Весенний вечер (гет)

Ласковое весеннее солнце клонится к горизонту, расплёскивая по небу ало-золотые лучи. На закате оно сияет особенно ярко: Мастер видит, как Маргарита, с удобством устроившаяся у него на коленях, жмурится от этих лучей, которые бьют ей прямо в глаза.

Обычный весенний вечер, самый незаметный день — в небольшом подвале на Арбате он пролетает так, будто его и не было вовсе. Но для них этот день самый лучший уже потому, что для них лучший день — любой день, проведённый вместе.

Маргарита довольно улыбается в объятиях Мастера, прижимаясь к его крепкой груди. Она утыкается носом ему в шею и ласково трётся о складки кожи.

— А помнишь, как ты бросила в канаву те жёлтые цветы? — шепчет мужчина ей на ухо.

— Конечно, помню. А что ты хотел? Чтобы я просто отдала их тебе? — мурлычет Маргарита и поворачивает голову к нему, сладко улыбаясь.

— Знаешь, было бы неплохо, хоть я их и не люблю, — нарочно поддразнивает её Мастер, лениво скользя пальцами по ткани платья на спине.

— Ну вот ещё… — с усмешкой фырчит женщина, вырисовывая различные узоры на его груди.

— Что ты за чертовка такая у меня? — Мастер театрально сводит брови, хотя глаза его так и излучают смех.

— Можно подумать, тебе это не нравится, — огрызается Маргарита, но тут же нежно целует его в губы.

Оторвавшись от её губ, Мастер лёгкими поцелуями переходит на шею, нежно поглаживая пальцами виски. Женщина часто дышит, тихо постанывает в руках возлюбленного, запрокинув голову, тем самым открывая больше доступа к нежной коже. Пальцы Мастера путаются в её волосах, и оторваться ему просто невозможно. Если б он мог, то остановил бы этот день навсегда, чтобы их с Маргаритой никогда не покидало это чувство — чрезмерное для одного, но окрыляющее для двоих. А пока он лишь поглаживает лежащую в его объятиях женщину по умилительно выступающему из рукава плечу, очерчивает каждый изгиб, пока та не может наслушаться биением его сердца там, под рёбрами, где словно вовсю цветёт такой же, как на улице, душистый май.

Наконец за домами Арбата скрывается последний солнечный луч. Мастер поднимает разнежившуюся Маргариту на руки и вместе с ней перебирается с дивана на тахту, едва отметив, что наступила ночь, и заворожённо смотря в блестящие взаимностью глаза напротив.

Простыни мягкие, а сама тахта кажется даже лучше, чем кровать в особняке. Маргарита падает на неё, раскинув руки, жестом и игривой улыбкой манит Мастера к себе, и тот опускается рядом, как бы между делом поправляя её растрёпанные кудри.

Маргарита обнимает его за шею, вынуждая улечься на себя, и вдруг легонько кусает под челюстью — балуется, пользуясь тем, что Мастер позволяет себя дразнить. Мужчина держится стойко, стараясь не издавать ни звука, но волей-неволей, а стон-другой вырывается из его горла.

— Марго, ну и бестия ты…

— А ты разве против? — горячий язык проводит вдоль ключицы, а зубы мягко прикусывают кожу.

Игры и озорство незаметно переходят в нечто более серьёзное и чувственное. Пальцы Мастера зарываются в шоколадные кудри Маргариты, переплетаясь с шелковистыми прядями; горячие поцелуи покрывают нежную кожу; сладкие стоны срываются с губ, разжигая в обоих безграничное желание. Желание слишком обжигающее, и вот уже тяжёлое дыхание вперемешку с бессвязными речами разрывает возникшую ненадолго тишину. Руки с треском стаскивают одежду, обнажая разгорячённые тела, и вот уже их ничего не разделяет. Мастер медленно прочерчивает путь от виска возлюбленной к шее, лаская горячую кожу.

Фонарный свет засыпающей улицы красиво очерчивает обнажённые плечи Маргариты, пока Мастер старательно покрывает поцелуями её ключицы и прижимает её к себе — такую необходимую, родную, любящую. Им обоим жарко и сладко; Маргарита очаровывает одним своим взглядом из-под ресниц, а пылающие щёки и зацелованные улыбающиеся губы напрочь лишают Мастера самообладания. Она доверчиво льнёт к нему, цепляется за его напряжённые плечи, когда вдруг оказывается прижата к простыням, — и совсем скоро оба теряются в друг друге. И кажется, будто никогда не смогут насытиться, не смогут привыкнуть к тому, насколько им хорошо вместе.

Мужчина смотрит на желанное тело, закусив губу. Соблазнительный изгиб; манящая шея открыта; голова запрокинута назад. Мягкие, нежные губы чуть разомкнуты, а меж бровей залегла лёгкая морщинка. Маргарита сладко стонет и лишь сильнее впивается пальцами в плечи Мастера. Нежные руки скользят по его груди, опускаясь к животу; пальцы мягко касаются бархатистой кожи, лаская её, изучая, словно впервые. Каждый раз будто открытие, будто самый первый, и от этого — ещё слаще, желаннее.

Рывок. Стон. Рывок. Поцелуй, рывок, тихое рычание. Опять рывок; жаркое дыхание обжигает губы, из которых льётся такой нежный стон. Мастер сминает уста своей возлюбленной страстным, жадным и горячим поцелуем. Маргарита исступлённо продолжает двигаться, тая от всё нарастающего жара. Жарко и так хорошо… Мастер вплетается пальцами в её каштановые локоны, притягивая ближе к себе, срывая этим очередной сладостный стон с искусанных губ.

— Да, моя Марго, моя любимая…

В ответ Маргарита жадно целует его открытую шею, почти кусает, тут же зализывая укусы горячим языком. Мастер задыхается от наслаждения, улыбается, притягивая женщину к себе.

За пределами Арбатского подвала время прекращает идти, всё теряет своё значение. Двое влюблённых сплетены воедино; пальцы их переплетены; нежное, податливое тело вжимается в мягкие перины крепким и сильным телом; стоны сливаются в унисон. Ищущие губы оставляют жгучие поцелуи на светлой шее, срывая с уст нежные, чуть хриплые вскрики. Ладони оглаживают бархатистую кожу, нежные бёдра, сжимая и притягивая всё ближе. Рывки, лёгкие укусы, поцелуи… как же всё это желанно. Оба теряются в ощущениях, то и дело срываясь в пылающую пропасть блаженства…

— Марго… родная моя, — ласково шепчет мужчина, прижимая женщину к себе. Маргарита тяжело дышит, жмётся к груди Мастера и покрывает нежными поцелуями его шею и губы. Через несколько мгновений она привстаёт на локтях, опираясь локтями по обе стороны от него, и лукаво улыбается. Мастер восхищённо смотрит на прекрасное тело своей любимой, водит по нему ладонями, медленно, осторожно, словно боится, что чудесное видение покинет его и растает в полумраке комнаты. Но Маргарита вновь припадает к нему, и Мастер опять теряет голову. Этот восхитительный жар… он сжигает его, поглощает, заставляя его душу тлеть.

— Как ты красива… — выдыхает он с восхищением.

Марго влюблённо смотрит ему в глаза и тянется к губам, шепча в поцелуй:

— Как и ты, Мастер… люблю тебя, люблю, мой хороший…

И мужчина нежно целует её в лоб, прижимая к себе, двигаясь с нею в такт. Маргарита ничего не отвечает — просто впивается в его припухшие губы, долго, страстно, до исступления, получая в награду тихие стоны Мастера. Поцелуй заглушает негромкий стон, рвущийся наружу. Влажный от испарины шёлк её волос мягкими прядями спадает ему на шею и плечи.

Наконец на обоих накатывает сладостная усталость, и Мастер сгребает в свои крепкие объятья совершенно разомлевшую Маргариту, укутывает покрывалом. Женщина только слабо улыбается, кладя голову на грудь возлюбленному, и вскоре проваливается в сладкий сон. А Мастер ещё долго смотрит на свою Марго, запускает пальцы в её спутанные локоны, касается губами высокого лба. Стук её сердца вызывает у него мечтательную улыбку: эти удары словно сливаются воедино с его собственным сердцебинием. Как же сильно ему этого хочется — быть с ней, только с ней… и никого больше ему не нужно.