Демон по своей сути (джен)

Неизвестно, чем тьма так привлекала ангелов. Но она существовала практически столько же времени, сколько и свет. Бог не запрещал своим последователям касаться тьмы или даже входить в неё. Некоторые ангелы обзавелись предрассудками. Они боялись и предостерегали других от тьмы. Среди таких ангелов оказался и Люцифер — глава Небесного Воинства.

Лишь брат Люцифера, Рафаэль, знал, что всё не так просто. Однажды Люцифер вошёл во тьму и вернулся оттуда не сразу. Внешне тот, кто был прозван Утренней Звездой, остался неизменен. Лишь Рафаэль заметил перемены внутри него. Странные перемены. Сердце Люцифера одолела печаль, настолько сильная, что вернувшись из тьмы он на какое-то время потерял способность летать. Рафаэль с содроганием вспоминал, как брат пошатываясь бродил по своей келье, что была ему домом, а крылья мёртвым грузом лежали у него на плечах. И пустой взгляд Люцифера ещё долго мерещился ему в чужих глазах.

Однажды Рафаэль прогуливался у самой кромки тьмы. В её гладком полотне, которое занимало всё пространство там, где кончался свет, он видел своё отражение. Свои белые одежды, красные кудри, ниспадающие по плечам, свой тонкий стан, свои ясные жёлтые глаза. Тьма искажала этот облик, делая одежды чёрными, волосы — похожими на огонь, а глаза превращала в две сияющие бездны. Тьма звала к себе миллиардом голосов, но Рафаэль успешно преодолевал соблазн. В последнее время рядом с ней никто не прибывал, и оттого это было тихое место, в котором можно было привести свои мысли в порядок.

Рафаэль твёрдо знал, что не боится тьмы. И всё же никогда не входил в неё полностью. Зато часто изучал её вязкую субстанцию, погружая в неё руку. Тьма была нежной и холодной, и она никогда не оставляла видимых следов на руках ангела. Касаясь того, что поглощало свет, Рафаэль будто пытался понять, для чего место Богу. Он хотел бы знать, какую роль тьма играет в Его Великом Замысле. Но подобные вопросы были под запретом.

Вдруг перед взором Рафаэля предстала странная картина. Двое ангелов стояли у самой кромки тьмы, а у их ног лежал третий. Рафаэль сперва не понял, что с ангелом не так, и только потом заметил всплохи алого. У ангела, лежащего неподвижно, были переломаны крылья!

Рафаэль поспешил к троице, растолкал двоих ангелов, даже не всматриваясь в их лица, и склонился над лежащим. Ангел был невменяем. Из его горла изливались какие-то странные нечленораздельные звуки. А глаза. Эти глаза были так же пусты, как и у Люцифера, когда тот вернулся из тьмы.

Рафаэль осторожно перевернул несчастного и приложил руку к обломанным крыльям. Исцеление было даровано ему Богом. Но сломанные кости никак не срастались, словно Рафаэль растерял всю свою силу. Он стиснул зубы так сильно, что не заметил, как прикусил губу и по ней сочится кровь.

— Не получается, — обречённо произнёс Рафаэль, осторожно уложив беднягу на бок, чтобы облегчить его страдания.

— Занятно вышло, — произнёс один из ангелов. — Он так бравадился, когда собирался отправиться во тьму.

Рафаэль поднялся на ноги и оказался лицом к лицу с двумя другими ангелами. Тот, что успел заговорить, звался Хастуил. У него были короткие светлые волосы, прямые черты лица и большие глаза. Он был заметно выше своего товарища.

— Почему вы его не остановили? — спросил Рафаэль.

— А зачем? — спросил другой ангел, Лигуэль. — Мы были там, и ничего с нами не произошло.

Лигуэль обладал странной для ангела внешностью. У него была смуглая кожа, тёмные волосы, но очень светлые, почти белые глаза. Казалось, весь свет, который Создатель не заложил в его облик, сосредоточился в этих глазах.

— Напротив, мы испытали то, что обычно не дано испытать ангелам, — с какой-то странной улыбкой заметил Хастуил. — И этого хвастуна мы подтолкнули во тьму. А он всё испортил.

— Вы же его убили, — произнёс Рафаэль обречённо. Он совершенно не понимал, о чём говорили эти два ангела. — Вы должны сознаться и принять наказание, каким оно ни будет.

— Принудишь нас к этому? — спросил Лигуэль и его тёмные полные губы растянулись в улыбке.

— Да, — ответ был короток и твёрд. Рафаэль знал, что это его долг.

— Рафаэль, и твоего брата, и всю небесную рать нам удалось оставить с носом, — вмешался в разговор Хастуил. Голос его был тихим, но в то же время уверенным. — С чего ты взял, что тебя не сможем? Ты даже не воин.

Хастуил и Лигуэль были особенными ангелами. Они много раз бывали во тьме, но это их не трогало. Их крылья всё так же оставались белыми и чистыми. Но их помыслы уже изменились, правда, они того не замечали.

— Я совсем не похож на своего брата, — произнёс Рафаэль, хотя совсем не узнавал себя в этих словах. — Я, как и ты, способен на что угодно. Брошусь в огонь, сотворю то, что не свойственно небожителям. Хотите пожать мне руку во тьме? Я не разочарую вас, уверяю.

— Не-а, — поморщился Лигуэль, переглядываясь с другом, а затем снова обращая на Рафаэля свой пронзительный взгляд. — Трёп и бравада. Нет.

— Ты скучен и зауряден, — хмыкнул Хастуил и скривился, будто стоящий перед ним оппонент был ему противен. — А всё потому, что ты на стороне ангелов.

— Возможно я по виду и ангел, — отрицал Рафаэль, будто они обсуждали что-то плохое. — Но не вздумай допустить хоть на одну секунду, что я ангел по-существу.

Хастуил и Лигуэль переглянулись. И в их лицах Рафаэль вдруг заметил нечто тёмное, нечто страшное. Словно это была печать их непризнанного греха. Или это было отражение самого Рафаэля?

— Нет, ты не такой, — согласился Хастуил, смягчившись. — Это ясно. Ты вовсе не зауряден.

— Нет, — вторил ему Лигуэль с радушной улыбкой. — Ты, как и мы.

Ангелы удалились. Рафаэль упал на колени подле умирающего, чьего имени даже не знал. Он вдруг понял ужасную вещь. Рафаэль более не может исцелять, потому что тьма уже проникла в самую его суть, сделала его иным. И Бог допустил это.

Рафаэль и помыслить не мог, что автором сцены, которую разыграли Лигуэль и Хастуил, был его собственный брат. Сердце Люцифера захватила тьма. Его крылья уже начали чернеть. Но Люцифер не мог уйти во тьму один. Рафаэль был нужен ему.

До сотворения Ада оставались считанные мгновения в масштабах вечности.