Ведьма Корнова ущелья (джен)

«Не стоит спорить с ведьмами» — именно так звучало первое правило ведьмоловов, что было записано в ветхой толстой книжке, называвшейся «Кодекс ведьмоловов». Книжка была жутко потрёпанной — как-никак по ней обучалось не меньше дюжины поколений ведьмоловов, и появилась она задолго до того, как появилось книгопечатание — во всяком случае, задолго до того, как оно появилось в Летзии. Из всех книг, содержащихся на старой полке, которую давно не красили, «Кодекс ведьмоловов» был наиболее целым. Впрочем, к книгам здесь с определённого времени относились несколько аккуратнее, чем прежде — вероятно, с тех пор, как рукописные книги стало чрезвычайно трудно доставать. Даже труднее, чем прежде.

В обители ведьмоловов — она находилась в живописном местечке под названием Пасть Дракона — питали стойкое необъяснимое отвращение ко всем книгам, что были напечатаны. Нередко отвращение напоминало скорее суеверный ужас. Ни один ведьмоловов по доброй воле не прикасался к тем книгам с тех пор, как вступал в обитель. Большинство не прикасалось и до этого момента. Что уж говорить — большинство ведьмоловов учились читать только тогда, когда их принимали в обитель, и не прикасалось до этого ни к одной книги вообще.

Хоард Холлис был скорее исключением — будучи восьмым сыном баронета он получил весьма неплохое образование. Домашний учитель, затем год в колледже, из которого, по воле старшего брата, он и свалил в «вольные ведьмоловы»... Ничего удивительного, что в отличие от большинства послушников, которым были поручены разные хлопоты по хозяйству (чаще — вынос помоев, мытьё полов и клозетов), Хоарду было поручено ведение документации — по правде говоря, это были просто записи в потрёпанную толстую тетрадку рассказов вернувшихся с дела ведьмоловов (чаще всего, их корявые объяснения стоило перефразировать и облечь в более классические формулировки).

Работка эта Хоарду вполне нравилась. Тут было вполне неплохо — сухо, тепло, относительно чисто, к тому же, совсем рядом находилась старая книжная полка. И наставник разрешал Хоарду читать всё, что только попадётся ему в руки. Так что, Хоард мог ещё считать, что ему повезло. После того как Верджил, самый старший из его братьев и нынешний баронет Холлис, решил заставить всех своих младших братьев вступить в какие-нибудь обители, монастыри или монашеские ордена, жизнь всех младших Холлисов радикально изменилась. И Хоард мог только радоваться, что, так как он был самым младшим, его запихнули в обитель с наиболее свободными нравами (по правде говоря, оказался здесь Хоард скорее потому, что обитель ведьмоловов была самой бедной, самой малоизвестной и не требовала никакого денежного пожертвования даже для представителей дворянства, которого тут не бывало уже пару веков).

Записывать приходилось не слишком много — в худшем случае на это уходило три-четыре часа в день. Остальное время Хоард тратил на чтение — Кодекса, Устоев, романа о доблестном рыцаре Делрое, поваренной книги, которой место было, по правде говоря, на кухне, а не здесь, некоторых хроник, что здесь хранились, и двух толстых, уже заполненных каракулями, тетрадок, в которых содержались отчёты ведьмоловов о проделанной ими работе. Хоард даже рассказал наставнику, что было бы неплохо сделать собственную хронику обители — чем сам Хоард вполне мог заняться. Наставник — добродушный невежественный толстяк по имени Марвин — обещал поговорить об этом начинании с настоятелем.

В обители было разве что скучновато. Другие послушники Хоарда сторонились, считая выскочкой, а ведьмоловы относились к нему настороженно из-за его происхождения. Так что не было ничего удивительного, что за два года, проведённые в стенах обители, Хоард успел не просто прочесть имеющиеся книги, но и выучить часть из них наизусть.

Вторым правилом из Кодекса было: «Не стоит верить ведьмам». Третьим: «Ведьмы водятся везде». Четвёртым: «Не все ведьмы вредоносны». «Не» в четвёртом правиле было пять раз подчёркнуто и жирно обведено.

Дальше описывались некоторые приметы ведьм, некоторые умения, а так же некоторые способы поимки и казни особенно вредоносных ведьм — критерии вредоносности тоже содержались в Кодексе. Последнюю часть, с казнями, Хоард не особенно любил. От неё, если честно, ему хотелось поскорее согнуться над клозетом.

На восточной стене в зале Охоты была каменная карта Летзии, сделанная каким-то белым волшебником из Клорда — в Летзии белые волшебники чаще работали с деревом, а не камнем. На карте сверкающими разноцветными точками показывалось примерное местонахождение ведьм. Цвет точек показывал предположительную «специализацию» ведьмы.

После двух лет послушничества новоприбывших обыкновенно посвящали в младшие ведьмоловы. Здесь не было особенно красивой церемонии, как это бывало в других обителях. Послушников, что прошли двухлетнюю работную повинность, просто собирали в зале Охоты и выдавали им новую одежду, охотничий нож и маленький медный значок с изображением герба обители. Ещё через три года младших ведьмоловов посвящали в низших ведьмоловов (к снаряжению добавлялись стилет и лук со стрелами), ещё через пять в обычных ведьмоловов (огниво, а так же право не просто искать, но и сжигать особо вредоносных ведьм, и любое холодное оружие на выбор). В старшие ведьмоловы посвящали за особые заслуги по распоряжению настоятеля обители или одного из верховных ведьмоловов. В верховные — только по распоряжению настоятеля.

Обычно вместе с посвящением в младшие ведьмоловы давали какое-нибудь простенькое задание — вроде прибытия в какую-нибудь деревушку, недолгого квартирования там и довольно продолжительного вынужденного общения с местной ведьмой (желательно, из наименее вредоносных и наиболее опытных).

После почти столетней кровавой войны лет триста назад между ведьмами и ведьмоловами, те пришли к весьма скользкому мирному соглашению, согласно которому в Кодексе и появились многие пункты, касающиеся вредоносности ведьм. Так же полномочия ведьмоловов в том же самом Кодексе стали прописаны куда более чётко и недвусмысленно — выследить, определить вредоносность согласно подсказкам Кодекса, по возможности найти ближайший ведьминский ковен и сообщить ему, и только по невозможности и крайней вредоносности найденной ведьмы действовать старыми методами. Туда же входили двухмесячное обучение только что посвящённого младшего ведьмолова у ведьмы с известно низким уровнем вредоносности и обеспечение ведьмами ведьмоловов новой чистой одеждой (именно её и выдавали младшим ведьмоловам).

Хоарда согласно распределению, состоявшему из выписывания им же на клочках старой бумаги названий разнообразных мест и потом вытягивания всеми по очереди одного из клочков, направили на самый север. Там, рядом с деревушкой с названием Корново ущелье, находилась хижина ведьмы, у которой Хоард и должен был проходить то двухмесячное обучение, прописанное в Кодексе. По правде говоря, Хоард весьма нервничал. Мало того, что он не знал, какой была та самая ведьма, так ещё и местечко, куда его сослали, было то ещё — Хоард прочёл в хронике, что именно там (ладно, плюс минус пару десятков километров) состоялось последнее так называемое сражение между ведьмами и ведьмоловами.

Добираться до Корнова ущелья пришлось целую неделю — на полуживой кляче, что готова была вот-вот околеть. Кляча быстро уставала, часто хотела есть и была ужасно костлявой. К концу пути Хоард чувствовал себя донельзя разбитым и уставшим. И ужасно злым на судьбу, закинувшую его именно туда, где было холодно и дождливо — даже не смотря на то, что на дворе стояло лето.

Тут не было спасения от комаров, а дождь шёл, казалось, постоянно — практически всё время моросило. От пронизывающего ветра и сырости форменный плащ ведьмоловов нисколько не спасал, и Хоард всё время мог молиться только об одном — чтобы обучение у ведьмы поскорее закончилось, и он отправился обратно в обитель, где его ждали хроника ведьмоловов, старенькая тетрадка, чернильница и гусиные перья, а так же горячий чай и кусок тёплого хлеба с сыром.

Хоард добрался до Корнова ущелья ранним утром — с огромным трудом сумел разобрать название деревушки на стареньком деревянном указателе, что не менялся тут, очевидно, с того самого сражения.

Это была небольшая деревушка в самой низине — примерно раза в два меньше той, что находилась во владении Верджила Холлиса — с маленькими каменными домами, что давно поросли мхом. От крыши каждого из домиков — не на каждой крыше хватало черепицы — поднималась толстая каменная труба. Вообще, мох здесь был повсюду — им от корней до самых верхушек поросли даже прижимистые, но ветвистые деревья, росшие вдоль узкой мощённой камнем дороги, по которой Хоард въехал в деревушку. Дома были огорожены толстыми, но невысокими — наверное, Хоарду они были где-то до пояса — заборами, сложенными из крупных неровных камней.

Теперь оставалось только найти нужную ведьму — Хоард считал, что в таком отвратительном месте их должно было быть довольно много. Впрочем, тут же подумал он, две ведьмы — если только одна из них не учила вторую — крайне редко селились около одной деревни.

Хоард огляделся вокруг — жизнь здесь ещё не кипела, как это обыкновенно бывает на пару часов позднее, но уже начинала просыпаться. Кое-где уже выходили во двор усталые женщины с огненно-рыжими волосами. Часть из них тут же устремлялась с вёдрами к фонтану, находившемуся прямо на почти круглой площади.

У фонтана сидела старая женщина с весьма мерзким лицом, босая, с густыми волосами, заплетёнными в шесть довольно толстых кос, в залатанных тёплых юбке и плаще. На голове у женщины была такая же залатанная остроконечная шляпа с широкими полями — шляпы, по признанию на полях одной страницы в Кодексе, были скорее выдумкой ведьмоловов, понравившейся многим ведьмам. Хоард собрался с силами — их у него после изматывающей дороги осталось не так много — и направился прямиком к этой женщине.

— Прошу прощения, — начал Хоард, оказавшись у самого фонтана. — Не подскажите ли мне...

Что сказать дальше — он, если честно не придумал. «Не вы ли та самая ведьма, которая будет меня обучать»? «Где в Корновом ущелье ведьма, которой сказали обучать младшего ведьмолова по имени Хоард Холлис»? «Где найти ведьму, которая будет меня учить»? «Нельзя ли пропустить двухмесячное обучение, подписав какой-нибудь документ, а самому направиться обратно в обитель прямо сейчас»?..

Ведьме продолжение вопроса, кажется, не требовалось.

— О! Юный ведьмоловей! — гаденько хихикнула она, и посмотрела так, что Хоард был готов провалиться со стыда и страха под землю. — Добры останавливаться в Корновом ущелье.

Тут она снова мерзко хихикнула, глянула на Хоарда, на клячу, торжествующе усмехнулась и, откашлявшись, представилась.

— Я — Хэтхильда, ведьма третьего холма.

Хоард посчитал не вежливым не представиться в ответ. Ведьма махнула рукой и зевнула.

— Это не моя хлопоты, — заявила она. — Мне твоё имя ни росинки не любопытно. Я никому не наставница. Меня просто спросились тебя встретить, отвести в нужный дом и проследить, что две фурии тебя не подожгли и не сварили.

С этими словами ведьма схватила своими костлявыми пальцами Хоарда за запястье, встала со своего места и, двинувшись в путь, потащила за собой.

Нужно сказать, его краткое общение с ведьмой Хэтхильдой нисколько не обнадёжило. Напротив — упоминание сразу о двух фуриях, которые могли что-то с ним сделать (разум вопил, что если ведьмы могут с кем-то проделать что-то подобное, то они явно были высшей степени вредоносности) приводило Хоарда в ни с чем доселе не сравнимый ужас. У него тряслись руки и ноги от дурных предчувствий.

Они двинулись мимо самых бедных строений по наиболее узкой мощённой дорожке, что весьма скоро сменилась тропинкой, а потом, когда домов рядом не стало, и вовсе лишь слегка примятой травой. Пошли через лес — Хоард едва поспевал за ведьмой, его кляча, которую он вёл под уздцы, поспевала с ещё большим трудом. Младшему ведьмолову Хоарду Холлису казалось, что сапоги его после этой прогулки вымокли насквозь.

Наконец, они оказались около низенького каменного строения, окружённого плетённой оградой — его и домом-то тяжело было назвать. Хижина хижиной — как и водилось в рассказах о ведьмах.

Рядом с этим строением возились две босоногие девочки-близняшки лет восьми. У каждой — по дюжине тёмных кос на голове, по простенькому коричневому платьицу, едва доходящему до середины голени, и тоненькому пояску. У одной из девочек в руках была пустая корзинка. Вторая держала весьма упитанную курицу.

— Брысь сюда, негодницы! — прикрикнула на них Хэтхильда, Хоард даже поморщился от её говора и резкого голоса. — Эарн давно отсюда?

Одна из девочек — та, что была с курицей — показала Хэтхильде язык и скорчила такую забавную рожицу, что Хоард не удержался и фыркнул в кулак. Вторая выронила корзинку, спряталась за сестру и зло глянула на Хэтхильду своими тёмными глазищами. Наконец, первой, видимо, надоело строить старой ведьме рожи, и она милостиво — именно тем тоном, каким иногда говорил Верджил — соизволила ответить.

— Эарн давно. Эарн скоро.

С этими словами она ещё раз — видимо, чтобы старая ведьма точно заметила такое невежливое обращение — показала Хэтхильде язык и бросилась в небольшой сарайчик, что считался здесь, видимо, за курятник. Вторая опасливо и злобно смотрела на старую ведьму, изо всех сил сжимая ручку корзинки, но молчала.

— Их кличут Улаграт, — представила Хэтхильда девочек Хоарду. — Уж не разумею, кто Ула, кто Грат — не думаю, что они сами знают.

Вернувшаяся из курятника девочка — уже без курицы, зато с петухом — молча подмигнула сестре (весьма нехорошо подмигнула, подумал Хоард, это подмигивание грозило ему чем-то весьма нехорошим). Та в ответ хихикнула.

— Ладно, ведьмоловец, — хмыкнула Хэтхильда, похлопав Хоарда по плечу, — бывай. Пора мне.

И ушла — потрепала по шее клячу Хоарда и ушла. Оставив его наедине с двумя маленькими ведьмочками — он никогда не ладил с женщинами, даже с маленькими, и тем более не ладил с ведьмами — с одним именем на двоих и с нехорошо горящими тёмными глазами.

Ведьмочки тут же подошли к Хоарду, дёрнули его за плащ, заставляя немного присесть, чтобы оказаться с ними на одном уровне. Младшему ведьмолову стало ещё больше не по себе — девочки стояли с двух сторон от него, и каждая словно пыталась проделать в нём дырку взглядом, и Хоард совершенно не знал, куда ему смотреть и что делать. А ведьмочки переглянулись, одновременно друг другу кивнули, и вдруг у Хоарда в руках оказалась корзинка побольше той, что находилась в руках одной из ведьмочек, а его самого ноги понесли в сторону леса.

Рядом с ним шагала — скорее подпрыгивала — та из ведьмочек, что была с корзинкой — вторая с трудом удерживала петуха над плетённым забором, видимо, подумал Хоард, таким образом она вроде как махала на прощанье. Та, что осталась за забором весьма зловеще улыбалась. Впрочем, возможно, Хоарду и показалось, будто бы это было зловеще — после недели пути он жутко устал, продрог, у него болело всё ниже спины, а живот крутило от голода из-за излишней бережливости настоятеля обители ведьмоловов. В таком состоянии могло показаться всё, что угодно. Особенно рядом с ведьмами.

Они — Хоард и маленькая ведьмочка с корзинкой — шли довольно-таки долго. Ведьмолов всё думал о своей старой кляче, оставшейся наедине с мелким чудовищем женского пола. Пусть он и бранил несчастное животное всю дорогу, такой ужасной судьбы он ему не желал — кляча долгое время верой и правдой служила обители ведьмоловов (или какому-нибудь крестьянину, передавшему её в дар обители), и явно не заслуживало, чтобы мелкое чудище сделало ему что-то нехорошее. А ведь именно о них — о девочках с одним именем Улаграт на двоих — Хэтхильда упомянула за пару секунд до того, как схватить Хоарда своими костлявыми холодными пальцами и потащить в сторону хижины, сказав про двух фурий.

Остановились они около небольшой поляны. Вокруг было, казалось, ещё более сыро и холодно, чем раньше. Хоард не особо сумел понять, что происходит, когда ведьмочка снова потянула его за плащ вниз, заставляя наклониться.

— Помоги мне собрать черники! — приказала она, показывая на ту большую корзинку, которую Хоард держал в руках, и чуть смущённо пояснила. — Мы учимся варить варенье.

Хоарду не оставалось ничего другого, как подчиниться.

Под конец сборов этой самой черники — да будь она проклята вместе с той ведьмой, что придумала её собирать (а в том, что до этой изощрённой пытки могла додуматься только ведьма, он даже не сомневался) — у Хоарда Холлиса болели не только ноги (каждый их дюйм) и седалище, но ещё и спина — правда, он смог немного перекусить этими ягодами, но от них, надо заметить, чувство голода не особо поутихло.

Хоарду казалось, что он попросту не сможет выпрямиться, когда, наконец, придётся возвращаться к хижине. И уж точно не сможет дотащить туда наполненную черникой до самых краёв огромную — а не просто большую, как казалось сначала — корзинку. Всё, о чём он, убеждённый, но не чересчур настойчивый, противник всякой магии, мечтал в этот момент — маленькое чудо, которое бы переместило его в обитель ведьмоловов как по волшебству. Желательно — прямо в его узкую и несколько жёсткую кровать, к которой Хоард привыкал не меньше полугода.

Платье мелкой ведьмочки — называть её, даже мысленно, странным двойным именем Улаграт, которое назвала Хэтхильда, не слишком хотелось — было всё в фиолетовых пятнах. Рот и руки тоже. Настроение у этой девчонки явно было получше, чем у Хоарда — впрочем, не ей же пришлось добираться сюда целую неделю на старой кляче с весьма ограниченным запасом провианта (в обители ведьмоловов сказали, что всё равно ведьмы прекрасно кормят, так зачем же тратить ценные сухари и вяленое мясо). А вот корзинка у неё оставалась наполовину пустой.

Ведьмочка подошла к Хоарду, заглянула, с придирчивостью самого строгого из управляющих в богатых поместьях, в его корзинку — взяла заляпанными пальцами (тут Хоард Холлис разглядел её неровные, искусанные ногти и брезгливо поморщился) горсть ягод оттуда и тут же закинула себе в рот (вероятно, именно по этой причине, в её собственной корзинке было столь мало черники) — и, облизнувшись, довольно кивнула. И тоном, невероятно похожим на тон Верджила, когда он пытался показаться самому себе очень милостивым, сказала, что им, вероятно, пора возвращаться обратно в хижину.

Всю обратную дорогу Хоард с огромным трудом, почти что ковыляя, тащил корзину с черникой, кряхтел словно старик — словно бы не ему было всего-навсего девятнадцать лет — и молился всем богам, которых знал, чтобы они никогда больше не сталкивали его лицом к лицу с какими-либо ведьмами — а лучше, и женщинами вообще, стоило только вспомнить самодовольную супругу Верджила, которая и забеспокоилась, что её дорогим деткам может не хватить наследства, если всех семерых братьев её дорогого муженька не запихнуть туда, где они не будут иметь права пользоваться имуществом Холлисов. Он клятвенно обещал этим богам, что будет удивительно хорошим — не будет смеяться, даже за глаза, над теми из ведьмоловов, кто писал чересчур коряво и с ошибками через букву (или даже в каждой), не будет тайком пить молоко и есть мясо в те дни, когда того запрещал устав обители, не будет желать всяких ужасных напастей вроде чумы или оспы брату Верджилу и его дражайшей супруге, будет соблюдать все возможные обряды, будет помогать нищим, обездоленным, вдовам и сиротам всем, чем только сумеет... Хоард был готов пообещать вообще всё что угодно — даже то, чего явно обещать не следовало, если ты был в здравом уме, — только чтобы больше никогда не встречать кого-либо вроде Улаграт, Хэтхильды или каких-нибудь ещё ведьм. Ему просто хотелось обратно — в обитель ведьмоловов, к своим чернилам и тетрадке. Ему просто хотелось туда, где теперь был его дом.

Хоард остановился только у плетённого забора. Ведьмочка — корзина у неё весила ненамного больше, чем пустая (она и была почти пустой, так как девчонка всю дорогу брала оттуда по горсти, когда ей хотелось, и теперь там черники оставалось лишь на самом донышке) — добежала до хижины куда быстрее его и теперь стояла на кресле, нетерпеливо дёргая босой ногой. Её сестрицы во дворе видно не было.

Хоард Холлис поспешил снова поднять свою корзину — он поставил её около отворённой калитки, когда остановился, чтобы отдышаться — и войти в дом, где оказалось весьма чисто и уютно — как и говорили все опытные ведьмоловы про всех неопасных ведьм, с которыми им случалось пересекаться по работе.

Ведьмочка провела Хоарда на кухню — это была просторная комната с кучей маленьких окошек, сквозь которые проникал свет, у одной стены которой стояла большая каменная печь. На другой стене висели многочисленные полки, на которых стояли ещё более многочисленные котлы, горшки, сковороды и прочие принадлежности, названий которым Хоард не знал (няня его не слишком много внимания уделяла образованию воспитанника по этой части). Там — то есть на кухне, а не на полке — его ждало второе маленькое чудовище женского пола — в на удивление чистеньком передничке с вышивкой. У чудовища было ещё два передника в руках — один из них был тут же надет на сестру, второй повязан самому Хоарду, прямо поверх плаща.

Посреди кухни стоял добротный деревянный стол, накрытый узорчатой скатертью. Такой высокий, что этим двум вредным созданиям едва ли под силу было дотянуться — правда, прямо рядом со столом стояли две не менее добротные лавки, на которые, видимо, две маленькие ведьмочки становились своими босыми ногами.

Хоард поставил корзинку на стол. Улаграт переглянулись. Одна из них — та, у которой руки не были запачканы черникой, отбежала в сторону стены с полками, наклонилась и вытащила с нижней полки самый большой котёл (наделав этим кучу шума, так как в самом большом котле стояли котлы поменьше, и маленькая ведьмочка просто вывалила их на пол). После этого ею был издан какой-то странный пугающий клич, который, как понял Хоард, призывал его помочь ей дотащить котёл — довольно тяжёлый, как оказалось, удивительно ещё, что столь тощая и мелкая девчонка вообще сумела его достать — до стола.

Что Хоард и сделал. Потом другая ведьмочка — та самая, с которой он ходил за черникой и которая успела слопать ещё пару горстей ягоды, пока он тащил котёл — стала перекладывать — горстями — чернику из корзины в котёл. Сестра и Хоард стали ей в этом активно помогать.

Получалось довольно медленно. Куда медленнее, чем им троим хотелось — Улаграт уже недовольно и нетерпеливо пыхтели. В конце концов, когда половина корзины уже оказалась в котле, Хоард решил как-то ускорить это действо и просто перевернул корзину над котлом. Часть ягод высыпалась на стол, на скамейку и на пол, но Улаграт это, кажется, нисколько не расстроило. Они стали собирать ягоды руками — одна из них даже ползала по полу — и просто есть их.

Хоард решил, что не случится ничего дурного, если он и сам возьмёт из котла горсть черники и полакомится хотя бы ею — в конце концов, он сам старательно собирал её, к тому же, было очевидно, что в ближайшее время его вряд ли накормят чем-то сытным. Через пару секунд — он не успел осуществить своего намерения — его весьма больно толкнули в бок.

Одна из сестёр — теперь из-за пятен везде, где только можно, одну было невозможно отличить от другой — держала в руках небольшой бочонок с мёдом. Рот у неё был измазан этим лакомством. Вторая стояла рядом с довольно внушительной деревянной ложкой и облизывалась — рот у неё тоже был измазан мёдом. Хоарду протянули ту самую деревянную ложку.

— Пробуй! — в один голос сказали сёстры и одновременно улыбнулись.

Каким бы жутким Хоарду Холлису не показалось это зрелище, устоять перед таким соблазном он точно не мог. Не запачкаться не получилось — часть мёда угодила ему на передник, часть на ведьмоловский плащ, ещё чуть-чуть упал на пол. Пока Хоард сокрушался — лишь самую малость, потому что, по правде говоря, ему хотелось попросить ещё немного хоть чего-нибудь (опытные ведьмоловы говорили, что у ведьм дома всегда был хлеб) — Улаграт поставили бочонок с мёдом на стол рядом с котлом.

Одна из сестёр тут же куда-то убежала. Вторая показала на деревянную ложку, находившуюся в руках Хоарда, пальцем и сказала перелить мёд в котёл, а потом всё хорошенько размешать и снять пену, если таковая появится (тут девочка пожала плечами и сказала, что про пену писалось в поваренной книге, но она сама не уверена, что такое возможно), пока она будет разводить огонь в печи.

Надо сказать, что с мёдом, как и с черникой, тоже вышла небольшая неприятность — правда, весь он попал в котёл, но, пытаясь вытрясти из бочонка остатки, Хоард уронил и его тоже, немного раздавив при этом часть ягод. Бочонок он тут же достал, попытался очистить его ложкой от прилипшего с внешней стороны мёда и раздавленной черники, но тут же плюнул на это и поставил бочонок на стол — прямо на узорчатую скатерть.

С перемешиванием тоже случилась небольшая оплошность — Хоард никак не мог понять, нужно ли при этом давить ягоды или нет. Не давить у него не слишком получалось. Он чувствовал, как по лбу у него ползут капли пота — странное дело, совсем недавно он и представить не мог, что ему станет жарко в Корновом ущелье. Недолго думая, младший ведьмолов Хоард Холлис вытер пот со лба рукой — ой, оказывается, перемазанной в раздавленной чернике и мёде.

— Тащи сюда! — услышал он гордый голос той ведьмочки, что зажигала печь.

Хоард повиновался — тащить котёл, наполненный чернично-медовой жижей было ещё тяжелее, чем тащить корзину с черникой, но он кое-как сумел это сделать. И даже повесить котёл на крюк над огнём в нижней части печи. Ложка, кажется, осталась в котле.

Не успел Хоард даже выдохнуть, как ему в руки ткнули ещё один котёл — поменьше, из тех, которые одна из сестёр с именем Улаграт уронила, когда доставала тот, большой. В руках же у ведьмочки очутилась крынка с чем-то вроде молока — вероятно, это и было молоко, дал себе мысленно тычка ведьмолов. Ведьмы до неприличия любили молоко (а так же напитки, которые они из молока изготавливали), по какой-то глупой женской прихоти считая вино или эль непозволительными и вредными напитками.

Молоко тут же было перелито в котёл — Хоард едва-едва успел поставить его на стол. Маленькая ведьма направилась к шкафчику, висевшему на стене, противоположной той, где висели полки с котлами, и открыла его, доставая наполовину пустой — даже больше, чем наполовину — мешок. В мешке оказалась мука — маленькая ведьма стала горстями перекладывать её из мешка в котёл, когда притащила мешок туда, куда нужно.

В одно мгновенье сама ведьмочка, Хоард Холлис и кухня в целом покрылись весьма густым слоем муки. Должно быть, на них муки было даже больше, чем попало в котёл. Впрочем, ведьму это нисколько не расстраивало.

Вернулась её сестра с чем-то в переднике. Чем-то оказались три куриных яйца. Улаграт почти моментально разбили их о край котла и добавили к молоку и муке.

— Надо перемешать, — сказала ведьмочка, вернувшаяся из курятника, сестре и Хоарду, беспокойно оглядываясь в поисках ложки, но, увидев, что ложка догорает вместе с дровами (Хоард увидел, что уронил ложку в очаг только теперь), пожала плечами и предложила, — давайте — руками?

Сказано — сделано. Три пары рук стали дружно перемешивать содержимое котла. Часть содержимого тут же очутилась на них. Вдруг одна из Улаграт вспомнила что-то, ринулась к шкафчику, в котором хранилась мука, выудила оттуда странного вида кувшинчик (кувшинчик, на самом деле, был сделан в виде какого-то неведанного животного), бегом кинулась обратно и вылила содержимое кувшинчика — этим содержимым, кажется, оказалось масло — в котёл.

Перемешивание продолжилось.

Наконец, тесто, кажется, стало устраивать двух маленьких поварих, и они кивнули Хоарду, оттряхнули руки сначала над котлом, потом над полом, после чего вытерли прямо о свои платьица. Хоард сначала подумал последовать их примеру и вытереть руки о свой плащ, но потом передумал и вытер о передник — в конце концов, подумал он, разве не для этого передники были предназначены?..

Улаграт достали с полок сковороду, поставили её на печь — в верхнее из отверстий — и замахали руками Хоарду, этим, видимо, прося его поскорее принести им котёл с тестом. Одна из девочек — они постоянно ёрзали, двигались, и у юного ведьмолова не было никаких шансов запомнить, кто из них кто был — притащила большую глиняную тарелку и поставила на стол. Вторая зачерпнула руками тесто из котла — благо, оно получилось достаточно густое — и вылила его на сковороду. Тесто растекалось не слишком-то хорошо. Хоард не знал — так ли на самом деле нужно, но решил не прекословить лишний раз.

Когда запахло гарью, девочка приподняла сковороду за обитую чем-то непонятным ручку и, когда подошла вторая с большой тарелкой, перевернула содержимое сковороды — назвать это блином у Хоарда не поворачивался язык — туда. После этого сковорода снова была поставлена на место, а процедура с зачерпыванием теста из котла руками повторилась. Снова и снова — до той поры, пока тесто в котле не закончилось, а на тарелке не появилась стопка подгоревших изделий из теста, а из котла с черникой и мёдом не стала подниматься пена, а от варенья тоже пошёл запах гари — Хоард даже попытался открыть окно, чтобы избавиться от этого запаха, но в итоге только разбил стекло и поранил руку (и тут же завернул её в плащ, чтобы маленькие ведьмы не попробовали его лечить).

— Готово, — решили Улаграт.

Обе они быстро сбегали во двор, вернулись оттуда с ведром воды и погасили очаг. Вероятно, при этом они умудрились попасть и по котлу. Тот зашипел. Девочки взвизгнули и отпрыгнули назад. Одна из них угодила ногой в один из котлов, что валялись на полу, и рухнула на пол.

Хоард опасливо поглядывал на получившееся у них варево — опасения, что они всё сделали совсем не так, как следовало, не покидали его с тех пор, как он увидел, какими подгоревшими и неровными вышли блины. Он осторожно присел за стол — с самого краешка, подальше от двери.

— Эарн похвалит нас, как придёт! — довольно сказала одна из Улаграт. Вторая не менее довольно ухмыльнулась и закивала.

Оглядев ставшую отвратительно грязной кухню, на которой с трудом можно было дышать, подгоревшие блины и котёл с непонятным варевом, которое должно было быть вареньем, Хоард подумал, что совсем не уверен в похвале старшей ведьмы.