Экзорцист (джен)

Альбус давно не был в маггловском Лондоне, он отвык от многоэтажек, шума машин, спешащих по своим делам прохожих. А еще он отвык от неприкрытой, откровенной бедности. Последний раз Альбус видел нищету в приюте, из которого забрал Тома Риддла, поэтому сейчас морщился от резкого неприятного запаха, осторожно переступая через грязные лужи.

Он достал из кармана маггловского плаща бумажку с адресом, потом посмотрел на ближайший дом. Конечно же, в этой части Лондона на домах нет указателей. Похоже, отыскать нужного человека будет сложнее, чем казалось на первый взгляд.

Альбус бродил по грязным улицам и никак не мог найти указанный в бумаге дом. Блуждая между зданий, похожих одно на другое, он успел снова усомниться в своем решении и опять отмести все возражения. Семь лет ушло на то, чтобы узнать, как мальчик по имени Гарри остался жив. Ритуал жертвы мог спасти жизнь ребенку, но не развоплотить такого волшебника, как Том. Альбус дотошно разобрал этот ритуал на составные части и не нашел не то что ответа, а даже ни единой подсказки. Тогда он просеял сквозь мелкое сито жизнь самого Тома. Может быть, разгадка кроется здесь? Альбус проводил в школьном архиве больше времени, чем в своем кабинете, и мог рассказать по минутам, что делал Том, пока учился в Хогвартсе. Когда он уже готов был сдаться, ключ к тайне отыскался там, где он совсем не ожидал его найти — в библиотеке, среди старых читательских формуляров. Альбус полагал, что о человеке можно много узнать из того, какие книги он выбирает. И тогда все встало на свои места. Том боялся смерти, как всякий, кто помнил военный Лондон. И заклинание крестража не могло не заинтересовать мальчишку, который так хотел жить. Альбус проверил теорию не единожды и не дважды, но не смог отыскать другого объяснения. Неужели Том успел превратить Гарри в крестраж? Это была бы поистине жестокая шутка. Ему становилось зябко и страшно только от одной этой мысли. Никто еще никогда не помещал осколок своей души в живое существо. Он многое отдал бы, лишь бы узнать, что именно произошло в доме Поттеров той ночью. Но все свидетели молчали. Потому что были мертвы.

Он порядком устал, когда наконец нашел нужный дом. Остановился, перевел дыхание и осторожно потянул за грязную дверную ручку. Из подъезда пахнуло тяжелым, сладковатым, душным запахом. Полынь? Нет. Крапива? Может быть, лавровый лист? Или чабрец? Альбус пожалел, что при магглах нельзя колдовать. Сейчас ему не помешало бы заклинание головного пузыря. Он брезгливо вытер руки носовым платком и переступил порог, настороженно оглядываясь. Глаза не сразу привыкли к полумраку подъезда, под потолком качалась на длинном тонком шнуре грязная, засиженная мухами лампочка. На ступеньках какая-то полуодетая девица, привалившись спиной к стене и блаженно закрыв глаза, покуривала странную самокрутку, которая едва-едва тлела. От самокрутки и шел тот странный запах, от которого у Альбуса запершило в горле.

Он обошел девицу, придерживая полы пальто, и постарался быстрее подняться по ступенькам к нужной квартире. Ему хотелось скорее покончить с делом и снова оказаться в своем кабинете, где пахнет только смолистыми дровами в камине, а не всякой дрянью, от которой слезятся глаза. С трудом он смог различить криво намалеванный номер на грязной двери. Альбус вежливо постучал, дверь приоткрылась. Он осторожно перешагнул порог и уперся в невидимую стену.

— Кто приперся? — хрипло отозвались откуда-то из глубины квартиры.

— Мистер Константин? — Альбус с трудом заставил себя стоять спокойно, хотя все внутри него требовало достать палочку и разнести защиту помещения в клочья — он не привык, чтобы его заставляли топтаться на пороге, как домового эльфа.

— А кто спрашивает? — в коридор неспешно вышел худощавый невысокий парень в мятых брюках и рубашке с расстегнутым воротом. Небрежно ослабленный красный галстук, такой же мятый, как и брюки, смотрелся с этим нарядом неуместно.

— Позволите пройти? — Альбус вовсе не хотел обсуждать важные вопросы, стоя в дверях.

— Смотря с чем пожаловали, — парень вертел в руках зажигалку со сложной гравировкой, на кончиках его пальцев подрагивало синеватое пламя.

— Я сейчас говорю с Джоном Константином, демонологом, экзорцистом, магистром темных искусств? — Альбус перечислил все, что было написано на мятом листке бумаги, который сейчас лежал в его кармане.

— А что? — Константин стряхнул пламя с одной руки, потянулся в карман брюк за сигаретой, прикурил ее прямо от пальца.

— Я хочу предложить вам работу, — четко произнес Альбус.

Спустя несколько минут он сидел на продавленном диване. В комнате давно никто не прибирался. На столе засохли пятна от виски и вина, лакированную поверхность густо покрывали черные точки, прожженные окурками. Занавеси пожелтели от сигаретного дыма. Только книжный шкаф у дальней стены почти что сиял чистотой. Настолько, что через стекло легко можно было прочесть названия нескольких книг. Похоже, хозяин этой квартиры собрал неплохую библиотеку — таких изданий не имелось даже у Альбуса, а он считал себя заядлым библиофилом. Что-то с мягким шлепком упало на пол. Это Константин сбросил на пол со стола чей-то бюстгальтер и пристроился на самом краю столешницы, сонно щурясь.

— Оплата — фунты или золото, — Альбус прокашлялся. — Что предпочтете?

— Ты мне не пизди, дедуля. — Константин затушил окурок в переполненной пепельнице и тут же потянулся за следующей сигаретой. — Хуйню какую-то впарить хочешь? Приворотами не занимаюсь.

Альбуса передернуло от такой фамильярности, но он смолчал — будущее Гарри зависело сейчас от этого человека. А значит, надо быть терпеливым.

— Экзорцизм и экспертиза, — он, сам не зная почему, одернул рукава пальто.

— Экспертиза, — хмыкнул Константин. — И кто подопытный?

— Мальчик семи лет, — осторожно произнес Альбус.

— Не-не, никаких детей, — Константин вскочил, пепельница опрокинулась, и окурки рассыпались по грязному паркету. — На хуй пошел отсюда, дедуля.

— Этому ребенку нужна помощь, — Альбус умел уговаривать. Но в то же время он прекрасно разбирался в людях и понимал, что сейчас придется непросто.

— Вот и помогайте, — глаза Константина зло сверкнули. — Сами тоже кой-чего можете, раз в квартирку зайти не вышло. А я вам скажу: на хуй отсюда. С детьми не работаю.

— То, что случилось в Ньюкасле... — начал Альбус.

— То, что случилось в Ньюкасле — не ваше собачье дело, — на кончиках пальцев Константина снова замерцали огоньки. — Разговор окончен. Сами выйдете, или дорогу показать?

— В этом ребенке не демон, — тут стоило сказать правду сразу, а не тянуть. — В нем — осколок чужой души. Души могущественного и злого чародея.

— А вы у нас — сама доброта, — саркастично осклабился Константин. — Все равно дела это не меняет.

— Потому что из-за вас уже погиб ребенок? — Альбус тоже умел быть жестоким, когда это нужно. В Ньюкасле Джон Константин пытался изгнать демона из десятилетней девочки, но ошибся: решил, что будет изящно и смело — призвать демона посильнее, чтобы он поглотил того, другого, который сидел в ребенке. И отправил ребенка прямиком в ад: не справился с потусторонней сущностью. Именно поэтому Константин сам пришел в психиатрическую лечебницу: надеялся, что там ему помогут забыть. Зря надеялся.

— И потому, что из-за этого я отправлюсь прямиком в ад, — так же жестко отрезал тот. — Хотя вы, я так вижу, в него не верите.

— Отчего же? — Альбус спокойно развел руками. — Верю. И в потусторонний, и в тот, что на земле. Давайте я расскажу вам кое-что, чего наверняка нет в ваших книгах. А вы выслушаете и потом примете решение.

— Валяйте, — Константин безразлично пожал плечами. — Люблю сказки.

И Альбус рассказал ему о крестражах все, о чем знал сам, честно признался, что не знает, когда частица души, заключенная в живое существо, может пробудиться. Константин слушал и выдыхал дым в потолок, совсем как девица в подъезде. Огонек сигареты между пальцами то разгорался сильнее, то почти затухал. Альбус с трудом отвел глаза от этой алой точки. Ему все сложнее было удержать нить рассказа. Интересно, что за чары сейчас использует этот юноша, которому, на первый взгляд, нет дела до всего мира? Альбус не знал таких. Положа руку на сердце, он не представлял, что можно свободно колдовать без волшебной палочки. Ходили слухи о тех, кто такое умел, но воочию никто этих чародеев не видел. И вот, прямо перед ним сейчас сидел человек, который творил магию небрежно зажатой между пальцев сигаретой. Какого талантливого волшебника потерял магический мир. И Альбус не мог допустить того, что этот мир потеряет и Гарри Поттера.

— Мальчик просто сойдет с ума, — он тяжело вздохнул. — В лучшем случае. А о худшем варианте развития ситуации я боюсь думать.

— Очень интересно, — Константин порылся в кармане и достал очередную сигарету. — А теперь — на хуй, как и договаривались.

— Мистер Константин, — Альбус не знал, чем убедить этого человека с пустыми и усталыми глазами, который сейчас сидел на краю стола и стряхивал пепел прямо на пол, — вы отказались от денег, но меня выслушали. Неужели вам так страшно оттого, что вы можете ошибиться снова? Прошу вас, сделайте для этого мальчика то, что не раз делали для взрослых. От вас сейчас зависит не только жизнь одного ребенка, но и многих других людей: детей, стариков… Если тот человек, который мог вложить частичку себя в это дитя, вернется, в моем мире снова начнется война. И вы тогда не сможете остаться в стороне. Потому что вас этот волшебник уничтожит в первую очередь.

— Серьезно? — Константин издевательски расхохотался. — Чего же до того не убил? Или у него нашлись дела поважнее? И вам не кажется, что в моем случае это так себе аргумент?

— Ну, если вы так торопитесь в преисподнюю, — Альбус пожал плечами. — Я бы на вашем месте ценил каждый день своей жизни. Вы же прекрасно знаете, что там, — он многозначительно посмотрел вниз, — вас ничего хорошего не ждет. Так зачем рисковать?

— А вы вот прямо на Библии можете поклясться, что если я сейчас вышвырну вас к ебаной матери, то потом этот ваш великий и ужасный возродится, и все, моя песенка будет спета? — Константин смотрел недоверчиво и насмешливо.

— Могу, — Альбус ссутулился. — Хотите — проверьте меня, чтобы убедиться, что я не лгу.

— Ну, если так, — издевательски протянул Константин и взмахнул руками.

Воздух сразу загустел, задрожал, между пальцами Константина протянулись тонкие золотые нити, в уши колокольным звоном бились слова незнакомого древнего языка. Альбусу казалось, что его со всех сторон обволакивает пламя, поднимается выше, сквозь глазницы вползает в череп, запускает горячие пальцы в сердце, раздвигая ребра. Он силился сказать хоть слово, но только разевал беззвучно рот, словно вытащенная на берег рыба. От невидимого пламени трескались ребра, спекалась кровь, тонким пергаментом желтела и сворачивалась кожа. И осыпалась сухим, легким пеплом на пол, мешаясь с пеплом сигарет. Острая боль в груди словно предупредила, что сейчас лопнут легкие. Альбус ждал этого, ведь затем придет холодная и черная тишина. Но пламя враз погасло, последнее заклинание набатом раскатилось в воздухе и повисло, играя на все голоса, затухая и волнуясь, словно шелковое покрывало на ветру. Альбус покачнулся, сморгнул воображаемое пламя с ресниц. Удивительно, как от этого жара не потрескались стекла очков.

— Ладно, дедуля, — Константин отряхнул руки, и все исчезло, будто и не было. — Не пиздишь. За осмотр пацана — пятьсот, а там посмотрим по цене. И мне нужно имя этого вашего великого и ужасного, настоящее имя.

— Благодарю вас, — Альбусу казалось, что он заново учится дышать, никогда еще затхлый воздух не казался ему таким сладким. — Я свяжусь с вами до конца недели.

*

Альбус Дамблдор аппарировал почти к самому дому Дурслей в Литтл-Уингинге. Городок совсем не изменился: те же опрятные дома, аккуратно подстриженные газоны, блестящие свежей краской заборы. Мальчишки с веселым визгом стайкой пронеслись мимо него вдоль по улице. Тихий, спокойный городок. А вот и нужное крыльцо. Семь лет назад Альбус уложил на эти вытертые ступеньки маленького героя магической Британии. И с тех пор он не навещал Гарри Поттера.

Альбус поправил очки на переносице и позвонил в дверь. Отперла Петунья. И замерла на пороге, побледнела.

— Что вам здесь нужно? — прошипела она. — От вас и вашей магии только несчастья одни.

— Вы позволите войти, миссис Дурсль? — Альбус подавил горестный вздох.

Конечно, она имеет полное право его винить. И в смерти сестры, и в том, что ей на голову неожиданно свалился еще один ребенок, о котором надо заботиться.

— Говорите, что вам нужно, — Петунья настороженно оглянулась и почти втащила его в дом. — И выметайтесь поскорее. Век бы вас не знала.

— Гарри может грозить опасность, — Альбус видел, как она дрожит от страха за свою семью, своего сына, свой маленький, уютный, такой нормальный мир.

— Хотите сказать, я плохо за ним смотрю?! — выкрикнула Петунья. — Плохо? Он сыт, обут, одет, у него есть крыша над головой. Что вам еще надо? Если я не справляюсь, чего же вы его мне отдали? Спрятали бы у себя.

Толстый мальчик с измазанными шоколадом щеками выглянул в коридор, но Петунья шикнула на него, и он быстро убежал вверх по лестнице.

— Вы сами знаете, что это невозможно, — Альбус горестно покачал головой. — Но с вашего позволения я продолжу.

Он говорил спокойно, приводил разумные доводы и видел, что с каждым его словом Петунья бледнеет все больше и больше.

— Значит, Гарри, — она сглотнула, — может сойти с ума и убить, — ее голос сорвался, — убить Дадли?

— Я не исключаю этого, — Альбус тяжело вздохнул.

— Тогда делайте что надо, — Петунья судорожно сцепила пальцы в замок. — Если Гарри станет нормальным, всем будет лучше. Только не тащите вашу магию в мой дом. И так мы уже из-за вас натерпелись.

— Я могу вас понять, — начал Альбус, но она перебила его:

— Не можете! А теперь уходите. Еще соседи увидят.

Альбус вышел на крыльцо, отошел от дома подальше, чтобы никто не мог его заметить, и аппарировал. Ему не хотелось пугать Петунью еще больше, исчезая прямо из прихожей ее дома.

*

К Константину пришлось наведаться еще раз: отправлять письмо совой Альбус не захотел, а маггловских средств связи, таких как телефон, у Константина не было. Снова грязный подъезд и стертые ступени. Но в этот раз Альбуса меньше беспокоил неприятный запах и мусор прямо на лестничной клетке. Двое парней воровато оглянулись и замолчали, когда он прошел мимо, демонстративно не глядя в их сторону. Дверь снова была отперта. Похоже, Константин не боялся воров.

— А я уже и не ждал, — он валялся на диване все в тех же мятых брюках и рубашке, на полу стояла почти пустая бутылка виски.

— Если вы не против, мы отправимся в Суррей, — Альбус не стал присаживаться, да и некуда было.

— Прямо сейчас? — пьяно удивился Константин. — Тогда, дедуля, сгоняй за билетиками — в первый класс, чтобы все охуенно было.

— Билеты на поезд нам не понадобятся, — Альбус решительно стянул его с дивана. — Мы отправляемся немедленно. Извольте привести себя в приличный вид. Иначе я не ручаюсь за ваше состояние.

Несколько взмахов палочкой — простейшие чары — и Константин побледнел, зажал рот ладонью и бросился из комнаты. Альбус поморщился, когда услышал, как Константина тошнит в уборной. Наконец он вышел, слегка пошатываясь.

— А ты крут, дедуля, — он уважительно покивал. — Ладно, погнали. Где тачку оставил?

— Дайте руку, — скомандовал Альбус и, прежде чем Константин понял, что происходит, схватил его за предплечье.

Аппарировать с кем-то Альбусу уже давно не доводилось, особенно когда попутчик только что протрезвел. Но все прошло благополучно. Почти. К дому Дурслей они подошли молча. Константин вертел головой по сторонам, осматриваясь, криво ухмылялся, но ничего не говорил. Из-за зеленой изгороди неспешно вышел крупный кот, пристально посмотрел на них, прищурился и медленно повел пушистым хвостом. Потом брезгливо фыркнул и потрусил по своим делам.

Петунья, похоже, выглядывала их в окно, потому что дверь открыла — не успели они даже по ступенькам подняться.

— Вот, — она вытолкнула перед собой худенького мальчишку в одежде не по размеру. — Поедешь с ними, Гарри, — она сердито попыталась пригладить ему растрепанные черные волосы. — И делай все, что эти джентльмены тебе скажут.

— Не бойся, парень, — Константин присел на корточки и улыбнулся. — От тебя и не надо ничего: стой и молчи.

— Это я умею, — пробурчал Гарри под нос.

— Вообще зашибись, — Константин поднялся, одернул брюки. — Ну что, дедуля? Можем двигать?

— Прошу прощения, — Альбус увидел, как Петунья возмущенно открыла рот, но так и не успела ничего сказать: Константин крепко взял Гарри за руку, широко улыбнулся, пробормотал что-то на латыни, бросил под ноги щепотку резко пахнущего порошка и исчез, оставив после себя только запах паленого волоса.

— Убирайтесь! — Петунья испуганно оглянулась — не увидел ли кто из соседей — и захлопнула дверь.

Альбусу уже было наплевать на приличия и репутацию семейства Дурсль. Он аппарировал прямо с крыльца и надеялся, что Константин отправился с мальчиком в свою замызганную квартиру.

Незнакомые чары завизжали, словно по сотне тарелок повели сотней зазубренных тупых ножей, но Альбусу приходилось и похуже. Он шагнул вперед, проламывая защиту жилья, в висках тяжело и натужно застучала кровь, на руках вспухли вены. Но заклятие лопнуло, словно мыльный пузырь, оставив после себя ломоту в затылке и головную боль.

— Да падай куда хочешь.

— Спасибо, сэр…

Альбус пошатнулся и вцепился в дверной косяк: с Гарри все в порядке. Тяжело волоча враз ставшие словно чугунными ноги, он прошел в комнату и грузно привалился к стене. Гарри сидел на диване и непонимающе хлопал глазами. Константин стоял напротив и закатывал рукава.

— Что вы собираетесь со мной делать? — Гарри испуганно сжался и постарался отодвинуться подальше.

— Не парься, пацан, — Константин нахмурился, уперся каблуками в пол.

И Альбус только теперь понял, какого же талантливого ученика потерял. Сейчас магию в этой квартире можно было ощутить кожей, перекатывать в ладонях как воду. Даже первокурсник, наверное, смог бы сейчас обойтись без волшебной палочки. Жутко, когда столько силы достается одному человеку. Может быть, из Джона Константина получился бы темный волшебник пострашнее Тома Риддла.

Константин небрежно повернул голову Гарри за подбородок к свету тусклой лампочки, прищурился, несколько секунд смотрел, а потом резко ткнул сложенными в щепоть пальцами прямо в зигзагообразный шрам у того на лбу. Кажется, обряд экзорцизма должен выглядеть не так. Но Альбус мало интересовался этими аспектами магии: он не верил в демонов и ангелов. Для него все это было досужими выдумками магглов. Потому сейчас не мог сказать, все ли идет как положено, или нет. А Константин неотрывно смотрел Гарри в глаза и что-то тихо бормотал, потом коротко и жестко приказал:

— Я обращаюсь к сущности внутри этого тела. Назови свое имя!

— Томас Марволо Риддл, — каким-то чужим голосом глухо ответил Гарри.

Альбус только усилием воли удержался на ногах. Значит, правда. Что же за чудовище он воспитал? Но как Том умудрился успеть поместить часть своей души в младенца? Может быть, при иных обстоятельствах Альбус гордился бы тем, какого великого мага создал, но сейчас в нем не осталось места ни для чего, кроме отчаяния.

— Вот и выяснили, — Константин уселся прямо на пол и закурил. — С тебя пятьсот, дедуля, как договаривались.

Альбус, словно во сне, отсчитал необходимую сумму, а после нерешительно и осторожно спросил:

— А вторая часть работы?

— Какая вторая часть? — Константин ухмыльнулся. — Про нее договора не было.

Но Альбус не привык сдаваться. Он выпрямился, как на заседании Визенгамота, твердым шагом прошел к дивану и сел рядом с Гарри.

— Почему? — спросил он Константина, будто тот не знал ответа на самый простой вопрос о трансфигурации спички в иголку.

— Потому что ебал я все это, — тому, похоже, было наплевать, что рядом сидит семилетний ребенок.

— Ошиблись и теперь боитесь действовать, — резко бросил Альбус. — Тогда к чему это все? — он обвел рукой набитую окурками пепельницу, пустые бутылки из-под виски. — Не проще сразу в петлю? Что для вас изменит еще один грех?

— Какой ты борзый, дедуля, — Константин невесело усмехнулся. — Постыдился бы при пацане о таких вещах говорить. Еще за пример возьмет.

— А вы постыдились бы ругаться при ребенке, — Альбус обнял Гарри за плечи, невольно желая защитить его от… От кого? — Но не уходите от темы. Вы бесов изгоняете. Кажется, у вас это называется именно так. И в то же время не верите в искупление. Парадокс?

— А вы верите? — Константин покачал головой. — Интересно, только теоретически? Или готовы сами расстараться для общего блага?

Альбуса передернуло. Откуда он может знать? Или просто угадал? Неважно. Сейчас главное — это Гарри Поттер и часть чужой души в нем.

— Мы сейчас говорим не обо мне, — все же его голос дрогнул. — Я не верю в маггловского Христа, но я помню, что он говорил о покаянии и прощении.

— Вживую слушали? — зло расхохотался Константин. — Значит, мне нужно через задницу изворачиваться, и меня, может быть, простят. А вы будете сидеть весь чистенький, в сияющих одеждах, пока я буду за райские кущи для вас дерьмо разгребать? Заебись получается.

— И я верю в искупительную жертву, — Альбус повысил голос. — Если бы не жертва, этого мальчика с нами сейчас не было бы. Его мать…

Гарри рядом сжался, всхлипнул, но тут же затих. Альбус мысленно попросил у него прощения. Да, жестоко говорить о таком при ребенке. Но это для его же блага.

— Хватит, — рявкнул Константин и вскочил с пола. — Отойдите подальше, дедуля: может в процессе ебануть.

И Альбус уже готов был не обращать внимания на ругань. Лишь бы ритуал прошел как надо. А Константин схватил Гарри за ворот растянутого свитера, вытащил на середину комнаты, пинком отправил в угол заваленный тряпьем стул.

— Слушай внимательно, пацан, — он тряхнул Гарри так, что у того клацнули зубы. — Сейчас тебе будет очень больно. Но ты терпи. Потому что какой-то хмырь решил одолжить твое тело на время.

— Но я могу заходить в церковь, — вяло возразил Гарри.

— Это еще ни о чем не говорит, — Константин усадил его на пол. — Все, засохни. Не мешай работать.

Альбус ожидал сложных пассов, длинных заклинаний, о которых рассказывали знакомые магглорожденные. Но Константин просто поддернул рукава рубашки и коротко что-то произнес. Альбус знал латынь, но в других мертвых языках был не силен. Сначала ему показалось, что заклинание не подействовало. А потом Гарри выгнуло дугой, глаза у него закатились. Альбус бросился вперед, желая защитить мальчика, но Константин небрежным жестом отшвырнул его обратно на диван. Без заклинания! И даже без палочки!

А Гарри бился на полу, открывал рот, но из него не вырывалось ни звука. Его худенькое тело выгибало и трясло. Никакие кости не выдержали бы такого. Альбус боялся, что сейчас услышит хруст, увидит, как белая, скользкая и алая от крови стрела проколет изнутри кожу на руке, явит миру свой обломанный край. Как с треском, словно уродливый костяной веер, раскроются ребра и под ними вздохнут и опадут легкие, отливая фиолетовым и синим; сердце сморщится, а потом развернется снова, толкая в аорту кровь. Но бледная кожа Гарри оставалась целой. Он должен был кричать, но на него словно наложили Силенцио. Альбус на мгновение забыл, что это обряд, и выхватил палочку. Потому что Пыточное проклятие выглядело точно так же. Но потом опомнился, неимоверным усилием воли заставил себя не двигаться с места. Константин снова что-то коротко рявкнул, и Гарри обмяк, свалился на пол.

— Он жив? — дрожащим голосом спросил Альбус.

— А как же, — Константин устало провел рукой по волосам, достал из кармана брюк сигарету, несколько раз щелкнул зажигалкой, пока, наконец, смог прикурить. — Этот ваш великий и ужасный ничего так был. Пиздец пришел бы вашему пацану.

— О чем вы? — Альбус непонимающе помотал головой — после увиденного сложно было собрать мысли воедино. А ведь он полагал, что видел многое.

И тут он вспомнил. Для того чтобы уничтожить частицу чужой души, надо разрушить крестраж. То есть пришлось бы убить Гарри. Как Константину удалось спасти мальчика и при этом оставить его в живых? Столько вопросов вертелось на языке, но рядом тяжело дышал испуганный ребенок, и Альбус решил отложить их на потом.

— Спасибо, — он устало потер виски. — Мы с Гарри сейчас уйдем.

— И с вас еще тысяча, — Константин махнул зажатой в пальцах сигаретой. — Покаяние — покаянием, а жить за что-то надо.

— Я расплачусь, — сухо ответил Альбус. — Простите, но сейчас я должен отвести Гарри домой.

*

Хоть он совсем этого и не хотел, но Альбусу пришлось снова оказаться в той самой квартире. Теперь никакие чары не преграждали путь.

— Сегодня никого не принимаю, — крикнул Константин из комнаты. — Контора закрыта.

— Тем не менее я все же войду, — Альбус запер за собой дверь. — Я хочу предложить вам работу.

— Опоздали, дедуля, — Константин вышел в коридор с небольшим кожаным саквояжем в руках.

— Есть еще шесть предметов, — Альбус не собирался отступать. — В них осколки души уже знакомого вам Томаса Риддла…

— Сказано же: опоздали вы, дедуля, — Константин покачал головой. — У меня есть одно дело в Штатах. Кое-кому помощь нужна. Ну, вы понимаете же: покаяние, искупление, всякая такая поебень. А с барахлом проклятым вы и без меня знаете что делать. И не надо тут пиздеть, что ни ухом, ни рылом. Я про вас тоже кое-чего разузнал. Мастер вы других на свою работу подписывать. А как все идет по пизде, так вы ни при чем: это все исполнители виноваты. Так вот, давайте сами… Как там, не только словом, но и делом? А то все чужими руками. Не заебало так жить?

Он спокойно открыл дверь и вышел на лестницу. Альбус посмотрел ему вслед и усмехнулся. Покаяние? Искупление? Он покачал головой, зачем-то поправил очки. Грубо, прямолинейно. Но стоило признать: Константин оказался прав. Альбусу было неприятно. Верно говорят, что истина — горькое лекарство. Наверное, ему тоже стоит кое в чем покаяться и кое-что искупить. Хотя бы свою вину перед мальчиком по имени Гарри Поттер. Ведь если бы не его, Альбуса, бездействие, Джеймс и Лили сейчас были бы живы, а самому Гарри не понадобился бы экзорцист.