Куда пропал Динки? (джен)

В баре было тепло и почти пусто. Динки скучал: приглушённый жёлтый свет нагонял сон, пиво посреди белого дня в горло не лезло, красивых волчиц не наблюдалось, как и потенциальных жертв. Подельники, полностью накидавшись, горячо о чём-то спорили, то и дело пытаясь втянуть в разговор хмурого бармена. Но тот не обращал на посетителей никакого внимания и с той же педантичностью полировал салфеткой бокалы. Динки бросил довольный взгляд на набитый баллончиками с краской рюкзак цвета хаки и улыбнулся. Он давно присмотрел себе местечко для рисования, где его никто не должен потревожить. Сейчас с этим стало непросто: то патрули ходят, то камеры поставят, то слишком людно, то ещё что произойдёт. «Кому нужны эти обшарпанные стены? Ведь с рисунком лучше», — с досадой думал молодой волк, вертя в руках стакан с водой.

— Динки, ты чё, вандал? — рыжий волк резко развернулся к нему, обдав перегаром.

— Н-нет, — замялся он, увидев, что бармен тоже отвлёкся и поднял на них взгляд.

— Тогда нахрена тебе столько краски, а? — Саймон непонятно мотнул головой куда-то вниз.

— Ну я ей, — Динки съёжился, лихорадочно соображая, как ответить так, чтобы приятели отвязались, — крашу…

— Да-а-а? — товарищ, подозрительно прищурившись, приблизился к его лицу и произнёс: — А мы-то думали, что ты её нюхаешь!

Уолтер и Саймон взорвались громогласным хохотом, нещадно лупя лапами по барной стойке и чуть ли не падая со стульев. Динки нервно кивнул: «понял шутку, не дурак» и встал, подняв с пола рюкзак.

— Ребят, я пойду, — он махнул им рукой и двинулся к вешалке у выхода.

— Уже? — удивился Уолтер.

— До встречи, странный волчара! Потом спишемся! — крикнул напоследок Саймон.

Динки надел старое, потрёпанное, но исправно согревающее пальто кофейного цвета, повязал на шею красный клетчатый шарф, на голову накинул капюшон, на спину — рюкзак, и толкнул дверь. В лицо ударил свежий морозный воздух, от которого волка моментально пробрало. Ослепительный на солнце снег неприятно резанул по глазам, отчего всё поплыло зелёными пятнами, и Динки зажмурился, отвернувшись под тень козырька. Покопавшись в карманах, он достал солнцезащитные очки, хорошо протёр их платком, нацепил на нос и бодро зашагал вперёд.

* * *

Джек неспешно брёл по Барсучьему кварталу. Снег медленно падал, пряча под собой образовавшийся за ночь гололёд. Сурок подбрасывал в руке монетку и нагло глазел по сторонам в поисках работающего автомата, или хотя бы кофейни, но все магазины, лавки, кафе и ларьки были закрыты. Улица казалась серой и вымершей. Джек зачем-то оглянулся назад — никого.

— Пахнет каким-то дерьмецом, — буркнул он себе под нос.

Ещё прежде, чем завернуть сюда, он подметил в воздухе эту звенящую тишину, которую ни один автомобиль, ни одна живая душа не нарушали. Потом и вовсе стало не по себе. Пройдя ещё метров десять, Джек решил вернуться на Львиное кольцо, откуда пришёл.

— Чё!.. — коротко взвизгнул сурок и, поскользнувшись, шлёпнулся задом на лёд. — Чёрт тебя раздери.

Джек недовольно потёр ушибленную ягодицу, затем, кряхтя и отряхиваясь, встал и ещё раз выругался. И тут он зацепился взглядом за вывеску на двери слева.

— Проклятые барсуки, — зло цыкнул он. — Нельзя было на каждую лавку это нацепить?

Оказалось, что квартал оживает и открывается ближе к десяти часам вечера, потому что вышеупомянутые звери вели ночной образ жизни. Сурок, стряхнув последнюю снежную крупу, развернулся и направился обратно.

Монотонные громкие всхлипы, заполнившие абсолютную тишь, заставили Джека застыть на месте. Они раздавались из переулка, соединяющего Барсучий и Куний кварталы, до которого он не дошёл. Сурок трусливо обернулся. По-прежнему никого. Рыдания не прекращались, а стали чередоваться с надсадным шмыганьем. Джек мялся на месте, взвешивая все «за» и «против». С одной стороны, любопытство подмывало проверить источник звука: посмотреть краем глаза и уйти. С другой стороны, он был не совсем законопослушным гражданином и не хотел лишний раз натыкаться ни на копов, ни на другие криминальные элементы. А те и другие, как он предполагал, обязательно будут присутствовать, что бы ни случилось с тем, кто сидел и рыдал в переулке. Сурок осторожно, стараясь не становиться на лёд, маленькими шажками подкрался к углу дома. Уже отсюда было видно изображённое на стене граффити филина. Графическая птица состояла из чётких, очерченных чёрным, разноцветных осколков, перетекающих друг в друга и собирающихся в фантастический пазл. Выделялись только бездонные синеватые глаза с точечками белых бликов. Вдоволь налюбовавшись, Джек всё же заглянул за угол и онемел от ужаса.

— Т-твою ж мать, — едва смог выдохнуть он, медленно сползая по стенке, а потом бросился бежать со всех ног.

* * *

— Пошла! Пошла! — орал Билл, вталкивая в переулок газель. — Хрен ли ты тут упираешься, дрянь парнокопытная! Сейчас как припечатаю! Мало не покажется!

— Пошёл ты нахуй, Билл! — огрызнулась Люси, упираясь всем телом в толкающего сзади бизона, но копыта отчаянно скользили по льду, а руки были крепко заломлены за спиной.

— Давай, кляча паршивая, ты мне за всё ответишь, на коленях ползать будешь, — приговаривал он, в очередной раз пиная брыкающуюся газель. — Будешь знать, шлюха, как клиентам глазки строить! Хотя, постойте, ты и так шлюха…

Бизон мерзко загоготал, довольный своей гениальной шуткой.

— Помогите! — взвизгнула Люси, за что получила тычок в спину.

— Кричи-кричи, здесь тебя всё равно никто не услышит.

Впереди вдоль стены стояла пара мусорных баков, окружённая грудами старых покрышек, картонных коробок и разломанных кресел.

— Анджело всё узнает, и накроется твой бизнес медным тазом…

— У-у-у, какие мы грозные. Ни Анджело, ни его дружки ничего не узнают, будь спокойна, дорогуша, — хихикнул Билл и наконец отпустил её руки, пнув вперёд.

Люси споткнулась, но удержалась на ногах. Она воровато запахнула полы красного пуховика, пряча комплект чёрного нижнего белья, в котором выволок её из борделя Билл. Спасибо, куртку с вешалки сорвать успела.

— Катись к чёрту, шваль, — процедила она.

— Чё сказала? — Билл в пару шагов настиг её, развернул к себе и наотмашь ударил по лицу. — Чё сказала? Не слышу. Ну-ка повтори-ка?

Люси пошатнулась, одной рукой схватившись за ошпаренную болью щёку, а другой оперевшись на стену. Ни крика, ни слёз, лишь белеющая злость затопила разум. Так хотелось вмазать этому уроду, раскатать по косточкам на заледеневшем асфальте, чтобы потом кто-то из шланга смывал его мозги и собирал по кусочкам раскрошенные зубы.

— Слышишь ты, подстилка кошачья, если ещё раз я увижу тебя с ним, то закопаю на заднем дворе. Под яблонькой, — он сцапал её за грудки и приподнял над землёй, затем тряхнул, словно тряпичную куклу: — Усекла?!

Люси надсадно дышала ртом, выпуская облачка пара, и пыталась слизнуть потёкшую из носа кровь. Перед глазами всё расплывалось и соединялось, шло мутными цветными пятнами и пропадало.

— Тупая, что ли?! — рявкнул Билл и, не дождавшись ответа, швырнул её в кучу мусора.

Газель ударилась затылком о стену и затихла, упав между картонных коробок.

— Слышишь меня?! Ты усекла?! Или тебе ещё раз всечь?!

Бизон раздражённо фыркнул и быстрыми шагами направился к ней.

— Алло! — он остервенело пнул Люси в бок.

Газель никак не отреагировала на это, продолжая бездыханно валяться на земле.

— Чё-ё-ёрт, сука-а-а, — он лихорадочно заметался, оглянулся туда, сюда. В голове металась всего одна мысль: «Что же делать?! Что же делать?!» Решение пришло быстро и неожиданно. Билл своротил на тело пару куч хлама, закидал его покрышками, картонными коробками, досками, удостоверился, что ничего не видно, и направился прочь.

* * *

— Как же холодно, — дрожащим голосом произнесла Люси.

Она мелко тряслась, постоянно куталась в пропитавшийся кровью пуховик и хрипло дышала. Ноги совсем онемели, уже не слушались, словно наполнились тяжестью. Голова буквально раскалывалась, тупая боль с затылка растекалась по всему черепу. Перед глазами плавали мутные круги.

— Кто-нибудь… помогите, пожалуйста, — газель всхлипнула. — Эй… ну пожалуйста… мне страшно…

Всё было в крови. Снег напитался ею и превратился в сочное месиво, на льду она осталась в виде жутких разводов и брызг, собой она пропитала руки, часть лица и одежду Люси.

* * *

— Алло, Мак, это ты?!

— Да, Билли, — на том конце провода лениво зевнули.

— Мне нужна твоя помощь! Срочно! Сейчас!

— Ты по другому поводу не звонишь. Что на этот раз?

— Т-т-труп…

— Билли, ты охренел?!

— Я… я… я заплачу, мне надо убрать труп, — взмолился собеседник.

— Билли, детка, кого ты умудрился кокнуть?

— Никого важного… это так, шушера…

— Шушера, говоришь?! А голосок-то дрожит, словно ты Тундратаунскую мафию порешал.

— Нет-нет, я просто припугнуть хотел, ничего такого, а оно всё не так вышло…

— Припугнуть он хотел, — Мак фыркнул.

— Ты поможешь?

— Деньги вперёд. Диктуй адрес, парни через несколько минут подъедут. И ещё: там сильно «грязно»?

— Нет, что ты! Спасибо, Мак! Спасибо! Я не забуду!

В трубку раздосадованно цыкнули и отключились.

* * *

— Билли совсем с катушек слетел. И это он называет «не грязно»?! Тогда я не понимаю, в каком у него диапазоне находится понятие «чисто».

— Чего там? — спросил Йонас.

— Пиздец кровищи.

Второй тигр извлёк из багажника чёрный патологоанатомический мешок и подошёл к телу.

— Что делать будем? — не унимался Курт.

— Ничего. Мак сказал забрать труп. Заберём труп, — пожал плечами тигр, затем расстелил на чистом месте мешок.

— Позвоним Маку? Билли-то напиздел ему с три короба. На нас же потом всё свалят, что мы нихуя не убрали, — нехотя предложил первый тигр.

— Мак орать начнёт. Дело-то срочное. Тем более это тачка Маджори, в ней ни черта нет, чтобы ещё что-то убирать.

— Что, прямо так? С этим пакуем? — Курт брезгливо покосился на голову тела.

— Нет, блядь, вынимай оттуда! — взбешённо рыкнул Йонас. — Ты — за руки, я — за ноги.

Цветастый филин неподвижно смотрел на них, как и Люси, притаившаяся за громадными картонными коробками у стены и зажимающая себе рот руками, чтобы не заорать.

* * *

Динки скинул рюкзак на землю, снял очки и стянул капюшон. Выбранная им стена подходила как нельзя лучше. Немного неровная и выщербленная, но его это не расстраивало. Такие недостатки могли придать рисунку объёмности, если правильно обыграть краской шероховатости. Волк прикинул, как лучше расположить граффити, достал несколько баллончиков и принялся за дело.

Люси застонала и открыла глаза.

Динки, почти закончивший, вздрогнул и воровато обернулся. Звук раздался сзади, со стороны мусорных баков. Он прислушался. В Барсучьем квартале было тихо, а до Куньего нужно было пройти ещё метров триста, однако там тоже никого не наблюдалось. Волк передёрнул плечами и решил, что пора ускориться. Он почувствовал, как сердце затрепетало в груди, а по спине пробежался холодок. Мало ли кто тут ходит днём?

Газель, преодолевая приступы тошноты и слабости, неуклюже начала раздвигать нагроможденные картонки и доски.

Внутри у Динки похолодело. Он чуть не выронил баллончик. В хламе возле баков копошилось явно что-то живое. «Бродяга какой-то? Пьяница, скорее всего…» — подумалось ему.

— Эй, ты… — обратился к неизвестному волк.

Люси замерла. Снаружи кто-то был, и он явно заметил её присутствие.

— Здесь кто-то есть? — Динки, чувствуя себе крайне глупо, развернулся и приблизился к горке покрышек и вгляделся в завал у стены.

Секунда — и не пойми откуда взявшаяся рука опрокинула его. Волк испуганно отшатнулся. На земле закутанная в куртку сидела перепуганная газель. Она мелко тряслась от холода, рвано дышала ртом и часто моргала мутными глазами.

— Всё в порядке? Вам помочь? — растерянно предложил Динки, сглатывая застрявший ком горле.

Люси заторможено закивала. Волк медленно обошёл развалившееся кресло, наклонился и протянул ей руку.

Газель перекосило, она задёргалась в немом крике, стараясь сильнее вжаться в стену. Баллончик краски с глухим звуком упал на лёд.

Огромная висячая наледь сорвалась с крыши и пробила волку голову, превратив её в мерзкий кровавый кисель с ошмётками мяса.

Труп рухнул прямо на перекошенную от ужаса Люси.