Назови одним жестом (джен)

Битва закончена. Локи повержен. Он сидел на ступеньках под грозными взглядами Мстителей и отвратительно улыбался. Конечно, самого заметного и громкого из них не было видно: после тихо произнесенных избитым богом слов заклинания, обидчик испуганно зарычал и убежал куда-то вглубь разрушенного города. А когда зверь утихнет, его вряд ли найдут. Хотя, кстати о пропаже…

Куда исчез Бартон?

* * *

Клинт порой сам себе удивлялся: какая муха его укусила искать Беннера?! Ведь его исчезновение заметили все, даже Тор, а искать пошел он, Соколиный глаз. Сам! Без приказа!

Вот где его искать?!

Клинт осмотрелся: Халка не видно и не слышно, значит, Брюс вернулся в норму. Он увидел разрушенный кафетерий, и рядом с ним сидящего человека в одних брюках… Да, вот он! Говорит что-то, но его не слышно.

Не слышно…

А вот это подозрительно. Слуховой аппарат работает на полную мощность, Бартон стоит чуть ли не вплотную к кафетерию, а бормотаний Беннера не слышно. Тогда Клинта поразила страшная догадка.

Он больше не может говорить…

* * *

— Это сделал Локи, — с видом эксперта заявил Тор.

С какой-то радости именно Клинт зашвыривает Брюса в комнату подальше, чтобы он не нервничал от осознания того факта, что ясно выражать свои мысли могут все, кроме него. Именно Клинт с видом мамы-медведицы загораживает проход в эту самую комнату, чтобы рядом с тем же Старком Брюс не чувствовал себя ущербным. И именно Клинт говорит всем, в каком состоянии он нашел его.

— Олень постарался на славу, — хмыкнул Тони. — Да только не на того напал.

— А вот и на того! — внезапно для себя возразил Клинт. — Это же не ты считаешь себя ошибкой природы, это же не Капитан может со злости угробить архитектуру доброй половины города. В конце концов, я пробыл долгое время во вражеском тылу и знаю принципы и мотивы Локи. Чтобы компенсировать собственное унижение, он сделал так, чтобы Брюс еще больше чувствовал себя неполноценным и одиноким!

«Вот это я выдал, — подумал Бартон. — Надо срочно закупиться успокоительными и книгами про языки жестов».

Клинт непривычно смело заходит в комнату, чтобы сказать Брюсу (неизвестно зачем) о своих намерениях, но она оказалась пуста.

Куда опять Беннер исчез, черт возьми?!..

* * *

От прыжка до полёта — всего один шаг.

Да, всего один шаг, который решит все. Брюс мысленно попрощался со Мстителями и попросил у них прощения. Он не хочет, чтобы они страдали из-за него, не хочет быть обузой. Если не получится, если Другой парень спасет его — так тому и быть. Он все равно уйдет, если не из собственной жизни, так из жизни команды.

Всего один шаг с крыши, и все закончится. Но его вдруг кто-то хватает, оттаскивает и орет в самое ухо:

— Ты что творишь?! Жить надоело?!

Брюсу хотелось заорать в ответ, что надоело, что он не хочет чувствовать себя виноватым перед друзьями, но вспоминает, что это невозможно, что он теперь немой, и беззвучные слезы начали душить его.

От прыжка до полёта — вся жизнь в глазах.

— Нормальные люди думают: мы не хотим умирать. Ты-то какого лезешь, зная, что твое второе я не даст тебе это сделать?! Ты каким местом думал, Беннер?! Я же помочь хочу, свинья неблагодарная! — кричащий резко разворачивает Брюса к себе, и последний узнает в оравшем Бартона. — Идиота кусок! Да я чуть не поседел, когда не нашел тебя там, где оставил! И запомни одну вещь: сколько бы судьба тебя не била, не прячь лица и держись.

От прыжка до полёта — всего один шанс.

Шанс, который есть всегда. И им грех не воспользоваться.

* * *

— Позволь открыть один секрет, — Клинт расслаблено сел на диван. — Про это знают только Романофф и Фьюри, ввиду специфики нашей работы. Теперь будешь знать и ты, ввиду… схожести.

Лучник начал ковыряться в ухе и вытащил оттуда телесного цвета устройство. «Слуховой аппарат», — догадался Брюс, но не знал, как поделиться этой догадкой. Напоминание о немоте застыло в груди как каменная стена.

— Кое-кто, не буду показывать пальцем, — усмехнулся Клинт, — всерьез думает, что это просто Bluetooth-гарнитура. А вот черта с два! Кого-то, опять же не будем показывать на него пальцем, бесят мои интенсивные жесты. Объясняю причины, по которым я использую аппарат и жесты: глухой я. Ну… Может и не совсем, иначе в аппарате не было бы смысла. А жесты… Это амслен — наш особый язык. Между прочим, я единственный в ЩИТ, кто знает все диалекты и креолы амслена, но не суть. Суть в том, что я могу обучить тебя этому языку жестов и быть твоим переводчиком. Такой век, знаешь… Слова совершенно не нужны, они могут только всё испортить. И я клянусь тебе, Брюс, если кто заикнется о… — Клинт напрягся. — О том, что случилось, то я ему все кости переломаю, а то и с крыши выкину.

Клятвы произносят, чтобы потом их нарушить.

Слова из культовой песни пронеслись в голове Брюса сами собой, будто предвещая что-то нехорошее. И скоро это действительно произошло.

Вечером, когда команда праздновала транспортировку Локи в Асгард, Тони нехило захмелел. Под раздачу мог попасть кто угодно. И этим «кто угодно» оказался Брюс.

— Да, нехило тебя жизнь потрепала, — заплетающимся языком проговорил Тони. — И радиация ударила, и Локи, вот… И чего Бартон за тобой таскается, будто банный лист к ноге прилип? Вроде нормальный парень, а набивается к тебе в дружки… Вот с Локи ты бы спелся! Хотя… Петь-то тебе нечем! — и Старк рассмеялся. Это был желчный и злой смех.

Слова жестоки, они разрушают тишину.

Да, Клинт был прав: слова не нужны, они разрушают жизни, причиняют много боли. А с пьяницами в два раза хуже: трезвыми они держат свои реальные мысли в голове, но после выпивки все, что они думали, лезет наружу и как ножом по коже.

— Я же про Бартона откопал, что он, того, тугой на ухо, — тем временем продолжал Тони. — Нашли друг друга: глухая тетеря и безмолвное чудище…

И вдруг: треск, свист и летящий в сторону Старка стул. Опьяневший миллиардер не сумел увернуться и получил точно по голове. Брюс обернулся: Клинт Бартон, похоже, слышал пьяный монолог Тони и попытался остановить его.

— Повтори, что ты сказал, гнида! — сказал Клинт.

Старк промямлил что-то про «два сапога пара» и непонимающе посмотрел на Бартона.

— Тебе бы его проблемы, тогда бы запел по-другому! Ты миллиардер, девушки к тебе липнут как полоумные… А у Брюса ничего нет! Хотя, знаешь… Наслаждение остается, так же как и боль. И в этом вы похожи: твоя жизнь полна наслаждения, а жизнь Брюса полна боли.

Сказав все это, Клинт развернулся и начал отходить, набирая неотложку. А Брюс остался, задаваясь только одним вопросом.

Почему Клинт помогает ему?

* * *

По окну маячили капли дождя. Даже сквозь них было видно, что… А что было видно?

Город, толпа редеет и идёт дальше.

Да, именно это и было видно. Видно сквозь туманные разводы окна, и нелепые попытки сказать одно очень важное слово.

Спасибо…

Всего лишь одно слово, но такое светлое и нужное. Только зачем набиваться? Клинт и так сделал для него много, одним «спасибо» тут не обойдётся. Да и за что вообще его благодарить? Брюс ведь не просил помогать.

Вдруг в реальность ворвалось странное воспоминание из юности, когда он, как и многие студенты, сходил с ума от настольной игры «Подземелья и Драконы» и, особенно, от книг из серии Ravenloft. Тогда ему особенно запомнилась книга «Карнавал страха».

А сейчас он чувствовал себя тем самым Тидхэром из этой страшной книги.

Кролик связанные уши…

Отличная, однако, метафора. Только значение у этой метафоры действительно жуткое.

Урод…

Брюс прислонился лбом к окну, чтобы отогнать от себя эти мысли. Нет, они все равно лезли в голову змеями и впрыскивали в душу свой яд. Слёзы потекли сами собой, не спрашивая разрешения. А яд мыслей продолжал течь по венам: «Урод… Монстр… Ты не один из них…»

Стеклянное небо, холод, осколки меня.

В комнате и правда было холодно. Да и стекла было предостаточно. Хотелось все разбить, вонзить осколки внутрь себя и почувствовать спасительную боль и тепло. Но чей-то заботливый голос, мягко соприкасаясь с ладонями, сказал:

— Иди сюда, маленький Тидхэр, пришла пора развязать тебе уши.

Мираж, это просто мираж. Игра воображения. Пусть так и останется.

— Брюс, очнись!

Никаких приветов из реальности он не хочет получать. Хватит…

— Ты же сейчас упадешь! — Брюса начали трясти, и он только сейчас заметил, что сидел он у открытого окна. А на него заплаканными глазами пялился Бартон.

— Идиот ты, Беннер, — лучник выдавил из себя улыбку.

История продолжается.

* * *

— Ты нас всех напугал, Клинт, — сказала Наташа на следующий день. — Серьезно, из-за тебя Тони теперь в травматологии лежит!

— А мне-то что? Может после сотряса он забудет все оскорбления, которые придумал для Брюса…

— Бартон, по-моему, ты уже зациклился. Понимаю, ты хочешь помочь, но то, что ты сделал вчера, переходит все границы.

— Переходят все границы слова этого алкоголика разнесчастного!

Этот спор было невозможно терпеть. Брюс чувствовал, как нарастает гнев, но предупредить об этом теперь не было возможности.

Буря проснулась, опасность реальна…

Надо держать себя в руках. Но одно дело понимать опасность гнева, другое — бояться его.

Страх будет нашим врагом, и смерть его последствием.

А Брюс именно боится. А Клинт — нет, Клинт — смелый парень, чье сердце вовсе не ледяное. С ним никакой гнев не страшен. Он — настоящий друг. Но он не способен остановить ледяную бурю мыслей: «Я монстр, полный ярости, которому некуда идти и неистово бушующий? Или я просто монстр в клетке?»

— Мои друзья из социальной организации готовы помочь, — тем временем продолжал Бартон. — Амслен выучить, извините, не выйдет, мороки много. Буду натаскивать Беннера на классическую систему жестов и мимики, изученную психологами.

— Что же, удачи, — сказала Наташа.

— Отправь свою удачу другому адресату! — огрызнулся Клинт, набирая номер. — Алло, Билли? Говорит Главная Заноза в пальцах мисс Ликс. Бартон то есть. Скажи, у нас есть свободный психолог, работающий с приобретенными ограничениями возможностей здоровья? Конкретно с немотой. Просто мой друг… Да не ори на меня, Билли, это не телефонный разговор! Значит, свободна Лаура? Ок, завтра притащу его. Запиши для Лауры, что её завтрашний клиент Брюс Беннер… Хорош орать, у меня чуть аппарат не сломался! Билли, он нормальный человек, правда буянит иногда, но не смей сказать при нем что-нибудь не то — голову откручу!

Клинт бросил трубку. Оглядел своих собеседников.

— Нет… Сам буду помогать! Сам! Не потащу!

Брюс улыбнулся, услышав это. Хотел поблагодарить, но… Но это невозможно. Он проклят, проклят навсегда, больше никогда он никого не поблагодарит.

Я делаю свой мир холодней, как долго он продержится?

А теперь Тони лежит в больнице из-за него. Остаётся только закрыться… Закрыться от всех.

* * *

— «Зеленая миля»? Серьезно, я в жизни не читал ничего депрессивнее этого… — Клинт поморщился, увидев лежащую на лице Брюса книгу. — Подожди… Так ты не читаешь! Хорош себя травить. Уверен, ты накрылся книгой ровно на том моменте, когда Перси переломил хребет мистеру Джинглесу. Послушай, — лучник сел в кресло, — мы все по сути цирковые мыши из мифического Маусвилля. Прыгаем через веревочки, катаем цветные катушки на потеху зрителям… Но надо жить не так! Надо жить… Не знаю, как тот парень, у которого фамилия как напиток, только по-другому пишется. Жить без оглядки на чьи-то хотелки, стараться помогать людям по мере сил. Веру нельзя сломать, нельзя сломить…

Он убрал книгу и с удивлением обнаружил, что страница покрыта мокрыми пятнами. Брюс плакал. Опять…

— Боже, Брюс, ни дня без соплей, а я по образованию не няня, с платочком размером с наволочку по улицам не хожу. Не переживай так из-за Старка, он того не стоит. Ты в порядке — я в порядке, пьем кофе и не паримся. Как бы не тянуло вниз и как бы не ломала жизнь, но ты не увидишь слёз моих. Ты когда-нибудь видел, чтобы я плакал? Нет? Вот и ты должен взять себя в руки, хозяйство в кулак и морду кирпичом. Черт… Вспомнил, как ты на крышу полез и… Если честно, я испугался. Но твое желание было нормальным. Каждый из нас должен умереть. Исключений нет. Но, Господи… Иногда Зеленая Миля кажется такой длинной… Прости, пришло на ум…

В клетке меня можешь запереть, но я всё равно смогу взлететь.

Как хотелось сказать Клинту именно это! Прямо в лицо! Как хотелось! Но что-то мешало… Что-то…

Но вдруг какое-то наитие заставило Брюса поднять левую руку с открытой ладонью. Просто поднял, а Клинт сидел будто пораженный громом.

— Ты машину водил? — спросил Бартон.

Брюс пожал плечами. Последний раз, когда он сидел за рулём, закончился плохо. А Соколиный глаз был не просто поражен — ошарашен.

— Это же один из классических водительских жестов благодарности! Чёрт возьми, Беннер, чёрт возьми!

Благодарности? Значит, он смог… Наконец-то он сказал «спасибо». Брюс привстал с дивана и крепко-крепко обнял Клинта. Всё-таки Тони был прав: немое и глухое одиночества нашли друг друга.

Я стала сильнее, — и лишь набираю высоту!