Чёрный опал (джен)

На солнце он выжигает глаза не хуже солевого озера — до слез. Стоишь, моргаешь... главное — не тереть лицо, ослепнешь. Ночью — призрачно мерцает, прячет неровности, бросает под ноги тени... спотыкаешься на ровном месте. Всё равно идешь. Прозрачные восьмигранники, которые нельзя согреть в ладони — хорошая цена за солнце и песок. Глаза сами ищут знакомый водянистый отблеск, а ноги привычно отмеряют шаг за шагом. И думаешь о другом — где разбить лагерь, на сколько хватит воды и где перебыть самую жару... самый холод. Сияние нетающих льдинок осталось в прошлом. В недостижимо жарком прошлом. Сейчас ты здесь. И змеиный камушек — твой талисман — уже не кажется таким зеленым, как дома. Холод выпивает его краску, как выпивает тебя. Кровавые камни, за которыми ты идешь в этот раз, стоят много дешевле — но только этот камень может помочь. Когда сердце трепыхается и вздрагивает — только окаменевшая кровь, зажатая в ладони, может его удержать. Как держит тебя зелень твоего офио... Держит среди голубоватого тумана и перламутрово-бледных закатов, искрящейся поземки, стирающей цвет у неба и ночного безумия, когда готовы распахнуться небесные скрепы. Зелень — и жар угольков, ярких, горячих, как камни с цветочными именами, там, в землях, воспоминание о которых перестало греть...

Есть только белизна. Белизна, по которой тянешь след, черные камни, которые уставший глаз путает с тенями, и твои шаги... Вернуться ты уже не сможешь — холод забрал силы, — но и остановиться не выходит. Кажется — еще немного, еще несколько шагов — и вот она: яростная, живая краснота. Пусть даже и не принести её домой — но ты дошёл! Но перед тобой — только белизна, разбитая иногда черным, — и уже не различить, где лёд, где камень. Холод... медленной, неотвратимой рекой он накатывает, отдаваясь болью в костях и онемевших пальцах, застывает серебром на меховой груди, выходит из глубины черного камня, к которому ты прижимаешь ладонь... и смотришь, смотришь на неистовство цвета, на черную безумную радугу, полыхающую под твоими пальцами, так что виден только темный абрис... И призрачное тепло сна... принимающее тебя... Холод... добрее...

...Вариант Горного хозяина — тёмный старатель. Основные функции образа сохранены: он наводит на жилу (сюжет 71а), указывает дорогу (сюжеты 40, 43, 65а, 65в) , наказывает хитника (сюжет 36), может быть умилостивлен частью добычи или едой (сюжеты 12, 93с) .

Из материалов 18 ежегодной фольклорной экспедиции ...ского университета.