Взгляд (джен)

— Нам всем нужно, чтобы на нас кто-то смотрел, — внезапно проговорил Павлик, не отрывая от меня своего рассеянного взгляда. — Я буду смотреть на тебя.

Я сглотнул, не понимая, что ждать от вечного чудака нашего класса. Наконец, выбрал самый простой вариант и крикнул:

— Уходи! Не надо на меня смотреть!

У меня и так были проблемы с друзьями, а дружба с местным изгоем не подняла бы меня выше. Торопливо закинув учебники в рюкзак, я сбежал.

Всю следующую неделю я держался. Не обращал внимания на жгущий мне спину взгляд. Впрочем, мне не сильно помогло — мальчишки все равно заметили, и причин высмеивать меня прибавилось. Чудаку приглянулся! Вот еще… Мало того, что шептались, что он аутист, так начну с ним дружить, и меня к ним припишут!

Я ненавидел его всей душой. Мало того, что он сам странный, так и меня тянет! Я дождался, когда все уйдут, обернулся на послышавшиеся сзади шаги и гневно закричал:

— Что тебе надо от меня?! Какого черта ты за мной ходишь, как привязанный?! — я хотел добавить еще чего-нибудь едкого, но увидел протянутый мне пенал. Мой.

— Ты забыл, — Паша положил его на парту около меня и закинул свой рюкзак на плечо.

— Спасибо, — растерянно произнес я. Злость внезапно улетучилась.

— Ты другой, — уже в дверях обронил тот и вышел, помахав мне рукой.

Этот момент я позже окрестил моментом началом дружбы. Не скажу, что она началась легко и быстро. Я психовал, избегал его, пытался дружить с "нормальными", но оставался в итоге один, с молчаливым Пашей за спиной.

Он был умным. Но он пришел к нам в пятом классе и отличался от остальных. Почти никогда не смотрел в глаза, а иногда и вовсе выпадал из разговоров. Его не интересовали футбол или посиделки во дворах. Он не смеялся над нашими шутками. Зато он читал книги и собирал модели кораблей. На том мы и сошлись.

Поначалу я дергался, не понимая его мотивов — ну почему он выбрал меня? А потом как-то добился от него развернутой речи про меня:

— Никогда не кричал. Умеешь слушать. Читаешь. Помог девушке. Не идиот, — он поднял на меня глаза. — На тебя хотелось смотреть.

Нам было лет по пятнадцать, и я уже привык к его немногословности. К тому времени я уже не раз убедился, что наша дружба стоила того, и не обиделся на «не идиота». Хотя мне, конечно, хотелось более глубокую характеристику.

Вместе было легче обороняться от нападок одноклассников, решать задачи, собирать корабли. Мы даже разговаривали о них и книгах — единственное, о чем он мог говорить долго.

На его день рождения я притащил ему новую модель корабля и кривую, сделанную своими руками открытку. За неё мне было дико стыдно, но мама настояла, что раз уж сделал — дарить.

Он тогда впервые мне улыбнулся. Погладил паруса из кусочков ткани и пожал руку.

Шли годы. Мы закончили школу, а затем и университет. Дружба наша не кончилась, хотя и подвергалась серьезным испытаниям. И, сидя за одним столом, мы вновь вспоминали пройденные годы.

— Паш, — я отложил в сторону вилку и спросил: — А почему ты тогда сказал, что всем нужно, чтоб на них смотрели.

— Это не я, — покачал головой тот. — Это мама. Если на человека смотрят, значит, в нем нуждаются. Взглядом можно выразить много эмоций. Мы тянемся ко взгляду. Так она говорила. И пока на нас смотрят, нам хочется быть. Это ведь внимание. А ты единственный, кто смотрел на меня, как на человека, — он сжал мое плечо. — Тогда я решил, что тоже буду смотреть на тебя. И не ошибся.