратилась в настоящий вигвам, и Барти казалось, что за окном воют дикие койоты, а где то в прериях пасутся стада прекрасных мустангов.

* * *

— Ты нянчишься с ним, как с девчонкой. Опять эти сказки на ночь. Опять эти прогулки за ручку в саду!

— Хватит, мне надоело! Бартемиус, ему пять! Ему всего лишь пять лет! Конечно, он хочет сказку, он хочет качели, он хочет гулять и играть! Пять лет, Бартемиус! Ему пять, а не пятнадцать!

Маленький Барти наблюдал за очередной ссорой родителей, прячась на лестнице второго этажа. Он чувствовал себя виноватым за то, что папа ругается с мамочкой. Барти тихонечко пробрался в свою комнату. Ему вдруг стало так тоскливо и одиноко. Он завернулся в пушистый плед и позвал единственное существо, любившее его так же сильно, как и мама.

— Винки, они опять ругаются из-за меня, — Барти не хотел плакать, ведь мальчики не плачут. Но соленые слезы сами струились по его личику, оставляя влажные дорожки на щечках. — Винки, я буду звать тебя, чтобы ты со мной посидела. Я сам боюсь, а с тобой не так страшно, — Барти пытался подавить слезы, но они, как назло, лились все сильней и сильней, перерастая в тихий истерический плач.

— Винки рада помочь маленькому хозяин, Винки всегда будет рядом.

Ушастая домовушка прижалась к Барти, неуклюже поглаживая его голову тоненькой ручкой. А Барти, слушая слова утешения, решил, что обязательно научится читать сам. Он попросит мамочку, и она расскажет ему, как буквы соединяются в слоги, слоги в слова, а слова в предложения.

* * *

— Папа, а что с мамой, почему она все еще не вернулась из больницы? — Барти заглянул в приоткрытую дверь отцовского кабинета, не дождавшись матери к ужину.

— Сколько раз я говорил тебе не заходить ко мне без разрешения! Неужели ты настолько тупой, что не можешь запомнить такое простое правило! Иди в свою комнату и не морочь мне голову. Мама заболела, побудет в больнице несколько дней. И не попадайся мне на глаза, разве не видно, что я занят и у меня много работы!

Барти с силой хлопнул дверью и помчался в свою комнату. Сцепив зубы, он стал яростно пинать ножку кровати. Скоро злость ушла, и Барти захлестнул страх. А вдруг мамочка не поправится? Нет, все будет хорошо, мама скоро вернется. А пока он прочитает ту самую книжку. А чтобы было не так скучно и страшно, можно позвать домовушку.

— Винки!

— Винки здесь, маленький хозяин!

— Побудь со мной, а я пока почитаю. Знаешь, Винки, лучше я почитаю вслух, тогда мне будет не так грустно. Только наложи на дверь заглушающие чары, чтобы отец не услышал, что ты здесь. Я почитаю тебе про Тадж-Махал и индийского махараджу. Мама купила ее только вчера, мы собирались прочесть ее вместе. Как только она вернется, я расскажу ей все, что узнал.

Листая красочные страницы, Барти мечтал, что когда-нибудь обязательно отправится в загадочную Индию и привезет маме в подарок настоящего живого мангуста.

Утро было грустным и хмурым. Отец ушел на работу, даже не поинтересовавшись, как его дела. Позавтракав, Барти вернулся в комнату и вновь погрузился в свой выдуманный мир сказок и приключений.

Дни тянулись медленно и тоскливо. Занятия с гувернером не приносили прежней радости. Нет, уроки мистера Спенсер были очень увлекательными. Занятия проходили интересно, гувернер хвалил Барти и всегда рассказывал про его успехи. Отец поджимал губы, утвердительно хмыкал и возвращался к своим делам. Некому было похвастаться своими достижениями, и Барти с нетерпением ждал возвращения мамы.

* * *

Барти с восторгом разглядывал алый паровоз. Сегодня лучший день в его жизни — он едет в Хогвартс. Знания, приключения и, конечно же, много новых знакомств, а может, и новых друзей. Он постарается быть лучше, и тогда папа, увидев его оценки, наконец-то похвалит его.

— Радость моя, я буду очень скучать по тебе. Пожалуйста, пиши мне чаще, — мама обняла Барти и нежно поцеловала его в макушку

— Конечно, мамочка, я буду писать часто-часто, обещаю!

— Ты не про то думаешь, сын. Очередные телячьи нежности... Главное, прилежно учись и не занимайся глупостями. Все Краучи были лучшими в Хогвартсе, я жду от тебя того же.

— Конечно папа, я буду очень стараться, — Барти грустно вздохнул, глядя на вечно недовольного отца, и направился в поезд. Устроившись в купе, он выглянул из окна и стал махать рукой маме, которая все еще была на платформе и махала ему в ответ.

* * *

Разъяренная Ева влетела в кабинет мужа, размахивая скомканным пергаментом. Долгие годы она надеялась добиться от мужа хоть каких-то проявлений любви к сыну, но последняя его выходка стала последней каплей.

— Бартемиус, как ты мог! У него всего лишь одна оценка Выше ожидаемого! Одна из всех предметов. Из-за тебя он уехал к Блэкам на все каникулы! Неужели эта проклятая оценка тебе важнее отношений с сыном! Ты слеп, ты не видишь, что он ненавидит тебя! С самого детства ты унижал его, убеждал в никчемности, требовал от него невозможного! Чего ты добиваешься? Чтобы он ушел из дома и забыл нас как страшный кошмар, ты... ты...

Ева почувствовала, что ей не хватает воздуха. Внутри все горело огнем, ноги стали ватными, смятый пергамент выскользнул из непослушных пальцев, в глазах потемнело. Где-то вдалеке она услышала крик Бартемиуса, а после провалилась в темноту.

* * *

Ева лежала на больничной кровати и смотрела в потолок. Бартемиус ушел несколько часов назад, возвращаться домой не хотелось, да и колдомедик посоветовал ей остаться в больнице минимум на неделю.

«Вам абсолютно нельзя нервничать, миссис Крауч. У вас слабое сердце, любое волнение может привести к очередному приступу».

Видеть никого не хотелось; душа болела за сына, но изменить мужа Ева не могла. Проклятая Чарис! Как же нужно было ненавидеть собственного ребенка, чтобы воспитать его настолько сухим и черствым. Нет, Бартемиус любил сына, но любил какой-то извращенной любовью. Он не жалел денег на книги и учителей и всячески поощрял тягу сына к знаниям.

Ева улыбнулась, вспомнив, сколько сил потратил супруг, ища для мальчика достойного преподавателя санскрита. Ева видела, что сын лез из кожи, пытаясь заслужить признание отца. И всякий раз напрасно. Погруженная в свои мысли Ева не сразу заметила, что в палату зашел Барти.

— Сыночек, родной мой, как ты узнал, что я в больнице? Как ты вообще здесь оказался? Ты же должен гостить у друзей?

— Миссис Блэк сказала мне, что ты в Мунго. Мамочка, как же ты меня напугала. Прости меня, если бы я знал, то ни за что не поехал бы к Регулусу.

— Барти, сыночек, не волнуйся. И не вздумай себя корить. Ты же знаешь, что я слаба здоровьем, ничего страшного не случилось.

Когда за ним закрылась дверь, Ева молилась только о том, что бы Бартемиусу не хватило ума обвинить в ее приступе сына.

* * *

— Мне будет грустно без тебя в Хогвартсе.

— Люси, два года пролетят очень быстро. К тому же мы будем видеться на каникулах.

— Спасибо огромное за учебники и инвентарь. Теперь не придется тратить деньги. Один комплект мой, второй твой, девочки собраны на все пять курсов. Может, министерство не будет добавлять в программу новую литературу и на этом удастся сэкономить.

— Это еще не все. Мама нашла свой школьный сундук, все свои мантии, конспекты, школьные принадлежности. Она спорола нашивки с моих мантий, так что вам не нужно будет тратиться и на это. Пергаментов и перьев у меня тоже осталось достаточно — им хватит если не на год, то на полгода точно. Ну что ты, не плачь, — Барти прижал к себе хрупкую девушку и бережно стер слезы с ее личика.

— Барти, ты никогда не знал бедности, ты просто не понимаешь, как много для нас значит ваша помощь. Девочкам положена стипендия как сиротам, но ты ведь понимаешь, что это копейки. Передай миссис Еве мою огромную благодарность.

— Обязательно передам, я все привезу тебе, как только мы вернемся из Италии. А когда я пойду работать, то ни ты, ни девочки больше никогда не будите нуждаться...

* * *

— Хозяин Барти... Винки знает, что случилось с мисс Люси. Винки слышала, Винки не должна говорить, но молодой хозяин так горюет. Старший хозяин пригрозил мисс, что если она не отвяжется от вас, то ее брата выгонят с работы, а сестричек лишат стипендии на обучение. Прошу вас, не говорите ничего старшему хозяину, Винки боится...

— Не бойся, Винки, ты хороший эльф. Я ничего не скажу отцу.

Барти смотрел на выкручивающую уши домовушку и чувствовал, как его душу заполняет ледяная ярость. Люси пропала внезапно, без прощаний и объяснений. Пока он месяц жил с матерью в Италии, отец избавился от Люси. Все банально, просто до тошноты банально. Железного Крауча не устраивала нищая сирота-бесприданница.

— Ненавижу... Как же я тебя ненавижу... Ненавижу... — Барти сжимал кулаки, до крови впиваясь ногтями в ладони, пытаясь сдерживать рвущиеся наружу слезы. Люси отлично сдала абсолютно все СОВ, она же могла продолжить учиться, могла иметь шанс на лучшее будущее. Теперь все стало на свои места, теперь стало понятно, почему отец не устроил скандал, когда Люси впервые появилась на пороге их дома.

* * *

— Здравствуй, родная. Наконец-то я нашел тебя... — Барти стоял на коленях у скромной надгробной плиты, нежно поглаживая холодный камень кончиками пальцев и вспоминая недавний разговор с братом своей покойной любимой.

— Отец твой, сразу как вы уехали, к нам домой пришел. Сестра вернулась, и он за ней. Сказал просто и ясно: если Люси от тебя не отвяжется, меня вышвырнут с работы и девочкам в стипендии откажут. Без помощи попечителей мне не вытянуть, нам на еду еле хватает. После смерти родителей мне пришлось вместо шестого курса на работу идти. А с таким дипломом на хорошее место не устроишься. Сказал выбирать: либо мы уедем отсюда подальше, либо... сам понимаешь. Дал пятьсот галеонов на переезд да предупредил, чтобы Люси на шестой курс не возвращалась. Я тебя, Крауч, не виню, по тебе видно было, что ты любил ее сильно. Да и что про тебя, про матушку твою Люси только хорошее рассказывала... Ей после пятого курса только в аптеку местную пристроиться удалось. Там и подцепила заразу эту... А денег на лечение у нас не хватило.

— Он заплатит, любовь моя... Он за все заплатит.