Одним хорошим вечером (джен)

Вечер обещал быть прелестным.

Эмиль, выбравшийся на пару дней в Олларию, довольно улыбался, слушая веселую болтовню Лионеля, когда они, ведомые Хуаном, рассекали просторы особняка Алва, направлялись в кабинет Росио.

Пара дней — сущая малость. Очень скоро генерал кавалерии Савиньяк должен будет вернутся к своим войскам и тоскливо мечтать о следующем нескором веселом вечерке рядом с братом и другом в компании ящика отличной «Черной крови» и голосистой гитары Алвы. Но это будет позже, а пока что…

— Соберано, к вам гости, — Хуан, бесстрастно, как всегда, доложил о явившихся без приглашения друзьях своему хозяину и, пропуская братьев в кабинет Росио, беззвучно притворил за собой дверь.

— Господа, какая приятная неожиданность, — Росио сидел кресле, и, не потрудившись подняться, лениво указал братьям на свободные кресла, — располагайтесь. Ричард, будьте добры, не сочтите за труд добавить к нашим бокалам еще пару, уверен, господа Савиньяки не откажутся от хорошего вина.

Эмиль обернулся и увидел застывшего у шкафа с вином юного Окделла. Тот был слегка не в себе, и растерянно глядел на пожаловавших к монсеньору гостей.

— Герцог, — улыбнулся ему Эмиль, — я рад вас видеть.

Окделл, бледнея, кивнул в ответ, натянуто улыбаясь. Эмиль покосился на Росио, но Рокэ был совершенно спокоен, словно не замечая напряжения оруженосца. Что ж, возможно, что их с Лионелем появление, произошло во время того, как Алва за что-то отчитывал Дикона.

Эмиль тонко усмехнулся и припомнил, как доставалось парню от монсеньора во время войны в Варасте. Иной раз в Росио словно бес вселялся, и тот, без зазрения совести, срывался на своем юноше. Ну, значит, они с Ли нагрянули в самое время, чтобы отвести от юного страдальца грозу.

Эмиль уселся в ближайшее к пылающему камину, креслу и с наслаждением вытянул гудящие после беспокойного дня ноги. Ли устроился рядом, и смеясь рассказывал Росио о том, как уговаривал братца заглянуть на огонек к старому другу.

— Не слушай его, — отмахнулся Эмиль, улыбаясь, — я сам хотел тебя видеть, есть несколько вопросов…

— Отставить! — Росио сурово свел брови, — сначала вино, а только потом серьезные разговоры.

— И это правильно, — подхватил Лионель, — ты, братишка, совсем одичал среди своих солдафонов.

— Куда уж нам до ваших этикетов, — рассмеялся в ответ Эмиль, — ладно, как скажете, давайте вашу выпивку.

Рокэ обернулся к возившемуся с бокалами Дику.

— Ну что же вы, Ричард?

— Уже иду, монсеньор, — пробормотал Дик, приподнимая поднос с четырьмя наполненными «кровью» хрустальными кубками. Руки у юноши при этом так дрожали, что поднос каким-то чудом не выпал из них.

— Леворукий вас подери, Окделл! — Росио поднялся и в два шага приблизился к Ричарду, решительно забирая у того поднос, — да что с вами такое?

— Ничего, монсеньор, — Окделл побледнел сильнее, и потупил взгляд.

Эмилю в этот момент показалось, что Дик больше всего на свете желает броситься из кабинета прочь, бедный мальчик…

— Садись уже, и… — Рокэ, прищурившись, внимательно поглядел на Дикона, — завтра с утра я хотел бы знать причину твоего состояния, сегодня же, мне недосуг заниматься подобными проблемами. Сядь, пей и постарайся до утра ничего не натворить.

Дикон опустился в кресло рядом с Рокэ. Вид у него был полуобморочный.

Росио лично раздал присутствующим по бокалу, последний взял себе и, глянув на Эмиля, тепло улыбнулся:

— За тебя, генерал, какие бы вести ты мне не принес.

— За тебя, Миле! — радостно подхватил тост Лионель.

Дик поднял свой кубок, молча, и не дожидаясь остальных, зажмурившись, залпом его осушил.

Они выпили. Вино было превосходным. Эмиль блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь послевкусием.

— Теперь песня, — заявил хозяин, опустив свой кубок на подлокотник кресла и взяв гитару, — и лишь после этого я готов буду выслушать твои вопросы.

— Спой мою любимую, — попросил Лионель, — про черноглазую дориту, обманувшую синеглазую смерть.

— Ну, если остальные не против… — Рокэ пробежался тонкими пальцами по струнам и те вздохнули, а потом нежно запели.

Пел и Росио. Печально и трогательно. Эмиль щурился на огонь, плясавший в камине, и в полной мере наслаждался вечером, а потом, услышав тихий стон, скосил глаза на Дикона.

Парню было явно нехорошо. На бледных щеках, в неверном свете камина, блестели слезы. И средний Савиньяк готов был поклясться, что это не печальная музыка Росио тому виной. Ричард взволнованно и тяжело дышал, словно слезы душили его. Он, теребил нервными пальцами ворот колета, желая ослабить его. Да что с ним такое?!

Когда Эмиль уже готов был задать этот вопрос, он услышал хриплый вскрик Лионеля.

Брат, откинувшись на кресле, ловил ртом воздух, словно рыба, выброшенная из воды, и, подобно Окделлу, пытался ослабить свой, довольно свободный воротник.

— Ли… — Эмиль взволнованно подался вперед, вглядываясь в брата, — с тобой всё в порядке?

Музыка резко смолкла.

Рокэ замер, перевел взгляд сначала на Лионеля, потом на явно задыхающегося Ричарда, а потом вскочил, громко ругаясь.

— Что происходит? — Эмиль бросился к брату, который, уже выгибаясь и хрипя, сполз с кресла на пол.

— Яд… вино… — Росио бросился к шкафу и, распахнув тяжелые дубовые дверцы, стал лихорадочно шарить на полочках, раскидывая склянки, хватая баночки и убедившись, что это не то, рыча, отбрасывал их в сторону.

Эмиль, схватив брата за плечо, заглядывал в синеющее лицо. Того било в судорогах.

Ричард, точно также хрипя, упал на пол, схватившись за горло.

Полная беспомощность перед, чем-то чудовищным, парализовала опустившегося рядом с братом Эмиля.

— Что мне делать? — крикнул прижимающий к себе Ли Эмиль, — Росио, Создателя ради…

— Яд уже всосался в кровь, — Рокэ с перекошенным злостью лицом зубами выдернул из раздобытой склянки пробку. Подбегая к Лионелю, он глухо скомандовал Эмилю:

— Держи его, — а потом, приоткрыв посиневшие губы, вылил в них половину содержимого пузырька.

— Лионель, — звал Эмиль, не в силах поверить, что этот кошмар происходит на самом деле, — Ли… ты слышишь меня?

Ответа не было. Эмиль, опустившись на пол, баюкал безвольную голову затихшего и переставшего хрипеть брата, из уголка рта которого черной струйкой потекла кровь.

— Ли… держись, ты слышишь меня, Лионель, — бездумно повторял Эмиль, зарываясь пальцами в волосы брата, — не бросай меня, нас… Не смей, Ли!

Ли не отвечал.

Под рукой Эмиля, которая поддерживала голову, бешено пульсирующая венка в последний раз дрогнула и затихла. Позади, раздался крик Росио. Алва кричал не на талиг, раскатистые полные ярости кэналлийские ругательства звенели на весь кабинет, оттого становилось еще страшнее.

Эмиль, почти парализованный от отчаяния и ужаса, с трудом обернувшись увидел, что Росио трясет Ричарда, безжизненно затихшего на полу. Трясет, словно тряпичную куклу, сверкая синими глазами и бешено ругаясь, не оставляя попыток привести в чувство оруженосца.

«Пустое. Мальчишка так же мертв, как и Лионель» — пронеслось в ставшей вдруг ватной голове Эмиля.

Мертв… Осознание этого приходило медленно, щадя разум. Пальцы сильнее прижались к месту, где еще несколько мгновений назад бился пульс. Противоядие не подействовало…

Оставив мальчика, Росио подошел к Эмилю и склонился над Лионелем. В синих глазах плескалась боль, бледные тонкие губы точно свело судорогой. Эмиль отстраненно подумал, что сейчас выглядит не многим лучше…

— Что же это… — только и смог произнести осиротевший брат, не в силах больше удерживать в себе навернувшиеся слезы, — за что, Росио?

— Похоже, ему достался мой кубок, — Рокэ прижал к своим глазам ладони и с силой надавил на них, — мальчишка отравил вино. Два бокала. Он не рассчитывал на гостей…

— Ричард? — Эмиль оторвался от брата и оглянулся на распластанного возле кресла Окделла. Два бокала… Дикон отравил вино в двух бокалах — для себя и Росио… Невероятно. Зато теперь становилось понятно, отчего мальчик был такой нервный.

— Да… — Росио скрипнул зубами сжимая кулаки, — кто-то отправил его отравить меня, вероятно не оставив выбора, и юный глупец, вместо того, чтобы прийти и все мне рассказать, растворил яд в вине, решив, что будет Честно, если он уйдет в закат вместе со мной. Вот только отравитель не учел, что этот яд не убил бы меня, я приучен к нему с детства. Если бы бокал Ли попал по назначению, ко мне, погиб бы только Ричард. А вышло… Эмиль… мне так… я любил его как брата, вас обоих.

Эмиль, сдерживая стон, снова прижал к себе голову брата и осторожно, опустил веки на остекленевшие глаза. Ли больше не было… Мир изменился в одночасье, потускнев и померкнув.

— Кто это сделал, кто дал Ричарду яд? — Спросил Эмиль бесцветным голосом. — Я разорву мерзавца голыми руками…

— Почти уверен в том, что знаю имя отравителя, — тихо произнес Росио.

Он вернулся к телу оруженосца и, не пряча чувств, закрыл мертвые глаза Окделла. А потом снял с белой, словно мрамор руки Дикона старинный перстень с красным камнем, тихо прошипев:

— И он мне за это ответит. И за Ли, и за мальчишку, я клянусь тебе, Эмиль.

— Назови имя…

— Нет, я сам, у меня с этой гнидой давние счеты, — Рокэ медленно надел на палец странное кольцо, которое, насколько знал Эмиль, Ричарду не принадлежало. Лицо Алвы в этот момент было страшно, а глаза, горящие злым огнем, были глазами самой смерти. — Он умрет в муках, поверь мне.

Эмиль верил. Но разве это могло что-либо изменить? Вернуть Лионеля? Повернуть время вспять, чтобы у Эмиля появился шанс остановить дрожащие руки мальчика, который не нашел другого выхода, кроме как убить своего эра и умереть самому? Нет… Случившееся было необратимо, даже если бы Росио живьем снял шкуру с мерзавца, который…

Эмиль, скованный горем гладил светлые волосы брата, и, все еще прижимая его к себе, учился заново существовать, думать, дышать в мире, где больше не было Лионеля.