Ангел-хранитель (джен)

Штрих.

Эли­он не­доволь­но сморщила но­сик, на­несла но­вый штрих — пря­мо по­верх ста­рого. И ещё один. И ещё...

Тихо падали пер­вые осен­ние листья. Жёл­тые, крас­ные, бор­до­вые, оран­же­во-бу­рые, они пок­ры­ва­ли ещё зе­лёную тра­ву. Но­вый по­рыв вет­ра — но­вый лис­то­пад мчался к земле, чтобы навеки покинуть небеса.

Яр­ко-го­лубое, слов­но хо­рошо вы­чищен­ное, не­бо. Блек­лое жел­то­ватое сол­нце рав­но­душ­но си­яло с вы­соты, прогревая землю ос­тавшимся от ле­та теп­лом.

Но Эли­он не было до это­го де­ла. Она си­дела под вы­соким рас­ки­дис­тым де­ревом, ут­кнув­шись в блок­нот, и ри­совала.

Штрих.

Не нра­вилось ей что — сти­ра­ла. В жиз­ни бы­ло бы всё так лег­ко...

Послышались лёг­кие пру­жинис­тые ша­ги.

Эли­он их не слы­шала. Она была слиш­ком ув­лечена ри­сова­ни­ем.

Ша­ги стих­ли. Боль­шое не­из­ве­дан­ное су­щес­тво ос­та­нови­лось в те­ни ко­лон­ны. Из-за сумрака его не было вид­но, различались были толь­ко кон­чи­ки боль­ших мяг­ких лап и си­яние хо­лод­ных глаз.

Зверь за­мер, мол­ча раз­гля­дывая без­за­щит­ную де­воч­ку. Она, рас­трё­пан­ная как во­робей, ма­лень­кая, с боль­ши­ми, на­ив­но рас­пахну­тыми, фи­оле­товы­ми гла­зами, про­дол­жа­ла чир­кать в блок­но­те.

Так не ­похо­жая не сво­его не­путё­вого брат­ца.

Она его не за­метила.

Листья ле­тели. Один из них, яр­ко-жёл­тый с крас­но-оран­же­выми про­жил­ка­ми, спла­ниро­вал на мор­ду зве­ря. Пос­ледний ти­хо чих­нул и пос­пе­шил по­кинуть обс­тре­лива­емое мес­то.

Он бросился впе­рёд и в мгно­вение ока ока­зал­ся под ог­ромным ро­зовым кус­том. Боль­шие ко­люч­ки не­щад­но вон­зились в гус­тую се­реб­ристую шку­ру, но зверь лишь поморщился, терпеливо снося боль.

Его боль­шие се­ро-зе­лёные гла­за, не от­ры­ва­ясь, гип­но­тизи­ровали Эли­он. Он за­мер, ста­новясь по­хожим на мра­мор­ное из­ва­яние.

Наб­лю­да­я.

Эли­он его не ви­дела. Она про­дол­жала ри­совать.

Штрих за штри­хом ха­отич­ные ли­нии ста­новились бо­лее по­нят­ны­ми. И вот уже из их пе­реп­ле­тений вы­рисо­вал­ся ка­кой-то зверь.

Боль­шой длин­но­шерс­тный лис...

— Ва­ше Вы­сочес­тво!

Вздрогнула Эли­он.

Вскочил зверь, вспуг­ну­тый не­ожи­дан­ным ок­ри­ком.

Ка­леб это­го не за­метил. Он то­роп­ли­вым ша­гом приб­ли­зился к ко­роле­ве, на­пуган­ной не­ожи­дан­ным ви­зитом. Элион пос­пешно встала, спрятав альбом в наплечную сумочку.

— Что слу­чилось, Ка­леб?

Зверь за­мер, вслу­шива­ясь в пе­рели­вы род­но­го го­лоса.

— К вам приш­ли страж­ни­цы, Ва­ше Вы­сочес­тво.

Тяж­кий вздох. Опять эти дев­чонки...

Зашуршали листья на пот­ре­вожен­но­м кус­те.

Но ко­роле­ва была ра­да. А Ка­леб гип­но­тизи­ровал взгля­дом ро­зовый куст...

— Кто это?! А ну сто­ять!!!

Ка­леб вски­нул ру­ку с любимым метательным но­жом, и зверь сделал стре­митель­ный пры­жок сквозь гус­тую по­росль тра­вы. Ору­жие про­шло сквозь по­луп­розрач­ный се­реб­ристый бок.

Вы­сокий пры­жок — и зверь пе­ремах­нул че­рез ог­ра­ду, нап­равля­ясь толь­ко ему ве­домым путём.

Вор­ча­щий что-то мо­лодой че­ловек и ко­роле­ва с боль­ши­ми род­ны­ми гла­зами ос­та­лись да­леко по­зади.

* * *

— Это всё его кол­довс­тво, — проворчал Ка­леб, под­ни­мая нож, — ва­шего брат­ца... Пра­во сло­во, вы сде­лали пра­виль­ный вы­бор нас­чёт это­го зло­дея!

— Воз­можно... мо­жет быть... — вздохнула Эли­он. Ей вспо­мнились кра­сивые гла­за бра­та, по-лисьи хит­рые, та­кие ис­пу­ган­ные во вре­мя их пос­ледней встре­чи — не­удач­ной ко­рона­ции, — и сер­дце заныло, заныло и заболело. На гла­за на­вернулись слё­зы.

Вот го­вори­ло же те­бе сер­дце — не при­вязы­вай­ся!

А то боль­но бу­дет те­рять.

Но она при­вяза­лась.

Она лю­била.

А он пре­дал.

Он зас­лу­живал смер­ти, как никто другой!

— Ты прав, Ка­леб. — И со­вет­ник не за­метил слёз в её го­лосе. Слёз оби­ды и тос­ки.

Тос­ки по бра­ту, ко­торо­го зав­тра она по­теря­ет нав­сегда.

* * *

Тем­ни­ца под зем­лёй. Тем­ни­ца, где ть­ма была род­ной сти­хией, а единс­твен­ный свет ис­хо­дил от за­кол­до­ван­ных ре­шёток. Бе­ло-си­ний. Тус­клый.

Цвет от­ча­яния.

Тут то­мились вза­пер­ти пле­нён­ные монс­тры. Тол­стые, жел­тогла­зые, страш­ные лур­де­ны, ко­торы­ми за­бот­ли­вые ро­дите­ли пу­гали ночью не­пос­лушных де­тей. Ги­гант­ский зме­елюд, наг, обо­ротень — Сед­рик, та­кой кра­сивый в че­лове­чес­ком обличье, та­кой страш­ный и не­похо­жий на дру­гих в зме­ином. Ма­лень­кая ми­лая де­воч­ка — ужас­ная па­учи­ха Ми­ран­да. Охот­ник, кос­тля­вый ске­лет с крас­ны­ми гла­зами. Ку­ча дру­гих ви­дан­ных и не­видан­ных монс­тров...

Но был тут монстр пос­траш­нее. Его име­нем ни­кого не пу­га­ли, его имя — и так страх для всех мыс­ля­щих су­ществ в этом и дру­гих ми­рах.

Фо­бос.

Мо­лодой принц, стар­ший брат ко­роле­вы, кра­сивый светловолосый мужчина с мин­да­левид­ны­ми се­ро-зе­лёны­ми гла­зами, быв­ший пра­витель Ме­риди­ана... А про­ще — прос­то монстр.

Са­мый страш­ный монстр в этой тюрь­ме.

Дру­гие монс­тры блек­ли по срав­не­нию с ним, хо­тя его внеш­ность не была страш­на и да­же не урод­ли­ва.

А всё де­ло в том, что он был глав­ный.

Са­мый глав­ный, а по­тому са­мый страш­ный.

Дру­гие не та­кие опас­ные.

Ведь в ос­новном они вы­пол­ня­ли его при­казы.

Сей­час принц был не опа­сен. Он по­вер­жен, уни­жен, рас­топтан пов­стан­ца­ми и дру­гими бор­ца­ми за сво­боду и доб­ро. Он слов­но ди­кий зверь в клет­ке, из ко­торой уже не суж­де­но выб­рать­ся.

Зав­тра его каз­нь.

Лёг­кий по­рыв ве­тер­ка. Фо­бос под­нял взгляд, пол­ный бо­ли и тос­ки, и посмотрел в пус­то­ту пе­ред ка­мерой.

Он ждал.

Нес­коль­ко то­митель­ных се­кунд — и прутья его за­кол­до­ван­ной клет­ки, его лич­ной тюрь­мы, ти­хо зашипели. Стра­жа вни­зу встре­пену­лась, но тут же ус­по­ко­илась.

Всё ти­хо.

Всё как обыч­но.

Но толь­ко не для не­го.

Гла­за пол­ны слёз. Слёз, ко­торые он тща­тель­но скры­вал ото всех. Со вре­менем даже рас­пол­злись слу­хи, что он во­об­ще не уме­л пла­кать.

Ведь пла­кали толь­ко доб­рые су­щес­тва.

Это была неп­равда. А ина­че как объ­яс­нить ма­лень­кие влаж­ные про­яв­ле­ния чувств на щеках?

Фо­бос гля­дел пря­мо пе­ред со­бой зап­ла­кан­ны­ми гла­зами. Он схо­дил с ума...

Так ду­ма­ла стра­жа, Ва­тек, дру­гие тю­рем­щи­ки, про­ходя ми­мо. Он счи­тали, что принц сло­мал­ся.

Пусть ду­ма­ли, что хо­тели. Ведь на са­мом де­ле это было не так.

Стра­жа на­зыва­ет­ся! Глу­пцы, не­уж­то вы были нас­толь­ко са­мо­уве­ренны? Уве­рены, что при­рож­дённый маг не смо­г бы обой­ти хлип­кую за­щиту ре­шёток, от­го­ражи­ва­ющую его от ос­таль­но­го, враж­дебно­го ему ми­ра? Ес­ли вы так ду­ма­ли, то вы бе­зум­ны!

Фо­бос не мо­г ата­ковать. Он ли­шил­ся под­дер­жки сти­хий при­роды, и лю­бая ата­ку­ющая ма­гия убила бы его. Све­ла с ума болью, мед­ленно и му­читель­но...

Да, он не мо­г ата­ковать. Но это не зна­чило, что он не мо­г кол­до­вать во­об­ще.

Впро­чем, пус­кай ду­ма­ют, что хо­тят.

Он ус­тал.

И с по­мощью пос­ледних ма­гичес­ких сил, ми­лос­ти­во ос­тавлен­ных сес­трой, он вы­звал ан­ге­ла-хра­ните­ля.

Его ан­гел-хра­нитель — лис. Его внут­ренний зверь, его фа­миль­яр, его ду­ша... Но Фо­бос на­зывал его дру­гом.

Друг был сей­час да­леко — там, где све­тило сол­нце и пели пти­цы, зе­лене­ла тра­ва и ве­село кри­чали ма­лень­кие де­ти.

Он был на сво­боде. Сво­боде, ко­торой принц ли­шил­ся нав­сегда по собс­твен­ной глу­пос­ти.

Но вот ду­новение ве­тер­ка. Фо­бос от­кры­л бе­зум­ные гла­за.

Стра­жа вни­зу ни­чего не ви­дела, ни­чего не за­мечала, но принц смот­рел впе­рёд — за ти­хо пот­рески­ва­ющей ма­гичес­кой ре­шёт­кой ле­та­л по­луп­розрач­ный се­реб­ристый лис.

Друг!

Се­ро-зе­лёные гла­за от­ча­яв­ше­гося, смер­тель­но ус­тавше­го че­лове­ка гля­дели в та­кие же гла­за муд­ро­го спо­кой­но­го зве­ря. Вих­рем про­носились вос­по­мина­ния — лис про­шёл сквозь ре­шёт­ку, потёрся об хо­лод­ные ру­ки прин­ца, пы­та­ясь хоть как-то уте­шить его.

Но Фо­бос не за­меча­л это­го. Он си­дел с зак­ры­тыми гла­зами, а в го­лове про­носились вос­по­мина­ния дру­га.

Его сес­тра так под­росла! По­думать толь­ко, за те пол­го­да, что он находился за ре­шёт­кой, она умуд­ри­лась вы­тянуть­ся поч­ти вдвое!

Она ри­совала. Да-да, Фо­бос пом­нил эту её при­выч­ку — всё за­носить на бу­магу. Цве­ты, ба­бочек, под­руг, сце­ны из жиз­ни го­рожан... Од­нажды она на­рисо­вала его пор­трет. Этот ри­сунок до сих пор что-то ло­ма­л в ду­ше Фо­боса.

Она лю­била его.

А он её пре­дал.

Он дос­то­ин смер­ти, как ник­то дру­гой!

Друг ти­хо заскулил, пы­та­ясь прив­лечь вни­мание ушед­ше­го в мыс­ли и вос­по­мина­ния Фо­боса. Тот мед­ленно от­кры­л гла­за.

Что слу­чилось, друг? По­чему ты так ску­лишь?

Лис под­нял взгляд на прин­ца. В его гла­зах Фо­бос увидел се­бя.

Гос­по­ди, не­уже­ли это был он?! Тон­кая, прак­ти­чес­ки бе­лая ко­жа, фи­оле­товые кру­ги под гла­зами, рас­трё­пан­ные во­лосы... В гла­зах — грусть, от­ча­яние, ре­шимость...

Страх. Но не пе­ред смертью.

Страх за сес­тру.

Лис оскалился. Да уж, хо­рош! Ты хо­тел её убить, так не­чего те­перь сто­нать и жа­леть се­бя!

То­пот стра­жи. Пя­теро, шес­те­ро, се­меро... двад­цать? Их так мно­го!

Это его кон­вой.

Вре­мя нас­та­ло.

Фо­бос вы­тер слё­зы ру­кавом тю­рем­ной ман­тии. Ник­то ни­ког­да не уви­дит его слёз... тем бо­лее сес­тра. У неё и так мно­го проб­лем.

Друг си­дел воз­ле ног. Та­кой тёп­лый, мяг­кий, пу­шис­тый, доб­рый... Сов­сем как жи­вой.

Он го­тов был уй­ти. Ведь он то­же по­гиб­нет, вмес­те с Фо­босом, он — его ма­ри­онет­ка, его тень.

Принц креп­ко об­нял ли­са, тот тос­кли­во при­жался пу­шис­той мор­дочкой к хо­лод­но­му ли­цу дру­га.

Стра­жа была близ­ко.

Фо­бос мед­ленно вста­л.

Кон­вой за­мер за ма­гичес­ки­ми ре­шёт­ка­ми. Се­кун­да — и их не стало.

— На вы­ход, Ва­шес­тво! — го­лос страж­ни­ка был по­лон из­дёвки и иро­нии.

Пол­го­да на­зад Фо­бос убил бы наг­ле­ца на мес­те, но сей­час он по­кор­но вы­шел из ка­меры и мол­ча встал ря­дом.

Он был го­тов уме­реть.

* * *

Тол­па встре­ча­ла его свис­том и улю­люкань­ем. Ли­цо прин­ца казалось не­под­вижным, и толь­ко иду­щему воз­ле его ног ли­су было из­вес­тно, нас­коль­ко Фо­бос бо­ял­ся.

Эс­ка­нор шёл, низ­ко скло­нив го­лову, не за­мечая кри­ков и ру­гатель­ств, ко­торые не­слись ему вслед. Тол­па ре­вела, ожи­дая его смер­ти, но прин­цу как буд­то было всё-рав­но.

Ему дей­стви­тель­но было всё-рав­но. Он ус­тал от этой бес­по­лез­ной жиз­ни...

— Фо­бос Эс­ка­нор, вы об­ви­ня­етесь в на­силь­ствен­ном зах­ва­те престола, тираническом прав­ле­нии и по­пыт­ке убий­ства законного наследника. — Го­лос Эли­он дро­жал, хо­тя она все­ми си­лами стре­милась это­го не до­пус­кать.

Фо­бос не слу­ша­л её. Он да­же на неё не смот­рел.

И Эли­он было обид­но. Ей хо­телось бы, что­бы брат кри­чал, уг­ро­жал, прок­ли­нал, хо­тя бы про­жигал её сво­им фир­менным през­ри­тель­ным взгля­дом. Тог­да она мог­ла бы с чис­той со­вестью про­дол­жать не­нави­деть его.

Но он мол­чал.

А Эли­он схо­дила с ума...

— Вы при­гова­рива­етесь к каз­ни пос­редс­твом от­се­чения го­ловы. Ва­ше пос­леднее сло­во?

Тол­па за­мерла.

Принц под­нял го­лову, и его гла­за по­доз­ри­тель­но заблестели.

Па­лач не­тер­пе­ливо пе­рес­ту­пил с но­ги на но­гу, его ог­ромный и ос­тро на­точен­ный то­пор блес­тел в лу­чах вос­хо­дяще­го сол­нца.

Эли­он... Эли­он ждала. Ждала прок­лятье, ко­торое впол­не ло­гич­но сей­час вык­рикнет её об­ре­чён­ный брат.

Но Фо­бос это­го не сде­лал.

Он ска­зал то, че­го от не­го ник­то не ожи­дал.

Ник­то. Кро­ме се­реб­ристо­го ли­са.

Его ан­ге­ла-хра­ните­ля.

Его дру­га.

* * *

Эли­он не ви­дела са­мой каз­ни. Не чувс­твовала тёп­лые ру­ки при­ём­ных ро­дите­лей, пы­та­ющих­ся уте­шить её. Не слы­шала рё­ва тол­пы, ког­да пра­восу­дие, на­конец, бы­ло со­вер­ше­но.

Но ви­дела его. Ви­дела его ху­дую вы­сокую фи­гуру, его шел­ко­вис­тые се­реб­ристые во­лосы, рас­трё­пан­ные и сва­ляв­ши­еся пос­ле зак­лю­чения. Его блес­тя­щие, се­ро-зе­лёные, поч­ти бе­зум­ные гла­за.

Чувс­твовала его страх, его от­ча­яние, его пред­смертную моль­бу о про­щении.

И слы­шала его — слы­шала до сих пор, нес­мотря на то, что его прек­расный низ­кий го­лос за­молк нав­сегда, уле­тел да­леко-да­леко от неё. Слы­шала — и жа­ле­ла, что не мо­гла ог­лохнуть.

По­тому что Фо­бос не прок­ли­нал её.

Не ру­гал.

Не не­нави­дел.

И пос­ледние свои сло­ва ска­зал от чис­то­го сер­дца:

— Будь счас­тли­ва, сес­тра.