Finita (джен)

Битва окончена. Взошедшее солнце укрыло теплым одеялом полуразрушенную школу, будто защитная магия, которой учителя окружили замок перед наступлением Волан-де-Морта, вновь обрела силу. Стало теплее, спокойнее, и, быть может, поэтому усталая улыбка иногда возвращалась на лицо убитой горем Молли Уизли, стоило ей встретиться взглядом с Гарри.

Теперь все закончилось.

* * *

Ему хотелось побыть одному. Именно сейчас. Даже друзья не могли дать ему того, что он искал в эту минуту. Он не хотел ничего никому говорить, не хотел никого утешать, потому что справедливо верил — именно слова соболезнования зачастую приносят большие муки. По крайней мере, ему, сегодня. А каждая рука поддержки, невзначай опущенная на плечо, создавала эффект разряда тока. Он чувствовал только то, что больше не в состоянии ничего чувствовать. Слезы? Вряд ли их хоть сколько-нибудь осталось.

Гарри сглотнул и, накинув на плечи мантию-невидимку, побрел вдоль Большого зала. Бесцельно блуждая взглядом по лицам, он вдруг остановился напротив двух фигур, сидящих отдельно от всех, в углу. Должно быть, он должен их теперь ненавидеть пуще прежнего. Именно сейчас у него была такая чудесная возможность поквитаться за всё, видя, что у врагов нет волшебных палочек!

Так думал бы Том Реддл, но не Гарри Поттер.

— Он больше не придет, Люциус, — в пустоту прошептала Нарцисса Малфой и, услышав нервное фырканье в ответ, повернулась к мужу.

Его лицо выглядело таким, будто он не спал несколько месяцев. Длинные, некогда идеально причесанные, волосы спутались и выглядели поседевшими. Стального цвета глаза опустились в пол, и Гарри с удивлением заметил, как в них гаснет былая надменность.

— Мы уже потеряли достаточно. Теперь ты хочешь потерять Драко?

— Считаешь, ты не виновата?

Нарцисса потупила взор и замолчала, услышав в хриплом голосе знакомую угрозу.

— Как он посмел так говорить со мной? — вспылил Люциус. — Как посмел обвинять в том, что я пользовался им, как оружием? Темный Лорд выбрал его! Он никогда не ошибался в выборе, а если этот слабак не способен был…

— Тише.

Люциус уткнулся лицом в ладони и замолчал. Бледные руки слегка подрагивали, дыхание тщетно пыталось выровняться, а из груди вдруг вырвался рык презрения к самому себе, выглядевшему сейчас всего лишь жалким преступником среди победителей, а совсем не тем аристократом, которого боялись, ненавидели и которым восхищались.

Едва не забывшись и не раскрыв себя, Гарри бесцельно побрел прочь, вновь чувствуя, как тесно становится в зале. И теперь словно что-то вело его по пустым, замолкшим в почтительной скорби коридорам, пробуждая такие далекие воспоминания, в которых он — мальчишка, живущий в чулане под лестницей, мечтал найти настоящих друзей, получить на День Рождения настоящий торт, или хоть самый крохотный подарок на Рождество. Тогда он еще не мог и предполагать, сколько у него друзей, сколько людей искренне любят его и готовы отдать за него свою жизнь, а он ведь…

… Гарри. Только Гарри…

В какую-то минуту ему даже захотелось услышать еще раз саркастический тембр Снейпа, обвинявшего его едва ли ни во всех смертных грехах, лишь бы забыть о прошедшей ночи, проснуться от неё, как от зловещего сна.

* * *

За дверью одной из комнат слышался шорох, на который Гарри не обратил бы внимание, если бы не свойственное ему любопытство. Он осторожно вошел, встречая на своем пути лишь темноту и холод, и замер, ощутив за спиной что-то вроде шкафа.

— Я знаю, что ты здесь, Поттер, — прозвучал вдруг нейтральный ледяной голос, и Гарри, сняв мантию-невидимку, шагнул вперед, освещая себе путь волшебной палочкой.

Драко Малфой стоял спиной к нему, облокотившись на широкий стол и старательно делал вид, что узоры на нем его занимают.

— Что ты здесь делаешь?

— Ищу подходящее место для уединения, как видишь, — грубо отозвался Драко, брезгливо смахивая горстку пыли со стола и раздраженно оборачиваясь на смешок Гарри, который взмахнул волшебной палочкой, и комната стала приобретать более-менее надлежащий вид.

Каменные стены осветили два факела, книги вновь заняли свои места на книжных полках, темно-зеленый ковер перестал походить на половую тряпку, а на широком черном диване «залатались раны».

— Поттер хочет мне прислуживать? — брови Драко иронично поползли вверх.

Гарри только пожал плечами.

— Расценю это как «спасибо».

Драко отвернулся и, опустившись на стул, продолжил разглядывать золотую змею, изображенную на столе, ясно давая понять, что совсем не настроен разговаривать. Напряженное молчание заполнило пространство, будто кто-то, натянув тетиву лука, приготовился выстрелить.

Драко молчал, будто забыв, что в комнате не один, как хотелось минутой ранее. С другой стороны… Он давно привык к постоянной слежке, подозрениям, пыткам «для пробуждения храбрости», сквозь которые видел, как отец стоит, покорно опустив голову, но сжав при этом кулаки.

… Убей. И нам всё простят…

Но Дамблдор был прав, он — не убийца. Кто угодно, только не убийца. Он готов был сделать всё, когда понял, в каком зыбучем песке оказалась его такая влиятельная семья, во что превратился их особняк, но трезвым умом понимал: ничего нельзя сделать, кроме как умереть за свои ошибки перед Темным Лордом. А умирать он не хотел, став очередной строчкой в списке павших, бесполезных ему людей.

— Драко, — неузнаваемо хрипло звучал в его голове отцовский голос. — Драко, — второй раз почти с прежней интонацией — той, которую он с таким удовольствием копировал в детстве, но в которую уже не верил.

Пройдя мимо отца, который с прежней горделивостью попытался расправить плечи, и вкладывая свою руку в ладонь матери, он вдруг осознал, чего не было все эти годы у него, но было у «дерзкого мальчишки Поттера». Он пожалел в ту же секунду об этой мысли, но успел задуматься о причинах прихода родителей за ним: ни для того ли, чтобы вновь его руками попытаться очистить свое имя, позаботиться о своем статусе, лишний раз выслужиться или всё это вместе, но вряд ли только из-за обыкновенных чувств любви и заботы, чтобы просто спасти.

Драко передернуло. В последнее было еще странно поверить, и все же тонкая улыбка уважения к матери коснулась его губ.

— Не против? — чуть вздрогнув, он поднял глаза на Гарри и, увидев в его руках чудом уцелевшую бутылку огневиски, едва заметно кивнул. Он внимательно наблюдал, как тот аккуратно разливает янтарную жидкость по граненым стаканам, и чувствовал, как с таким же звуком утекают его нервы.

И вот, стоило первому стакану наполниться до краев и опуститься на стол, Драко тут же осушил его до дна и ощутил невероятное жжение внутри. Гарри изо всех сил пытался не рассмеяться, глядя на его выражение лица в эту минуту, но увидев угрожающий жест рукой — единственное, что сейчас мог изобразить Драко — посуровел и с надменным видом произнес:

— Заткнись, Поттер.

Драко закивал, все еще не в силах проронить ни слова от жжения внутри. Гарри, покачав головой, сел напротив. Обстановка слегка разрядилась.

— Еще, — вдруг приказал Драко, на что Победитель-Темного-Лорда удивлённо вскинул бровь.

— Мистер Малфой не рассердится?

— Это уже не твое дело.

Гарри пожал плечами, наполнил пустой стакан еще раз и принялся за свой.

Драко наблюдал. Жжение внутри сменилось приятной теплотой, и он откинулся на спинку стула, принимая закрытую позу.

— Ты так смотришь на меня, будто надеешься, что я пью яд, — произнес Гарри, видя угрожающий блеск в его глазах.

— В таком случае, мы оба отравлены.

Он тщетно пытался спрятать от Гарри подергивание в пальцах, готовых в любую секунду схватиться за несуществующую палочку, а сам Гарри все больше убеждался в мысли о том, что больше не видит в нем врага, равно как и друга, просто… они оба устали. Устали враждовать и спорить о всяких прошлых детских нелепостях.

— Драко.

Тот нервно устремил взгляд на Гарри, вновь вырвавшись из глубин собственных противоречий.

— Твой отец всё понимает. Не думаю, что им с матерью всегда было плевать на тебя.

— Подслушивал?

— Случайно, — с грустью улыбнулся Гарри. — Равно, как и ты случайно пытался всячески унизить меня.

— А могло быть по-другому, если бы ты не предпочел моей дружбе общение с гряз… — он запнулся и, глотнув из стакана, вновь замолчал.

— Оставим это.

— Согласен. Не надо жалеть меня, Гарри, — Драко вдруг удивился своему обращению к нему по имени, — проклятый огневиски.

— Я не за тем пришел, чтобы тебя жалеть.

— Тогда зачем?

Признаться, Гарри ждал этого вопроса, но внятного ответа придумать не мог. Он четко знал, что при Драко никогда не стал бы плакать, с ним рядом ему сейчас намного проще, чем в объятьях друзей и Молли, которая то и дело делает вид, что все будет хорошо, хотя прекрасно знает — время не в силах излечить ран. Она всегда будет видеть в нём маленького мальчика, вровень её прекрасным сыновьям, защищать его… А он так устал бояться, что вот-вот кто-нибудь погибнет, спасая «нашу последнюю надежду».

— Я не знаю, — наконец выдавил он.

— Я знаю, — его голос перешел в шепот. — Гарри, я… тебе завидую. Завидую твоему везению, твоей детской искренности, твоим друзьям, которые даже ведя себя глупо, могут свернуть горы. Мне так и не удалось найти таких. Я теперь сомневаюсь, что из всего этого правильно или неправильно, и что вышло бы, если бы победил Темный Лорд.

— Я не буду переманивать тебя на свою сторону.

— Я никогда на неё не встану, и ты это знаешь. Но я могу быть терпимее и… спасибо, что спас мне жизнь.

— Как странно звучит из твоих уст это слово, Драко, — сделал попытку улыбнуться Гарри, чувствуя, как горячий комок опять сжимает горло.

— Я редко кого им одариваю, — Драко потер пальцами виски и осушил оставшуюся половину в стакане. — Довольно. Надо бы спуститься вниз.

Гарри кивнул. Но говорить они не закончили. За первой бутылкой «жгучего зелья» последовала вторая, которая, к удивлению, совсем не пьянила. Неосознанно оба вспомнили распределение на первом курсе, свои первые мётлы, даже ту злосчастную пощечину от Гермионы, настолько унизившую Драко, что какое-то время ему было стыдно о ней рассказывать. Вернее, о своей реакции на неё.

— И все-таки один смелый поступок ты совершил, — проговорил Гарри, — ты не выдал меня Беллатрисе, хотя прекрасно понимал, что Волан-де-Морт убьет тебя, если придет на зов твоего отца и увидит, что ты скрыл правду.

— Поверь мне, Поттер, у меня не было и в мыслях геройствовать. Это твой удел. Часто глупый, — припечатал Драко. — Я подозревал, что ты не бросишь меня гореть в магическом пламени. В последнее время, мне все чаще стало казаться, что мы оба смотрим на вещи гораздо глубже, чем нас окружающие олухи.

— Не могу не согласиться, — усмехнулся Гарри. — Правда, я был единственным, для кого до последних минут тайной было абсолютно всё. Тебе же, с самого рождения была ясна твоя судьба.

— И я тоже её не выбирал, — закончил Драко, вставая из-за стола и бросая последний взгляд на ровное колыхание пламени в факелах.

* * *

В Большом зале уже почти никого не было кроме Малфоев, когда Гарри и Драко вошли в двери. Нарцисса встала, ожидая сына, и, казалось, любовалась им, уже таким взрослым. Лучи солнца отблескивали на её прическе и непрошенной серебристой прядке, выбившейся из-под заколки.

— Прости, я виноват перед тобой, — неслышно для посторонних ушей прошептал Люциус, когда они поравнялись, а на Гарри моментально обрушились расспросы подлетевших к нему друзей, которые он почти не воспринимал, периодически однозначно отвечая и поглядывая на воссоединившуюся семью.

Нарцисса перевела на него оценивающий взгляд и благодарно кивнула, словно обо всём догадавшись, и Гарри почувствовал, как рушится их вражда, и пусть дружбе вряд ли суждено между ними быть, он твердо знал — эта война перечеркнула прошлое, закрыв последнюю страницу книги. Быть может, другие напишут новую, спустя годы, и их жизнь будет такой же полной приключений и переживаний.

А пока… всё закончилось.