Тайна короля (джен)

— Госпожа! — крик служанки перекрыл грохот от резко распахнутой двери.

Будто споткнувшись об ледяной взгляд Серсеи, служанка повалилась на колени. Королева медленно встала из-за стола, подошла к коленопреклонённой женщине и стала пристально разглядывать ее обнажившуюся, словно на плахе палача, шею. Да, топора здесь явно не хватало, но пока лишиться такой отличной наушницы из покоев мужа Серсея не могла себе позволить.

— Сд… умер? — спросила она.

Служанка, всхлипнув, кивнула.

— За мной! — дала команду своей свите Серсея.

Не медля ни секунды, она направилась в апартаменты Роберта Баратеона. Серсее хотелось бежать, чтобы поскорей своими глазами увидеть труп опостылевшего супруга, но она сдерживала себя: пусть семенящие за ней дамы и служанки, да и охранники в коридорах замка, видят свою королеву исполненной достоинства.

С порога опочивальни Роберта ей в нос шибанул запах разлагающейся плоти из безмерного пуза жирного пьянчуги, в которого за десяток лет правления прекратился когда-то красивый и сильный воитель. Теперь он не смог справиться даже с кабаном, обыкновенной дикой свиньей. Хотя…

Серсея приложила некоторые усилия, чтобы этим все и закончилось: бурдюки на охоте были полны вином, а оруженосец Лансель Ланнистер — услужлив.

Тошнотворный запах гниющей раны не могли перебить ни примочки лекарей, ни горящие благовония, но все же Серсея подошла к самой кровати, на которой наконец-то упокоился ее супруг.

— Ну вот и все, король Роберт Баратеон, первый этого имени! — криво усмехнувшись, сказала Серсея, а про себя подумала: «И последний! Даже следа в этом мире от тебя не осталось — законных детей-то нет».

Взгляд еще не закрытых глаз короля был устремлен куда-то вдаль, а руки крепко сжимали заветную шкатулку с гербом дома Баратеонов. С ней он никогда не разлучался, а вот что в ней хранилось, было большим секретом ото всех.

В начале своей супружеской жизни, когда Серсея еще надеялась на счастливый брак, она старалась выпытать эту тайну. Во время свадьбы полагала, что в ней хранятся драгоценности, которые супруг решил ей преподнести сразу после первой брачной ночи. Не угадала! Он одарил ее только грубым сексом и прямым оскорблением, назвав в порыве страсти ее Лианной.

Поэтому Серсея решила, что в ней супруг хранит какие-то памятные безделушки или письма Лианны. Но зачем из года в год таскать это везде с собой? На заседания Совета, на пиры, на турниры, на охоту…

Старая тайна короля интриговала, и теперь Серсея вырвала шкатулку из стынущих пальцев Роберта.

— Готовьте тело к церемонии прощания! — дала она приказ столпившимся царедворцам и, резко развернувшись, отправилась в свои покои.

Вскрывать шкатулку при посторонних Серсея опасалась — так, на всякий случай.

Как ни странно, но тайна не оказалась запертой на секретные замки, и отравленные иглы не выскакивали, чтобы уколоть руку незадачливому похитителю. Зря Серсея надела стальные перчатки от доспехов Джейме.

То, что она увидела на дне шкатулки, вызвало у Серсеи приступ безудержного смеха.

Детская игрушка, всего лишь простая детская игрушка!

Здорово потрепанный временем, но все же сохранивший следы своей былой красоты, молоденький олененок, с пробивающимися рожками. Конечно, гербовый зверь! Что еще дарить наследнику дома Баратеонов?

В детстве у Серсеи было множество игрушек, но чтобы она хранила хотя бы одну из них всю жизнь, как самое ценное сокровище? Как-то все это не вязалось в ее глазах с образом мужа: гуляки и чревоугодника, который, правда, когда-то давно был отличным воином.

Конечно, это память о его матери, Кассане Эстермонт, погибшей вместе с мужем в кораблекрушении прямо на глазах у своих детей.

Кассана славилась среди благородных дам как знатная рукодельница. Серсея видела ее вышивки, от которых невозможно было оторвать глаз: бабочки и цветы казались живыми. Эта игрушка тоже, хотя на реального олененка она мало походила: какой-то головастик с забавной мордашкой, на тонюсеньких ножках. Причем как голова, так и ножки, еще и поворачивались. Как это сделано? Но вместо ответа олененок показывал красный язычок.

Игрушку явно сделали, чтобы позабавить маленького ребенка. Она была сваляна из непрядёной крашеной шерсти, поэтому была очень приятной на ощупь.

У Ланнистеров в фамильном замке имелась мастерская, в которой ремесленники валяли подкладочный фетр под тяжелые доспехи и вязали шерстяные рубахи и штаны. В ней надолго завис Роберт, когда она показывала ему свой Утес Кастерли. Он еще тогда рассказывал мастерам, что его мать изобрела какую-то иглу и умела делать из фетра фигурки зверей.

Эта игрушка действительно была достойна наследника лорда. Как и у кукол самой Серсеи, у нее были стеклянные глазки, а вдобавок еще и вырезанный из мореной кости малюсенький носик и копытца.

— Но как же вращаются голова и ножки? Такого как не было ни на моих дорогих игрушках, ни у моих детей, — сама с собой разговаривала Серсея.

И тут ее осенило:

— Значит все-таки подозревал, что ни Джоффри, ни Мирцелла, ни Томмен не твои дети? Никому из них не отдал своей детской игрушки!

В порыве гнева Серсея схватила со стола нож и начала кромсать тайну своего мужа. Теперь она увидела, что хитрость вращающихся суставов заключалась всего лишь в конструкции из суровых ниток и деревянных бусинок разного размера.

Тайна погибла прямо на ее глазах.