Зелёный шёлк (гет)

— Ты меня любишь? — хитро прищурившись спрашивает юная герцогиня Мария ГормЛэйт, впервые позволяя себе открыто улыбнуться своему молодому мужу, Киндеирну Астарну.

В садах Цайрама самую чуточку прохладно. Прохладнее, чем на Довилионе, откуда Мария родом — ей определённо стоит заказать с дюжину шалей. Киндеирн стоит рядом с ней, небрежный, растрёпанный, босиком, словно только-только проснулся, и мягко улыбается в ответ.

Они женаты всего ничего — каких-то жалких пару недель прошло с их свадьбы, каждый день которых Мария ГормЛэйт чувствует себя до неприличия счастливой и почти не упрекает себя за это.

Она очарована его улыбкой, его голосом, его зелёными, словно гормлэйтский шёлк, из которого пошиты все её платья, глазами. Она очарована искренним и до вульгарности громким смехом, золотыми, словно солнце на астарнских уровнях⁽¹⁾, кудрями, в которые она зарывается пальцами каждую ночь, широкими тёмно-серыми крыльями. Очарована той лёгкостью, с которой Киндеирн взмывает в небо, ловкостью и нежностью, с которыми он подхватывает её на руки во время танцев.

Он, кажется, так же очарован ей — её горделивой осанкой, её густыми тёмными волосами, что достигают самых пяток. Киндеирн каждый раз норовит провести шершавой ладонью по лопаткам супруги или поцеловать выбившуюся из причёски прядь. И каждый раз при этом улыбается — так тепло, что у Марии замирает сердце. И восхищения в его взглядах столько, что она каждый раз смущается, опускает глаза и с переполненной счастьем душой мечтает о будущем.

У них совершенно точно будет прекрасное будущее. Прекрасное и счастливое. Все их надежды, чаяния обязательно сбудутся, и жизнь станет ещё более яркой и чудесной, чем теперь. Мария верит в это так сильно и пылко, как и сама от себя не ожидала — там, на гормлэйтском уровне Довилионе жизнь была скучной и пресной по сравнению с тем, что ждало её после свадьбы.

Мария знает — она весьма недурна собой, пусть и не обладает пылкой или сияющей красотой Сибиллы Изидор или Шайз Хогет. И Марии до безумия и чувства вины, засевшего где-то глубоко в душе, хочется нравиться — всем. Не только собственному мужу. Но ему — в первую очередь.

Киндеирн же и вовсе — настоящий красавец. Высокий, крепкий, златокудрый, с сильными крыльями, что легко способны поднять высоко в небо их обоих, и наглыми глазами. Он — любимец императрицы, что одаривает его уровнями и магическими привилегиями на зависть соседям и придворным. Он — «солнечный герцог Ибере», как называют его в других дворянских родах, глава рода, полноправный властелин Цайрама, Увенке и Мегроута, трёх уровней, и это больше, чем под властью у любого в Ибере, если не считать императрицы.

Мария слышала от кузины — их называют самой блистательной парой в Ибере. Она гордится этим — лишь самую малость, что позволена молодой красивой женщине, даже герцогине из Великого дворянского рода Ибере⁽²⁾. И она безмерно счастлива, что всё сложилось именно так, а не иначе.

Мария и не знает, каково это — иначе. И не желает знать — если уж говорить правду.

Они оба молоды, полны сил и того жизненного огня, который присущ молодому Ибере — самому миру меньше сотни лет, и он весь искрится и сияет от переполняющей его энергии. Они оба — из Великих дворянских родов. Они оба — пользуются уважением в определённых кругах. Это не какой-то там мезальянс, как у младшего брата Киндеирна Колберта с его Еленой Роузхерт — дворянкой из мелкого рода, не имевшей даже захудалого титула, — о котором судачили по всему Ибере уже с полгода.

И Мария, завёрнутая в шёлковые одеяния, расшитые золотом и серебром, порой горделиво и самую малость презрительно одаривает Елену взглядом — блёклую, хоть и симпатичную простушку в ситцевых платьях, — и каждый раз чувствует собственное превосходство. Возможно, Марии ГормЛэйт и далеко по красоте до императрицы, княжны Сибиллы или герцогини Равенны, но это не может сравниться с тем, насколько далеко до неё самой Елене Роузхерт.

Впрочем, и сам Колберт нисколько не похож на своего сиятельного брата. Колберт робок, застенчив и смешон. Он куда менее образован — поговорить с ним можно лишь на тему торговли пшеницей и рожью или принципов, которых следует придерживаться в воспитании детей (первенец у Колберта появится лишь к осени). И — это тоже кажется для Марии весьма важным — он вовсе не так красив, как его старший брат.

На Киндеирна Астарна не похож ни один мужчина из тех, кого Мария только видела в своей жизни. И сравниться с ним никому из них не под силу.

— Любишь? — с нежной улыбкой переспрашивает Мария ГормЛэйт молодого супруга, легонько гладя своими тонкими пальчиками его подбородок.

Киндеирн улыбается ей в ответ. Прижимает к себе, сминая зелёный шёлк её пышных рукавов, целует в губы — одновременно и мягко, и властно. И Мария расслабляется. Позволяет себе провести ладонями по плечам супруга, заглянуть в по-тёплому насмешливые глаза.

Тяжёлый металлический корсет привычно туго сжимает её грудь и рёбра. Давит. Мешает дышать полной грудью. К вящему раздражению Киндеирна — кажется, это единственное, что не нравится ему в супруге. Здесь, у Астарнов, к немалому удивлению Марии, редко кто носит корсеты — даже обыкновенные, из китового уса. А уж металлические, гормлэйтские, носит и вовсе только Мария.

Корсеты эти тяжелы и неудобны. Они сжимают рёбра так, что, кажется, вот-вот сломают их. В них едва ли возможно даже убыстрить шаг — не то что пробежаться или забраться вместе с Киндеирном на крышу увенкского дома, что он подарил Марии на их свадьбу. Но без привычных корсетов она чувствует себя словно обнажённой.

Но когда супруг обнимает её, прижимает к себе и целует Марии почти что хочется избавиться от ставшего практически родным ей предмета гардероба.

Стоит признаться, ей до неприличия хорошо в объятьях Киндеирна — Мария знает, что на это сказала бы её наставница, женщина из первозданных⁽³⁾. И ей совершенно не хочется ничего сейчас слышать. Не теперь, когда она вдруг сделалась так болезненно, хрупко счастлива, что хочется поделиться этой новостью со всеми вокруг. Не теперь, когда зелёные глаза смотрят на неё так серьёзно, что в душе всё мгновенно затихает, как замирает природа перед грядущей бурей.

— Я тобой околдован, — отвечает Киндеирн, и в его голосе нет ни тени улыбки или смеха.

1) Уровни — что-то вроде измерений в Ибере, между которыми можно путешествовать.

Вернуться к тексту

2) Великие дворянские рода Ибере — двенадцать дворянских родов, имеющих особую связь с миром, его магией и обладающие некоторыми существенными магическими привилегиями.

Вернуться к тексту

3) Первозданные — существа, что возникли в момент создания мира. Нечто вроде побочного эффекта создания мира. В Ибере тысяча триста тридцать одно первозданное.

Вернуться к тексту