Не геройствуй (джен)

— Хватит, — Ник морщится, — битая рожа еще пригодится. А ты из меня красавца делаешь.

— Кто я такая, чтобы совершенствовать творение божие, — Хилл пожимает плечами и застегивает полевую аптечку. — Значит, кроме меня и Стива, доверять некому?

— Выходит, что так, — Фьюри опирается спиной о стену. — Ты бы хоть коврик на ступеньки положила.

Они сидят на лестнице в ее доме, Фьюри запрокинул голову и рассматривает потолок, щурится здоровым глазом. Хилл смотрит на него снизу вверх. Хорошо день начался, ничего не сказать. В гостиной горит свет, играет музыка, шторы плотно задернуты. Если за домом следят, то пусть думают, что хозяйка валяется на диване с книгой и слушает Джонни Кэша.

— Выпить бы, — тянет Ник. — И закурить.

— Перебьешься, — фыркает Хилл. — Я дома не курю.

— Лестница с улицы не просматривается, и окна далеко — дымом тянуть не будет, — беззлобно огрызается Фьюри. — Ладно, к делу. И поднимись выше, села, как школьница.

Хилл забирает телефон, пистолет и пересаживается на ступеньку выше. Теперь их лица на одном уровне.

— Я его видел, — Ник выщелкивает из своего пистолета пустой магазин, вертит в руках. — Зимний Солдат в Нью-Йорке. И пришел по мою голову.

— Дерьмо, — коротко припечатывает Хилл. — Придется тебе умереть по-настоящему, Ник.

— Зашибись, — тот кривится. — Допустим, не проблема. Схрон с паспортами у меня есть, наличка тоже. На первое время хватит. Как помирать будем?

— Будешь, — поправляет Хилл. — Ко мне открыто ты не заявишься, у тебя на меня планы.

— Так, — соглашается Ник. — Наташа тоже отпадает. У нее не квартира, а Форт Нокс. Киллеру попотеть придется. Не будем усложнять парню жизнь.

— Слышал бы он тебя сейчас, — Хилл давит смешок. — Слушай, заканчивай. И так ясно, что, кроме Стива, вариантов нет. У него и жилье идеально подходит, и свидетель рядом имеется. Который присматриваться не станет.

— Мелкая Картер? — Ник пытается устроиться удобнее и недовольно кряхтит. — Да, она самодеятельностью заниматься не будет — сразу вызовет бригаду. Нашу.

— Не проблема, — возражает Хилл.

— А это зависит от того, насколько я подставляться буду, — хмыкает Ник. — Вдруг он настолько хорош, что мне и играть не придется?

— Нашел время, — Хилл недовольно хмурится. — Кстати, тебе ранения нужны, или обойдемся заброневой травмой?

— Не помешают. Вдруг Роджерс сам не додумается. Так что подкинь ему ниточку. С медиками все равно придется договариваться, — Ник вгоняет магазин на место.

— Говорю, не проблема, — Хилл проверяет телефон — никто не звонил. — Мне Саммерс должен.

— С этим решили, — кивает Ник. — Дальше — больница.

Да, с этим могут быть сложности. В операционной окно во всю стену, как в океанариуме. Стива до конца операции от него никто не оттащит. И Хилл уже заранее жаль тех, кто попробует это сделать.

Ник барабанит пальцами по колену. Кожа на суставах содрана, и подсохшая корка похожа на ржавчину. В темноте синяки на его лице почти не видны. Если не смотреть на руки, то можно подумать, что с ним ничего не случилось — просто присел отдохнуть на лестнице, задумался. С кем не бывает?

Хилл поджимает губы, забирает со ступеньки телефон, пистолет и встает. Ник поднимается, опираясь о стену. Они уже не первый год знакомы, потому слова не всегда нужны. Вот и сейчас Хилл готова проставить свое жалование за полгода, что подумали они об одном и том же.

— Обувь сними, — тихо командует она.

— Прямо как в школе, — ухмыляется Ник. — Эм, ты же говорила, что родители до понедельника уехали.

Хилл фыркает, толкает его локтем в бок, Ник сдавленно шипит, хватается за перила, мотает головой, мол, все в порядке. Хорошо, что он в перчатках. Не надо будет перила протирать. Он перехватывает ее взгляд, бровь ползет вверх, он с насмешливой укоризной грозит пальцем, присаживается на ступеньку и быстро расшнуровывает ботинки.

— Иди уже, шутник, — она спускается по лестнице, опустив руку с пистолетом.

Ник тихо идет следом, держа ботинки в руках. До двери в подвал — три с половиной секунды или пара шагов. Первая дверь — простая и обычная, нужно просто повернуть ручку. А вот за ней — сюрприз. Хилл отодвигает Ника в сторону, набирает код на замке, прикладывает к сенсорной панели палец. Вторая дверь с тихим вздохом открывается.

— Добро пожаловать в НОРАД, — хмыкает Фьюри за спиной.

Хилл пропускает его вперед, запирает дверь и включает свет. Кто-то в подвале ящики со старыми игрушками хранит, кто-то садовые инструменты держит, а у нее подвал — это что-то среднее между арсеналом, банковским хранилищем, схроном контрабандистов и черт его знает чем еще.

— Раздевайся, — командует она, а сама открывает нужный шкафчик.

— Ну, наконец-то, — насмешливо фыркает Ник и, морщась, стягивает плащ, потом водолазку.

Одетым он выглядел не таким помятым. Хилл недовольно цокает языком, глядя на здоровенный кровоподтек на ключице, синяки на ребрах. Ник пододвигает стул, садится, поправляет повязку на лице.

— Весь твой, — он разводит руками. — И не обижайся, если что. У меня был тяжелый день.

— Я буду нежной, — хищно улыбается Хилл. — Не волнуйся, тебе почти ничего не придется делать. Я сама.

— Обожаю таких женщин, — смех у него сейчас почти не отличить от кашля.

— Значит, ранение, — Хилл деловито раскладывает на столе два пакета с кровью, пластырь, достает из баночки капсулу, открывает, вытряхивает содержимое из нее прямо на пол, растирает пяткой. — Расслабься и думай о Конституции.

На все про все уходит полчаса и просто кошмарное количество лейкопластыря. Наконец, пакеты приклеены Нику на грудь надежно. С бронежилетом приходится повозиться подольше. Но следы от пуль в итоге выглядят натурально. Жалко портить хорошую вещь, но, если все получится, она себе таких еще достанет. В пустую капсулу Ник нацеживает немного своей крови — перестраховщик. Но Хилл его тут прекрасно понимает. Наконец он поднимается, поводит плечами, наклоняется вправо, влево, задумчиво хмурится, потом одобрительно кивает.

— Сойдет, — словно подвел черту.

— Капсулу не раскуси раньше времени, — Хилл собирает все со стола в мешок. Потом выбросит.

— Не учи ученого, — Ник уже роется в ворохе тряпья на полу. — Вот зачем тебе столько мужских шмоток, Эм?

— Мои вкусы специфичны, ты не поймешь, — Хилл снимает перчатки и бросает их в пакет.

— Я? — Ник сейчас просто полон сарказмом до краев. — Ладно, вот это возьму, — он быстро одевается, натягивает плотнее черную вязаную шапочку, пару секунд вертит в руках повязку, потом сует ее Хилл. — Не потеряй.

— Ага, — она в последний раз оглядывается — все ли прибрано. — Ладно, с этим разобрались.

— Я тут посижу, — он плотнее запахивает куртку. — Не хочу по улицам шляться лишний раз. Вдруг Солдат раньше подсуетится.

— Книжку дать? — Хилл протирает стол и открывает ноутбук.

— Обойдусь, — Ник устраивается на стуле удобнее и закрывает глаза. — Подремлю немного, время еще есть.

Это правда, время есть. Хилл открывает полицейскую базу и начинает искать. Наконец подходящий объект найден. Рост, телосложение совпадают. Даже внешне похож — не надо будет мучиться с гримом. Она запоминает домашний адрес, места, где он чаще всего бывает, телефон.

Ник на стуле широко зевает, открывает глаза.

— Надо бы еще врачам сказать, чтобы потрошили меня аккуратно. Еще прирежут по-настоящему, — он осторожно потягивается.

— Не надо, — Хилл не успевает закрыть ноутбук, и Фьюри видит на экране лицо, так похожее на его собственное.

— Вот так, значит? — он задумчиво кивает. — Что у нас? Два срока за грабеж, не женат, детей нет. А у тебя таки есть совесть, Эм.

— Не с улицы же кого-то брать, — Хилл пожимает плечами. — А этот по всем пунктам подходит. На лицо посмотри.

— Да прямо брат-близнец, — хмыкает Фьюри. — Ладно, умеешь удивлять. Не ожидал.

— Серьезно? — Хилл выключает ноутбук. — Ладно, пора. И так засиделись.

— Удачной охоты, Эм, — Ник осторожно, но крепко обнимает ее, хлопает по спине.

— И тебе, — Хилл кивает, поправляет на нем шапку. — Не геройствуй там слишком, директор.

Вместо ответа он козыряет на морпеховский манер, бурчит что-то под нос. Хилл сует ему в руку простой телефон-раскладушку и небольшую бутылочку.

— Вот это в больнице выпьешь. Чтобы все поверили, что ты умер. А телефон — позвонишь, если что.

— Если что, — кивает он.

Первым через заднюю дверь уходит Ник. Хилл выжидает пять минут и набирает номер:

— Саммерс? Мария Хилл.

— Да, мэм.

— Ты сегодня на дежурстве?

— Нет, а надо?

— Надо.

— Понял.

По голосу ясно, что ничего он не понял, но вопросы задавать не будет.

— Саммерс, — Хилл говорит четко и быстро. — Сегодня по адресу капитана Роджерса будет вызов. Приезжаете, забираете пациента, вопросов не задаете, везете вот сюда, — ей не надо заглядывать в бумажку, адрес нужной больницы она знает наизусть.

— И все? — осторожно уточняет Саммерс.

— У пациента — тяжелое огнестрельное ранение. Это ты будешь говорить всем, понял?

— Понял, — быстро отвечает Саммерс.

— Хорошо, — Хилл довольно улыбается и вешает трубку.

С этим разобрались. Теперь еще один звонок.

— Доктор Андерсон, это мисс Хилл. Помните меня? Как поживает миссис Андерсон?

— Да, мисс Хилл, конечно же помню, — доктор Андерсон нервно сглатывает.

Еще бы он не волновался. Если миссис Андерсон узнает о том, с кем и как развлекается ее муж, поживать она (и сам доктор Андерсон) будет явно не так хорошо, как сейчас.

— Сегодня к вам привезут пациента. Точнее, двух. Вы их примете. Остальное мы с вами обсудим при личной встрече. Я буду вам весьма признательна, — Хилл выделяет последнее предложение — пилюлю надо подсластить. Страх плюс деньги — всегда срабатывает.

— Рад буду вам услужить, — голос доктора Андерсона дрожит. — Надеюсь, мне не придется…

— Не придется, — обрывает его Хилл. — Прекрасно. Ждите моего звонка. И передавайте наилучшие пожелания супруге.

Она заканчивает разговор, не дождавшись ответа. Теперь осталось найти того, кто заменит Ника на операционном столе, и хорошенько его подготовить.

Хилл некоторое время петляет по улицам, постоянно поглядывая на часы. Слежки за ней нет. Значит, о том, что Ник был у нее, еще не узнали. Хорошо. Значит, можно начинать охоту. Она сворачивает на светофоре, оставляет машину в переулке в квартале от дешевой пивной, в которой, если верить полицейским отчетам, она найдет того, кто ей сейчас так нужен.

Вытащить его на улицу — проще простого, заманить в переулок — словно отобрать у ребенка леденец. Он стоит, смотрит исподлобья, сжимает кулаки, настороженно оглядывается по сторонам.

— Ну? — сплевывает он на асфальт табачную жвачку.

— Сейчас, — Хилл в несколько шагов оказывается у него за спиной.

Одна рука запрокидывает парню подбородок, во второй — пистолет. Она прижимает дуло к поношенной грязной куртке и нажимает на спусковой крючок. Звук выстрела и сдавленный крик накладываются друг на друга. Парень дергается, и Хилл приходится держать его изо всех сил. Второй выстрел — чуть ниже. Ей не нужно, чтобы он умер по дороге в больницу. Тело обмякает. Хилл усаживает его под стенку, перевязывает. Он осовело трясет головой. Хилл улыбается. Полицию тут никто не вызывает. Значит, времени мало, но есть.

«Тебе повезло — с пользой умрешь», — она проверяет повязки. Хорошо держатся. Протянет часик или два. Он и так почти сознание теряет, значит, нужно ему немного помочь. Чтобы не барахтался в багажнике, а доехал до больницы тихо и спокойно. А он тяжелый. Пока Хилл укладывала его в багажник, так, чтобы не сдвинуть полиэтилен, успела порядком устать. Да, это вам не раненых на тренировках таскать. Отвыкла от полевой работы. А раньше бы даже не запыхалась. Парень ведет себя спокойно, как для будущего трупа, и Хилл закрывает багажник, садится за руль и неспешно выезжает из переулка. Первое правило: не хочешь привлекать внимания — не торопись. А руки сами тянутся к телефону, простому одноразовому телефону. Нельзя. Ник справится. Ник и не из таких передряг выбирался. Сначала надо все закончить, а потом можно будет и напиться, и стаканы дрожащими руками ронять, и курить прямо в комнате, и пепел на ковер стряхивать.

Хилл резко тормозит на светофоре. Чушь это все. Не будет никакой пьянки вечером, и пепла на ковре не будет. Просто пропустят по стаканчику, помолчат. Ник задумчиво взболтает виски в стакане, цыкнет зубом и спросит: «Как думаешь, Эм, сколько за меня в этот раз давали?». Хотя, нет, не спросит. Не тот случай.

Одноразовый телефон выдает противную длинную трель, когда Хилл уже в квартале от больницы. Она сбрасывает скорость, хватает трубку.

— Слушаю, — свой голос она сейчас не узнает — такой спокойный, ровный, словно у нее в багажнике фуксии в горшках, а не раненый грабитель.

— Эм, — Ник дышит тяжело, паузы между словами длинные, как перелет над Атлантикой, — порядок. Едем по адресу. Ты как?

— В норме, — отвечает Хилл. — Встречу вас. Остальное — лично.

— Принял, понял, — Ник, похоже, пытается смеяться, и явно зря. — Отбой.

В трубке часто-часто бьются-пищат короткие гудки. Хилл закрывает телефон, бросает его в бардачок. Самое время для другого звонка.

— Доктор Андерсон? Да, это я. Я буду на подземной парковке через семь минут. Встретьте меня. Со мной первый пациент, и его придется везти. Захватите с собой что-нибудь.

— Конечно, мисс Хилл, — сдавленно отвечает доктор.

— Прекрасно, — она снова не ждет ответа.

Дорога занимает меньше семи минут. Но Хилл всегда берет времени с запасом — на всякий случай. Доктор Андерсон уже ждет, нервно ходит вдоль стены, толкая перед собой кресло-каталку. Хилл останавливает машину, выходит, и он бросается к ней.

— Где пациент? Точнее, пациенты, — спрашивает он, а руки у самого мелко дрожат.

— Один — в багажнике, — кивает Хилл. — Второго сейчас привезут. Слушайте внимательно, доктор. Первого пациента, того, которого мы с вами сейчас усадим в это кресло и повезем наверх, вы будете оперировать.

— Конечно, — он часто кивает. — Но…

— Просто помогите мне, для начала, — обрывает его Хилл и открывает багажник.

Доктор Андерсон заглядывает внутрь и тут же отшатывается. Хилл откидывает полиэтилен, подхватывает того, кто сегодня вместо Ника умрет во время операции, под руки.

— Чего встали? — бросает она доктору. — За ноги берите. Он без сознания. Берите и садите в каталку.

Вдвоем они справляются быстрее, чем она в переулке. Доктор тяжело переводит дыхание и смотрит на парня в кресле с нехорошей улыбкой. Хилл достает из кармана пухлый конверт.

— Вы будете оперировать этого человека, — она продолжает с той фразы, на которой остановилась. — И операция пройдет неудачно. Этот человек умрет. И вы запишете, что он, Фьюри Николас Джей, умер от остановки сердца. Вы меня поняли? Доктор Андерсон?

— Да? — он встряхивается, словно его отвлекли от важных мыслей.

— И вы никому об этом не расскажете, — она протягивает ему конверт. — Второму пациенту необходимую помощь уже оказали. Тут вы не нужны.

— Конечно, не расскажу, — улыбка доктора сейчас больше подходит надзирателю в Сент-Квентин, а не успешному хирургу. — Я знаю этого парня, присяжным на его втором процессе был. С удовольствием избавлю от него мир. Деньги я тоже возьму, — он забирает конверт. — Это за второго пациента. Что я должен сделать?

— Второго отвезете в морг, оставите меня с ним наедине на двадцать минут, потом пустите к нему тех людей, которых я вам укажу. И все.

— Никаких проблем, мисс Хилл, — доктор Андерсон разворачивает кресло-каталку к лифту.

И тут на подземную парковку въезжает машина парамедиков с выключенной мигалкой. Хилл делает глубокий вдох и спокойно разворачивается к ней. Доктор Андерсон останавливается, оглядывается. Двери машины открываются, первым выскакивает Саммерс, за ним, тяжело опираясь на предложенную руку, выбирается Ник. Выглядит он еще хуже, чем днем.

— Это второй пациент? — ровным голосом интересуется доктор Андерсон.

— Он самый, — хрипло отвечает Ник. — Вы уже в курсе, док?

Тот только кивает. Ник довольно улыбается:

— Вот и хорошо. Этот парень меня проводит. Скажите — куда. Дальше уже мы сами.

— Конечно, — доктор Андерсон подзывает к себе Саммерса, что-то ему говорит, тот слушает, несколько раз кивает и уводит Ника к лифту. Фьюри оглядывается, вопросительно смотрит на Хилл.

— Я догоню, — она машет рукой.

Доктор Андерсон вкатывает кресло в другой лифт, любезно оставляет Хилл место у двери, из кармана халата достает телефон.

— Третью операционную срочно! — теперь у него совсем другой голос.

Хилл приваливается к стене. Ну, первая часть позади. Теперь от нее мало что зависит. Остается только скрестить пальцы и надеяться, что Стив поверит. И в то, что будет происходить в операционной, и в то, что увидит в морге. А от нее потребуются все ее актерские способности. Тяжело врать хорошим людям. Но чего только ради друга не сделаешь.

Сама операция проходит, как Хилл и представляла. Она стоит у здоровенного окна. Рядом едва дышит Наташа. Сначала Хилл испугалась, что вот она точно заметит подмену. Но обошлось. Стив замер статуей, смотрит, не мигая. Сама Хилл не сводит взгляда с рук хирурга. Доктор Андерсон пытается спасти пациента, но как-то без огонька, и наконец констатирует смерть. Хилл сейчас старается не смотреть ни на Романову, ни на Стива.

— Мне надо выйти, — голос получается сдавленным, таким, как надо.

Стив мрачно кивает, у Наташи глаза как океаны, столько в них сейчас слез. Хилл закрывает за собой дверь и, четко печатая шаг, как на плацу, медленно идет к лифту. Хоть бы не сорвалось сейчас, когда уже столько сделано. Она с трудом попадает пальцем по кнопке. А ведь всегда думала, что у нее нервы стальные.

В морге Ника уже уложили в простой черный пакет. Доктор Андерсон заканчивает заполнять бумаги, вежливо кивает ей и выходит. Хилл плотно сжимает губы, достает из карманов баночки с гримом, тонкую кисточку и начинает превращать Ника в труп. Препарат подействовал, и Хилл приходится отгонять мысль, что Ника и правда больше нет.

Наконец все готово. Она прячет кисточку, баночки с гримом и идет звать Наташу и Стива. Осталось выдержать последний акт драмы. Потом зрители пойдут убивать или умирать, а актеры умоются, переведут дыхание и займутся выяснением того, кто же им подсунул такой паршивенький сценарий, который приходится переписывать по ходу пьесы.

Тяжелее всего оказывается выдерживать взгляд Стива. Хилл и не думала, что вот тут ее самообладание может дать трещину.

— Мне надо его забрать, — говорит она, и голос дрожит.

Стив кивает. Наконец они с Ником остаются в морге одни. Хилл оставляет его только на минуту — забрать его вещи, а потом садится под стенкой, вытягивает ноги и ждет. Наконец черный пакет дергается, шуршит, Ник поднимается, опираясь на локти.

— Помоги отсюда вылезти, — кривится он. — Как прошло? Поверил?

— Поверили, — уточняет Хилл, встает и чуть не падает — ноги затекли. — Наташа тоже была.

— На это я не рассчитывал, — Ник выбирается из пакета, садится на каталке, свесив ноги. — Так даже лучше. Про пули им сказала?

— Сказала, — Хилл помогает ему спуститься. — Наташа знает, о ком речь. Она Стиву все расскажет.

— Зашибись, — Ник потягивается, оглядывается. — Ладно, давай раздобудем мне шмот, потому что тут прохладно. Кажется, я начинаю понимать Роджерса. Кстати, не думаю, что он после такого фортеля нам будет очень рад.

— Разберемся по ходу, — Хилл подает ему руку, и он тяжело опирается на нее. — У нас еще куча работы. Стив сейчас не самая большая наша проблема.

— Тебе виднее, — пожимает плечами Фьюри.

Они тихо выходят с черного входа. Никому нет до них никакого дела, можно спокойно обойти больницу, спуститься на парковку, завести машину и уехать. Ник копается в бардачке, находит аптечку, быстро забрасывает в рот горсть таблеток, глотает, даже не запивая, хотя у Хилл есть вода.

— Притормози, — кивает он на один переулок, — сверни сюда.

Хилл останавливает машину. Вокруг никого.

— Я тут выйду, — Ник натягивает черную вязаную шапочку поглубже. — Насчет связи и места — как мы раньше договаривались. Давай, и не геройствуй там.

— Кто бы говорил, — впервые за день Хилл может спокойно вздохнуть.

— Вот-вот, — кивает Ник. — Друзей у меня немного. Если что, я же могу и психануть. Оно тебе надо?

— Только без РПГ, — смеется Хилл.

— Тут уже как пойдет, — хмыкает Ник. — Так что не геройствуй слишком. У нас для этого Роджерс есть.