Фобия (джен)

Он очнулся в палате. Открыл глаза на резком вдохе и увидел, стерильно белый потолок. Неясно, что служило источником света, — окон не было. Лишь белые высокие стены, светлый кафельный пол и дверной проём, ведущий в тускло освещённый коридор. Над дверью — нечто являющее собой решетку вентиляции. «Решеткой» это дырявое нечто называлось лишь условно. По сути, в стене просто насверлили более-менее одинаковых отверстий, да так бессистемно, что его внутренний трипофоб несколько мучительно долгих минут зачарованно пялился в одну точку, не в силах отвести от неожиданно мерзкого зрелища взгляд. Чёрные дырки на белом. Мелкие, одинаковые, зияющие… Так легко представить эти дыры на собственном теле и содрогнуться от созданной воображением картинки. Сделав над собой усилие, Рон отвернулся.

Рон… Его зовут Роном Уизли. Теперь он точно знал это, хотя ни в чём не был уверен, открывая глаза совсем недавно. Рон поднялся с койки и недоуменно осмотрелся. Вокруг ни души. Но главное — гулкая, давящая тишина, столь не свойственная больницам и прочим казённым учреждениям подобного типа.

Колючая тревога пополам с сомнениями начала медленно зарождаться где-то внутри и разливаться по венам, проникая и болезненно пронзая каждый капилляр. Он огляделся ещё раз, затем прислушался. Ничего.

Попытался вспомнить, где он. Понять, почему сюда попал, но ответы не приходили.

«Что ж, — решил он мыслить логически. — Что последнее я помню?»

Тревога начала перерастать в откровенный, до конца не осознаваемый испуг. Он точно знал, кто он, кто его родители и члены семьи, знал, кем является по профессии, на ком женат… Но не мог, сколько бы ни старался, вспомнить, какое сегодня число, восстановить в памяти любые события прошлого вчера или месячной давности.

Его мать зовут Молли, а отца — Артур. Что это за место?

Мозг напряжённо отыскивал на задворках сознания хоть что-то, служившее ответом… Тщетно.

Он работает преподавателем Полетов в Хогвартсе. Как он сюда попал?

Пустота…

Нечто подобное он ощущал, ухватившись за «ленты» мозгов в Отделе Тайн двадцать лет назад. Опьянение стерильностью в голове. Вакуум мыслей.

Думать, нужно думать! Мысленно он уцепился за последнее воспоминание. Двадцать лет. Всё же какие-то временные рамки установить получилось.

Он женат на Гермионе. Но где она? Где он?

«Как бы то ни было, нужно выбираться из здания. Найти кого-то…»

Леденящий ужас внезапно полоснул сознание, накрывая холодной волной. Палочка! Рон понятия не имел, где его единственное оружие и верное средство трансгрессии. Он впервые оглядел себя. Одет в белые, хлопковые, словно пижамные брюки и такую же хлопковую сорочку без пуговиц. Пол только сейчас, когда Рон понял, что стоит босиком, лизнул холодом ступни, вынуждая в который раз оглядеться, но теперь в поисках обуви. У металлической, застеленной белыми простынями койки он обнаружил больничные тапочки. В таких ходил отец, когда находился в Мунго после нападения Нагайны. Так это всё-таки больница? Но тогда где, дери его драклы, весь колдомедперсонал?

Его Гермиона работает в Мунго. Он хорошо знал её отделение, и это определённо не оно.

Недавно осознанный дискомфорт побудил его обуться. Тапочки глухо зашлёпали по полу. Замерев, он снова прислушался. Показалось или… Вот снова!

Вдали коридора раздавались странные звуки. Словно не волшебник, а, скорее, животное второпях перебирало тонкими лапами по кафелю. Звук не был похож на шаги человека, но его определённо издавало живое существо. И довольно крупное.

Вопреки логике, твердившей о том, что нужно обязательно пойти на звук, он забоялся сделать это немедленно. Рон словно оцепенел, страшась неизвестности. Застыл в нерешительности, упиваясь собственным страхом. Липким. Холодным. Захлебываясь волнами кислоты, которая поднималась из желудка в пищевод, вынуждая судорожно сглатывать. Бороться с нервными позывами голодной рвоты, болезненно скручивающими живот.

Сжав кулаки, он рвано вдохнул прохладный воздух. Запаха тоже не было. Абсолютно никакого. В Мунго часто разило травами и настойками… это не Мунго, но тогда… Где он?

Выбора не было. Он гриффиндорец, и он должен выйти в коридор, чтобы со всем разобраться. Понять, что с ним и почему он здесь.

Не разжимая кулаков, он вышел в бездверный проём. Ни часов на стенах, ни календаря, ни растений. Только люминесцентный свет и холод. И снова тишина.

Который час? Какое сейчас время суток? Хотя бы время года. Уже наступил март?.. Он смутно вспомнил, что приближался его день рождения… Или же он просто хотел бы вспомнить нечто подобное, чтобы мёртвой хваткой вцепиться в это воспоминание и не отпускать, пока ситуация не прояснится? Гермиона часто устраивала для него праздничные вечеринки-сюрпризы. На мгновение ему захотелось поверить, что это она и есть, вечеринка-сюрприз. Вот сейчас с противоположного конца этого длинного безлюдного коридора повалят знакомые и друзья с криками «Попался!» и нелепыми поздравлениями.

Он даже сделал несколько особенно громких шагов в надежде быть услышанным, но никто так и не выскочил из-за поворота. Напротив покинутой им палаты был точь-в-точь такой же проём. Внутри пусто. Одинокая койка, застеленная простынями, и такой же кафель.

— Здесь есть кто-нибудь?

Тишина… А затем снова это! Будто бы перебирание мягкими лапами по полу. Звук откуда-то спереди, где коридор уходит влево. Если это животное, у него явно больше двух лап. И весит оно прилично.

Сзади стена-тупик. Никто ему так и не ответил. Никакой мебели или хотя бы камина вокруг. Ни единого окна. Что за больной урод проектировал это здание?

На каком он этаже? Есть ли здесь лестницы или лифты? Лишь один способ выяснить.

Чуть пожав плечами, Рон сделал несколько шагов вперёд. Снова перебирание. Кажется, это «что-то» двигалось ему навстречу.

«Будь что будет! В конце концов, выхода у меня всё равно нет».

Стиснув зубы, он зашагал быстрее и громче. Словно был смысл в том, чтобы пойти напролом. Впрочем, в том, чтобы красться, смысла тоже было не много.

Дойдя до поворота, Рон неосознанно замедлился. Он попытался уверить себя, что, заглянув за угол, не увидит ничего пугающего. Там наверняка окажется кто-то из сотрудников этого странного места и всё ему объяснит. Хоть бы…

Плавно высунув голову из-за угла, он замер. Коридор оставался всё таким же. Белым, без окон, без выхода. Только больше не пустовал. Что-то тёмное постепенно приобретало очертания, а затем осознание того, что он увидел, хлынуло в мозг.

Чёрт!

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Этого не может быть! Просто не может! Оглушительно тихий мысленный крик показался невообразимо громким в его голове. Это орало сознание, не желающее принять действительность.

В футах тридцати от Рона находился огромный, мать его, акромантул. Чёрный паук, размерами превосходящий Арагога, медленно перебирал лапами. Восемью громадными лапами, издающими единственный, нарушающий долбаную тишину звук. Как в одном из его ночных кошмаров. Только там были пауки. Во множественном числе. Сотни маленьких и мохнатых, они ползали по нему щекоча и вызывая приступы паники. А потом он с криком просыпался.

Не в силах сдвинуться с места, Рон тупо смотрел, как существо с небольшими остановками направилось в конец своего коридора, чтобы упереться в тупик. Такой же тупик, какой был и позади него самого. Не замечая Рона. Пока.

Мозг рывками обрабатывал поступающую информацию, пытаясь понять, что происходит. Нет дверей. Нет окон и камина, нет палочки. Они заперты в ловушке. Точнее только он один. Он в ловушке. Ловушке с исполинским пауком, который медленно повернулся, наткнувшись на преграду. Который теперь двигается прямо на него.

Каждый мускул, казалось, онемел. Глаза утратили способность моргать, а лёгкие перестали нуждаться в воздухе. Каждая клетка в организме Рона Уизли вопила от ужаса. Он и сам вопил бы, если б смог. Леденящий ужас холодными иголками вцепился в сознание. Сердце болезненно заколотилось о грудную клетку. В ответ на новый негромкий звук выступила испарина.

Звук поворота чёрной туши, перебирание лапами, жвала, которыми легко можно разорвать человека пополам. И четыре пары белых глаз, словно бельма уродливого прокажённого.

Желудок вновь скрутило судорогой. Стук сердца отдавался уже где-то в горле, а ладони тряслись. Выход… Нужно что-то предпринять… Иначе…

Додумать о том, что — «иначе», он не смог. Медленно вынув ноги из тапочек, Рон через силу, максимально тихо вдохнул и попятился назад. Сперва на цыпочках. Потом всей ступнёй.

Оскальзываясь на кафельном полу, он двигался обратно, в недавно покинутую палату. Ну почему в проёме нет чёртовых дверей? Встав за койку словно за баррикаду, Рон слышал неспешное перебирание лап. Утопая в осознании ужаса и покрываясь новой испариной, он ждал, вновь и вновь оглядываясь по сторонам. Голые стены, пустой потолок, мерзкие дырки вентиляции… Попасть бы туда, но как?

Кусая в кровь губы, он наблюдал за тем, как паукообразное прошло мимо, как вернулось обратно, уткнувшись в очередной тупик. Как проникло в палату напротив и смяло железную койку без особых усилий.

Забившись в дальний угол комнаты, Рон прикусил себе ладонь, чтобы не орать от ужаса. Интересно, у долбаных пауков есть уши? Вероятно, Гермиона знает ответ на этот вопрос. Гермиона… Его милая жена, чьё лицо он видел прозрачным слоем наложенное на приближающуюся огромную пасть чудовища, которое наконец учуяло человечину. Учуяло его самого. Он будто бы всегда знал, что так всё и кончится. Пауки…

Массивное чудище пролезло в дверной проём и двинулось на него. Слишком быстро. Как же так? От раздумий отвлекла солёная кровь во рту от на автомате прокушенной щеки и не только она…

Тёплая жидкость потекла по ноге, намочив внутреннюю сторону хлопковых брюк. Те мгновенно потяжелели и не менее быстро остыли, но всё это было уже неважно… никто не узнает… не увидит… не спасёт.

Скрежет металла, тусклый свет… И кристально белые декорации вокруг черноты смерти. Рон потерял сознание.

* * *

Он очнулся в палате. Открыл глаза на резком вдохе и увидел стерильно белый потолок. Неясно, что служило источником света, — окон не было. Лишь белые высокие стены, светлый кафельный пол и дверной проём, ведущий в тускло освещённый коридор.

Он оглядел себя. Всё та же пижама. Брюки сухие и чистые. К руке что-то подключено. Странный аппарат пищал, мигая зелёным светом. Нестерпимо хотелось пить.

— Рон! Ты очнулся?

К койке подбежала Гермиона в лимонной мантии. Её лицо бледное, но на губах улыбка.

— Пить…

— Сейчас-сейчас! Агуаменти.

Бумажный стаканчик дрожал в пальцах, но вода казалась настолько вкусной, что он заставлял себя держать руку ровно. На пальце недоставало обручального кольца. А было ли оно там… с пауком? Воспоминания заставили вздрогнуть от непередаваемого ужаса.

— Где я?

— О, Рон! Примерно через полчаса ты всё вспомнишь. Нам нужно было провести испытание сыворотки на основе субстанции боггарта, и ты согласился помочь.

— Нам?

— Моему отделению. Нам с Драко. Как только отключим тебя от аппарата, сможем оценить эффективность. Кто бы мог подумать, что эти мерзкие сущности помогут искусственно погружать пациентов в волшебную кому, а? Это невероятный прорыв…

— Драко? В смысле Малфоем?

— Ну да… Мы с мужем давно работали над формулой, и наконец всё получилось! Потерпи немного и ты всё вспомнишь. Спутанность сознания — один из кратковременных побочных эффектов сыворотки. Как же я благодарна тебе за помощь, дорогой! Ты мой лучший друг!

Она обняла его, а он зажмурился, кусая губы и пытаясь очнуться. Ещё раз.