Проверено на грамотность 
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Цукияма Шу был излишне педантичен. Он слишком сильно любил строить из себя интеллигента, что даже французский въелся в его кожу настолько, что эту связь невозможно было разорвать. Иной раз хотелось расцарапать все свое естество, лишь бы только знания ушли. Образ богатого красавца-сына был ничем иным, как просто маской, но маска эта была настолько любимой, что все остальные меркли под ее светом. За столько лет Шу наконец-то понял, что фраза: «думай о том, как ты хочешь выглядеть, и люди будут видеть тебя таким», — настолько стоящая, что нет в мире больше ни одной другой фразы, которая была бы хоть капельку более правдивой, чем эта. А еще Шу понял, что никто никогда не увидит его настоящего, просто потому что ни одно существо не хочет докапываться до сути. Все настолько обленились, что любые маски принимают за правду, а настоящие личности кажутся им излишне глупыми и «не обученными» жизнью, только и слышатся упреки вроде: «Что, святошу из себя строишь?», «Не надоело лицемерить?». Существа на этой планете погрязли в рутине, что начинают считать ее смыслом жизни, и они даже не допускают того факта, что смысла-то и нет. Просто нет. И жить незачем. А умирать как-то не хочется.
Рэйдон была тем человеком, который на злость отвечал злостью, а на добро добром. Наверное, она сама жалеет об этом, но ничего сделать с собой не может. И сама она — ходячая катастрофа, чья натура сбивает с толку любого. А еще девушка имеет настолько странный характер, где взрослая серьезность граничит с откровенной потехой, разум с сумасшествием, а ум с детской глупостью, что, проведя с ней от силы час, хочется натянуть веревку на шею. В человеке было столько контрастов и крайностей, что вместе они составляли личность, которая производит впечатление на каждого, правда, отнюдь не всем нравится. Личность человека, живущего, как ему хочется. Бывает, что она выдает такие вещи, которые и в голову никому бы не пришли, но для нее они настолько очевидны, что, кроме как гением, ее можно назвать только безумцем. Простота была ее сестрой.
Она показалась Шу полной дурой, когда он впервые увидел ее в Антейку. Ему в равной степени хотелось и научить ее жизни и просто-навсего свернуть шею, потому что Рейдон никогда не выживет в их мире. Правда, было одно исключение, которое перекрывало все его намерения. Девушка слишком вкусно пахла. Поэтому, после всех мыслей, оставалось лишь непреодолимое желание ее съесть. Впиться в ее плоть, разрывая зубами мышцы и вены, искупаться в ее горячей крови и обглодать все до последней косточки. Он очень ее хотел. Гурман за всю свою жизнь так хотел съесть лишь одно существо, и его звали Канеки. Желание жгло изнутри, разливая по телу приятную негу; он смотрел на нее, как хищник на жертву, а она как будто не замечала.
Когда Рэйдон впервые увидела Шу, она подумала, что таким, как он, самое место в театре. Или психбольнице — чтобы лишний раз глаза не мозолили. А через секунду ей вдруг показалось, что он совсем не потерянный больной, а самый настоящий художник, рисующий свою жизнь и людей вокруг, только лишь как он захочет. Чертов умелый кукловод, вокруг которого крутится целый мир, и мир этот движется только по его велению. Правда, когда он заговорил с кем-то, добавляя крайне тупые фразочки на французском, Рэйдон забрала свои слова обратно. Переизбыток интеллигенции этого существа оставлял после себя горьковатый привкус, заставляя задуматься, действительно ли мир крутится вокруг него, или Шу просто умело играет, создавая искусственную важность? Одно она поняла точно — он очень хорошо знал людей… или нелюдей.
Когда Шу узнал о том, что девушка, оказывается, не из этого «мира», вообще непонятно, откуда она, и что она «прибыла» сюда для гордого спасения тоже непонятно кого, все вдруг встало на свои места. Просто, если бы она родилась в его отчизне, она бы такой не была. Если бы она только родилась в его мире, первой вещью, которую она бы познала, был бы страх — страх за себя, за мать и отца, за других людей и снова за себя. Первой ее эмоцией был бы страх. Первым словом было бы детское, жалобное: «Мне страшно». И тогда бы ее плоть не была такой вкусной (наверное). Просто потому, что охотиться на тех, кто тебя боится, уже неинтересно. Тогда понятия «учение» и «убийство» в отношении Рэйдон стали равносильны в устах Шу.
Девушку отправляли в эту «вселенную», как и во все предыдущие, почти одинаково. Дали наставления, рассказали о населении, сказали, как ее будут здесь звать и вообще кто она в этом мире, а когда мир ответил на призыв, она исчезла в воздухе, переносясь… в Антейку. В этот раз те, кто отвечает за перемещения, снова где-то допустили ошибку, из-за этого Рэйдон «выплыла» из пространства прямо перед глазами работников кафе, благо время было позднее. Когда было сказано «почти одинаково», это означало, что такие эксцессы совсем не входили в это «одинаково». Поэтому, не придумав ни одного оправдания своей «неожиданности», Рэйдон пришлось вкратце обрисовать свою задачу, исключая подробности в виде имен и фамилий. Это, конечно, присутствующих удивило, но, в целом, не слишком уж. А задача была более чем понятна — наставить на «правильный» путь некоего Цукияму Шу. Еще можно сказать, что девушке крайне повезло — имя ей дали не какое-нибудь ванильное, а очень даже мужское — «Бог грома», и гули, про которых ей рассказывали перед отправлением, оказались не такими страшными, и искать кафе не пришлось, да и Шу тоже, и комнату выделили, и телохранителей поставили. Вот только, ей совсем не повезло. Потому что в этом мире есть не только эти гули, в этом мире есть следователи, и в этом мире есть она, а ей очень-преочень хочется не с гулями связываться, будучи обычным человеком, а именно со следователями. Ибо CCG как-то больше прельщает. Рэйдон не знает, как нужно спасти Шу, она вообще не хочет его спасать. И ее желание вернуться домой или куда-нибудь в другое место, но только не сюда, растет в геометрической прогрессии, как и навязчивое желание Шу попробовать Рэйдон на вкус.
После трех недель пребывания в двадцатом районе единственной целью было оставаться недалеко от Шу, который и сам был не прочь находится рядом с Рэйдон. Хотя, друг друга они совершенно точно ненавидели — то ли от непонимания, то ли из-за различий. А когда Шу пригласил ее в кафе, она почему-то не отказалась. Правда, кафе это оказалось не совсем обычным, и стейк, что заказал Шу при своей-то проблеме, тоже, видимо, был не из говядины. Гуль был спокоен, в то время как девушка наоборот постоянно напряженно оглядывалась на посетителей. Жизнь вдруг стала слишком тяжелой и важной, а вырывающееся из груди сердце так и норовило покинуть тело. «Здесь все-все гули, расслабься, Dieu du tonnerre(1)», — а на лице безмятежная ухмылка. Рэйдон почти нарочито громко поставила кружку с недопитым кофе на стол, одаривая Шу многозначительным взглядом, значений которого гурман так и не понял. Когда девушка сидела напротив него, обезоруженная по собственной воли, она казалась совсем-совсем беззащитной, и гулю как никогда захотелось еще больше загнать ее в угол, впрочем, какуган тоже сделал свое дело.
— Ты хочешь меня съесть? — она попыталась сказать это как можно тише, а гурман лишь сдержанно рассмеялся.
— Нет, что ты! Я даже не думал об этом, belle dame(2), — Шу постарался принять совершенно невинный вид, что точно у него получился. Правда, капилляры, скопившиеся у его глаз, совсем его не красили, как и алые зрачки внутри черной склеры.
— Зачем тогда позвал сюда? — взгляд Рэйдон остановился на почти съеденном стейке, и лицо ее скривилось в выражении полной неприязни. Если бы только не задание, она бы никогда никуда с ним не пошла.
— Думал, ты составишь мне компанию, но я совсем не предполагал, что ты согласишься, — гуль подпер подбородок рукой в клишированном жесте всех мечтателей, будто бы он и не замечал всех эксцентричных взглядов девушки в его сторону.
Рэйдон хотела сказать что-то вроде: «У тебя совершенно отсутствует чувство вкуса!» или «Место ты выбрал самое «прекрасное»!», но потом поняла, что она вроде как прибыла в этот мир, настроенная с гулями дружить, в основном с Шу, да и живет в доме, полном гулей, поэтому эти слова были бы неучтивыми и очень-очень грубыми, ведь она, «как бы» их не боится. Вот только, терпение у нее не вечное.
— Извини, я хотела еще зайти в книжный магазин, пока совсем не стемнело, поэтому покину тебя, — девушка достала подрагивающими пальцами несколько купюр из кошелька, которые ей дали перед отправлением в эту «вселенную», положив на стол, за кофе, что уже остыл, но Шу вернул их обратно, сказав, что негоже девушке за себя платить.
В скором времени она уже шла по вечерним улицам Токио, сжимая кулаки до побеления костяшек пальцев, пытаясь справиться с внутренним негодованием и злостью. Мысль, крутящаяся в ее голове, была самой что ни на есть навязчивой и более чем правдивой; как она должна наставить гуля на правильный путь, если Шу — уже сформировавшаяся личность, что представляет из себя умелого кукловода, играющего марионетками? Ей, что, ему Библию прочитать? Или нужно влюбить мужчину в себя? По ее расчетам, они максимум смогут подружиться лет через десять, если они вообще смогут подружиться и его интерес к ней не ослабеет — если для него вообще существует понятие дружбы.
Район, где находилось «кафе», был тихим и несколько безлюдным, девушка не сразу поняла, что, в общем-то, идет по улице совершенно одна, а вокруг не души. Пытаясь быстрее дойти до метро, она совершенно не заметила еле-слышные шаги за ее спиной, а когда поняла, что они следуют именно за ней, сорвалась на бег. Но и здесь ей не повезло, так как существо загнало ее в тупик между зданиями, явно зная эту местность, как свои пять пальцев. В крови бурлил адреналин и самый настоящий страх, ей не хотелось умирать здесь и так, а когда преследователь подошел ближе, являя Рэйдон свое лицо с черными глазами, ее сердце ушло в пятки. Из-за спины мужчины появились витки чего-то похожего на щупальца — вязкие, пульсирующие и отвратительные; девушка не к месту вспомнила наставления работников по поддержки миров и быстрый курс по реальности гулей, на котором рассказывали, что их «оружие» называется кагуне. Правда, эта информация мало чем ей поможет. Преследователь что-то сказал, но она не слышала, а в следующую секунду он занес одно «щупальце», чтобы нанести последний удар. Рэйдон закрыла глаза, роняя слезы. Но удара так и не последовало…
Девушка вжалась в каменную стену, с ужасом смотря на Шу, достающего из преследователя свое персональное оружие коукаку типа, больше похожее на сине-красную ленту, обвивающую руку и плавно переходящую в клинок, точь-в-точь как змея. Преследователь упал на землю; под ним растекалась густая алая кровь, в вечернем свете кажущаяся совсем черной. Гурман несколько брезгливо перешагнул через труп, подходя к Рэйдон и кладя руку ей на щеку в успокаивающим жесте, что был сродни удару электрического тока. Мужчина стер большим пальцем ее слезы и усмехнулся. Кагуне исчезло, будто его никогда и не было, и Шу вновь стал обычным человеком.
— Ты знал, что случится. Специально пригласил меня в кафе к гулям, в безлюдный район. Знал!.. — гурман посмотрел Рэйдон прямо в глаза, чуть облизнувшись. Он просто-напросто очень хочет ее. Сейчас, вчера, позавчера, завтра, послезавтра. Съесть. Именно съесть. Всю. И кажется, в этот раз девушку ничто не спасет.
— Ты оказалась умнее, чем я думал. Хотя… твои действия по-прежнему остаются безрассудными, — мужчина убрал свою руку с ее лица и с придыханием произнес, щуря раскосые глаза: — По правде говоря, мне была интересна твоя реакция — можно ли, ради какого-то «задания», забыть, что ты находишься в мире, где буквально каждый гуль хочет тебя убить? Ты действительно на это способна, mon amour(3)? — гуль вдохнул ее аромат, будоражащий сознание.
Девушка на мгновение задумалась.
— Я ведь должна выполнить свою работу, — Рэйдон было жутко, и эти слова были, отчасти, ложью, но ведь она же должна выполнять свои задачи? Это ее судьба, это ее жизнь. Впрочем, у нее никогда и не было выбора.
В горле страшно першило, Рэйдон точно никогда не забудет этот день.
— Дура(4), — Шу улыбнулся, цепляясь своими руками за ее предплечья. — Знаешь, я и вправду хочу тебя съесть, но я совсем не намерен лишаться такой девушки… — черные омуты были направлены на лицо Рэйдон, — как ты.
Осознание того, какая мысль все это время двигала гурманом, резануло по ушам, артериям и голове, словно оставшаяся капля воды после мытья посуды, все же сорвавшаяся с крана вниз, в бездну. Логика мужчины была убийственной, как можно «еду» превратить в «интерес», а «интерес» в «еду»?
— Ты ведь будешь не против, если я просто попробую, Рэйдон? — Цукияма улыбнулся совсем одержимо. Но самое смешное было в том, что эту одержимость вызывала Рэйдон. — Я заслужил свою награду за спасение твоей жизни.
— Жалеть потом не будешь, Дьявол(5)? — девушка как-то неосознанно расслабилась в его руках, усмехнувшись уголком губ. Ситуация заставляла сжаться в комок и попросить не делать того, что задумал гурман, а сердце диктовало организму успокоиться и посмотреть на Шу со всем тем омерзением, которое он вызывал у Рэйдон.
— Как драматично… Считай меня просто вампиром, — мужчина наклонился к ее виску, провел носом вниз, впитывая человеческий запах, вызывающий дрожь в коленках и явное помутнение рассудка, хотя Шу никогда не славился своей адекватностью, и остановился у изгиба между плечом и шеей.
Он ждал. Цукияма знал, что Рэйдон что-нибудь скажет.
— Ты не вампир, — тихая улыбка на лице, а после иронический смех — гулю весело. Он давно не встречал таких людей.
— Я никогда не буду жалеть, слышишь?
Шу сделает из Рэйдон идеальную игрушку; поставит клеймо на женском теле, вырвет ее глаза, настроит под себя, окутает своей жизнью, оденет цепи на ее руки, сплетет паутину, в которой она погрязнет и запутается, а после он будет отрывать от нее по кусочку, не встречая никакого сопротивления, потому что она уже будет его, только его. А пока… Шу просто почувствует на кончике языка вкус чужой крови, веря в свою победу и обретая стимул к жизни.
Ведь к своим оковам гуль уже привык, и вряд ли он заметит новые, уже опутавшие его разум.
1) Бог грома
2) Прекрасная леди
3) Моя любовь/моя любимая
4) Дурак — так же является высшим арканом в картах Таро — это фигура мужчины, расположенная над пропастью. Он направляется к краю бездны, но не смотрит, куда идет. Шут не ведает об опасности. Возможно, Дурак кажется смехотворным, но необходимо понять тот урок, который он может преподать. Очевидный символизм этой карты — абсолютное безрассудство. Шут — странник, но он не использует разум или иные средства, чтобы освещать свой путь, и намеренно отказывается смотреть под ноги. Пусть наблюдателю кажется, что Дурак движется к собственной могиле, в действительности же, это может оказаться путем к преображению, удачи и самосовершенствованию. Как бы то ни было, он слепо движется навстречу своей судьбе. Карта спрашивает человека, сможет ли он сделать тоже самое.
5) Дьявол — высший аркан в картах Таро. Человек находится во власти какой-то навязчивой идеи, страха или другой сильной эмоции, воздействующей на него разрушительно. В худшем случае, Дьявол указывает на попадание в саморазрушительное рабство к своим пагубным пристрастиям, искушениям, привычкам, зависимость от них. Отсюда элемент беспринципности — обещания избавиться от этих страстей как правило только слова. Дьявол часто говорит о рабской чувственности, зависимости от собственного комфорта, которая может проявляться и как непомерная жадность к шикарным вещам, и как наркомания, и как одержимость сексом, и просто как непобедимая лень. Еще одно очень часто проявляющееся значение Дьявола — зависимость от другого человека.
|
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
|
Популярное
VKontakte
WhatsApp
Telegram
Отключить рекламу