Пять минут среди вечности (гет)

Они встречаются в кафе у дороги. Два представителя противоборствующих сторон, они обязаны иногда сходиться в переговорах, обсуждать ли грядущий Армагеддон или заключать сделки, которые их боссы из упрямства уже шесть тысяч лет отказываются совершать лично. Не то, чтобы это в тягость, но морально выматывает.

В человеческих условиях неуютно и до сих пор непривычно, а видеть Вельзевул, пусть и не такой, какой она обычно бывает в привычной для неё среде, невероятно трудно и даже больно.

— Босс интересуется, будем устраивать Третью Мировую или подождём ещё десяток лет?

Вельзевул наклоняет голову в бок, подпирая лицо кулаком.

— Босс сомневается. Слишком много грешников. У него есть надежда их ещё перевоспитать.

Вельзевул кривит губы, недовольная ответом, а Гавриил никак не может отделаться от навязчивых образов в голове.

Вот она, вся в белом, с русыми локонами, мягко спадающими на плечи, несёт свитки с отчетами, сверкая серебристыми сандалиями. Вельзевул красива и непорочна, и Гавриил, проходя мимо, через силу сдерживается, чтобы не отвесить ей комплимент или не пригласить выпить вместе после работы.

Пожалуй, стоило. Стоило тысячу раз, когда они сталкивались в коридоре каждый со своей канцелярией, когда сидели рядом на собрании и когда она прикусывала кончик пера, тщательно конспектируя всё, продиктованное их общим боссом.

Но он не пригласил, а она ждала. Сама призналась в этом уже тогда, когда одежды её потемнели, а над головой взвился мушиный рой.

Сказала, что ждала этого с первой их встречи. Сказала, что поняла и приняла то, что не нужна ему.

А ведь была нужна — Гавриил так и не решился признаться ей в этом. После падения Вельзевул это перестало иметь значение. Исправить что-либо поздно, а мучить себя и её — надо ли?

И потому видеться с ней тяжело. Каждый раз тяжело пить с ней кофе, находясь по разные стороны баррикад. Ведь они могли оставаться на одной стороне. Все шесть тысяч лет могли. Но не остались.

— Не расстраивайся, грешников на твой век хватит и без мировой войны, — приободряет он, пряча лицо за чашкой. Чтобы ни один мускул не предал его, не обнажил ненароком чувств.

— Во время войны мы бы виделись чаще, — невзначай бросает она, и Гавриил понимает: для Вельзевул, как и для него, всё до сих пор продолжается. Тоска по времени, которое не вернуть. Времени, которое так и не наступило.

— Мы могли бы… Ну… — Гавриил понимает, что не стоит, что это бесконечно неправильно, но не может не продолжить: — Встретиться за чашечкой просто так, без причины. Как… Не знаю — старые знакомые?

Лицо Вельзевул перекашивается от презрения или разочарования.

— Знаешь, как меня достало каждый раз преображаться под земные мерки? — с пренебрежением спрашивает она, допивая свой кофе. — Простая встреча с знакомым не стоит этих трудов.

И встаёт, бросая на стол деньги. Вельзевул никогда не позволяет платить за себя.

Гавриил провожает её взглядом, бессильно сжимая кулаки. Шесть тысяч лет назад у него был шанс. Теперь же они враги, предлагать что-то большее, чем статус знакомых, он просто не может. Остаётся лишь ждать, когда один из боссов устроит им очередную встречу и благодарить за те пять минут кофе, что есть у них среди вечности. Ждать их и бесконечно бояться.