Заточенная (гет)

— Самый полезный опыт — это познать не свой характер, а характер своего друга, и вовремя сделать выводы.

— Или ноги.

Дождь барабанил по стеклу. Гермиона задернула штору, посмотрела на спящего на самой большой подушке возле горящего камина Живоглота и вздохнула. Сделала пару шагов и залезла с ногами в широкое низкое кресло, стараясь вообще не смотреть на рабочий стол, где лежало письмо. Которое принесло смятение в ее такую спокойную и упорядоченную жизнь. Грозя разрушить тот хрупкий покой, в котором она жила и наслаждалась.

Гарри обещал появиться вечером и остаться на ужин. Наконец-то вылезти из своей лаборатории, где он исследовал какой-то артефакт.

Вчера был Джордж, он притащил любимые ей шоколадные бисквиты и шуструю игрушку мыши, которая довела гордого полукнизла до изнеможения, прежде чем тот ее поймал. То-то Глот целый день дрыхнет, но, с другой стороны, дождь он тоже не жалует.

Гермиона зевнула и призвала с полки книгу. Она немного почитает, а потом решит, что делать дальше. Прежде всего, нужно успокоиться, а не рубить сплеча.

Она прочла две страницы и закрыла книгу, признавая, что слишком взволнована, чтобы понимать и воспринимать прочитанное.

В доме пахло хвоей — пару дней назад Гермиона нарядила маленькую ель и развесила венки. Она любила Рождество, несмотря ни на что. Было слышно, как трещат поленья в камине, а на улице идет дождь.

Гермиона крайне редко покидала свой дом по очевидным причинам.

Но все же скучать ей не приходилось, старые друзья и соратники не забывали.

Многие чувствовали вину за то, что с ней произошло, за то, что у Гермионы теперь такая жизнь. Как будто все они в те страшные дни рисковали меньше, чем она. В конечном итоге она выжила. С остальным можно было смириться и приспособиться. Гермиона уже несколько лет не искала способа излечиться, наверное, просто смирилась, отпустила ситуацию и стала если не счастливой, то умиротворенной. Бывали моменты, когда она задыхалась от отчаянья, а родные стены давили, грозя похоронить ее живой. Но такие приступы повторялись все реже, и она привыкла.

И даже стала находить в своем новом положении плюсы.

Гермиона побрела в сторону кухни, решив занять себя приготовлением ужина, и вскрикнула, когда в ее голую ступню что-то впилось. Подняв ногу, она увидела ярко-красную детальку — Тедди часто забывал и разбрасывал у нее свои игрушки; эта была от магического конструктора на тысячу деталей, слишком сложного для семилетнего мальчика, но ведь маленький метаморф собирал его вместе с крестным прямо у нее на ковре. Все-таки мужчины остаются мальчишками навсегда.

Она поджарила рыбу и отварила рис, сделала острый соус, как любил Гарри, и вытащила бутылку белого вина.

Часы пробили шесть, когда Гермиона магией уже накрыла на стол, зажгла свечи, зная, что с минуты на минуты Гарри шагнет из камина, по традиции захватив одно блюдо, приготовленное Кричером. Старый ворчливый домовик по-прежнему не жаловал никого из друзей "молодого хозяина", но о самом Поттере заботился, как курица-наседка о своих цыплятах.

— Мяу, — проорал, потираясь о ее ноги, Живоглот, сверкая глазами.

Гермиона насыпала ему сухого корма. Кот посмотрел на тарелку с вполне ощутимым презрением и дернул пушистым хвостом с недовольством.

— Ничем не могу помочь, — ласково произнесла Гермиона. — Доктор запретил тебя перекармливать, так что на ночь либо полезный диететический корм, либо ничего.

Глот прошипел что-то явно нецензурное про ветеринара и умчался рыжим болидом в гостиную досыпать. Всяческие ограничения его свободолюбивая кошачья натура не признавала. Гермиона вздохнула — и так почти каждый вечер. Живоглот теперь будет на нее дуться до самого утра. Она, прежде чем уйти, обновила запирающие чары на шкафах и холодильнике — рыжий разбойник вполне мог решить добыть себе нормальной еды самостоятельно.

— Гермиона? Привет, — Гарри вышел из зеленого пламени, почистил белый свитер и джинсы от сажи. — У меня есть торт, и я купил чипсов.

Гермиона привстала на носочки, дотягиваясь, и обняла его, на секунду крепко прижавшись. Ощущая, как вокруг нее закружилась магия Гарри, теплая, родная, окутывая на пару секунд. Прошло семь лет с того рокового дня, когда все изменилось, и теперь знаменитого Гарри Поттера было трудно узнать: отсутствие очков, высокий рост, небритость и полное пренебрежение традициями, зато увлечение современной маггловской модой. Разве что вечный бардак на голове остался неизменным, да и глаза, которые пресса беспрестанно сравнивала с изумрудами, а те, за кем Поттер охотился первые три года, когда еще работал в Аврорате, с "двумя Авадами, от которых не скрыться".

— Как ты?

— Нормально, — Гермиона улыбнулась, он каждый раз задавал ей этот вопрос.

По интонациям, с которыми она произносила это слово, Гарри узнавал, какое у нее настроение или даже как прошел день. Они через слишком многое прошли и стали по-настоящему близки для недомолвок. О Гарри можно было думать все что угодно, но он — надежная опора для тех, кого назвал друзьями. Рядом с ним надежно и безопасно. Он умеет слушать и понимать. Именно ему Гермиона рассказывала откровенно, без купюр, что у нее на душе.

— Нормально? — зеленые глаза скептически сощурились.

— Давай сначала поедим, а потом за фильмом я все тебе расскажу, — быстро ушла она от темы, подхватывая друга по руку и таща на кухню.

На самом деле Гермиона не знала, с чего начать. Просто произошедшее вызвало сумятицу в душе. Да, ей нужно было с кем-то поделиться, возможно, получить добрый совет. Но перед этим она должна собраться, прежде чем рассказывать, чтобы не выглядеть такой беспомощной.

За столом Гарри пересказывал последние новости. Тедди Люпин упал с велосипеда и счесал себе половину спины, несмотря на курточку. Андромеда была в шоке, потому что считала метлу более опасной, чем велик, и отпускала внука кататься на нем самостоятельно. Бадьян поправил дело, но Гарри побывал с ними в Мунго, а затем починил пробитое колесо.

— Пришлось зачаровывать его так, чтобы следующее падение было мягким, — Гарри эмоционально жестикулировал. — Закончил с тем заказом: защитный артефакт, учитывающий ауру беременной женщины. Спасибо, кстати, что проверила расчеты и помогла составить астрологическую карту матери. Пришлось заменить в браслете рубин на бирюзу.

После напряженных лет вечной погони за остатками прислужников Тома Риддла Гарри долго не знал, что будет делать дальше — после ухода из Аврората. Гарри просто понял, что с него хватит войны и борьбы со злом, он захотел попробовать что-то еще, не связанное с риском и убийством.

— А помнишь, с чего все началось? — Гермиона сделала глоток вина. — Для тебя как артефактора.

— С попытки обновить защиту в библиотеке Блэк-холла. Кто же мог предположить, что каждый книжный шкаф стоит в строго определенном месте и связан с другими цепочками рун, — Гарри хмыкнул. — Я просто не хотел, чтобы Тедди залез куда не следует, а Андромеда, большое ей спасибо, когда я собрался избавиться от книг, вправила мне мозг.

Бывшая Блэк в первый и последний раз повысила голос на крестного своего внука, разъясняя, что обращаясь так со столетним наследием семьи, главой которой он стал, Гарри прежде всего не уважает память Сириуса и всех тех, в ком течет его кровь.

— Гермиона, — Гарри неловко откашлялся. — Я же вижу, тебя что-то угнетает, может, все-таки расскажешь?

Она чуть улыбнулась, как же все-таки лоботряс, с которым она столько нянчилась, повзрослел. И перестал напоминать по эмоциональному диапазону зубочистку. Воспоминание о собственных словах и том вечере у камина в гостиной Гриффиндора отдалось покалывающим теплом в груди и легким налетом тоски по тому времени.

— С утра сова принесла послание, — медленно произнесла Гермиона, откладывая приборы. — Мне написал Виктор Крам, он в Англии и хочет меня увидеть... Вернее, просит о встрече.

Аккуратное объятие, падающий снег и ощущение защищенности от злых слов, завистливых взглядов, когда он кружил ее в танце. Тогда Гермионе казалось что вот-вот, и она оторвется от пола и полетит. Неуклюжий поцелуй — ее первый. Его нежность и бережность к ней, когда он целовал ее пальцы.

Гермиона помнила их короткий роман так хорошо, что воскрешала с воспоминаниями и ощущения.

Гарри видел ее растерянность, искры радости в глазах и румянец, заливший бледные щеки. И волевым усилием сдержал улыбку радости. Крам так Крам, если Гермиона будет и дальше такой. Он всегда успеет оторвать болгарину голову, если, не дай Мерлин, тот ее обидит. Гермиона заслужила любви, заслужила счастья. А у нее только друг-отшельник, пыльные талмуды и научная работа. Гарри бы сам на ней женился, если бы это не было инцестом — потому, что она ему дорога как единокровная сестра и плевать, что это совсем не так. Сколько раз она лезла василиску в пасть, чтобы спасти одного шрамоголового героя?

Нужно будет найти Крама и поговорить с ним до того, как они встретятся.

Гарри надеялся, что Виктор поймет все правильно и не разобьет ей сердце. Главное, чтобы подруга не узнала о его планах, а то проклянет. Гермиона категорически не любила, когда что-то делали за ее спиной, пусть и во благо.

К тому, что Героиня Войны крайне редко появляется на публике, общество уже привыкло. Не так много людей знало истинную причину ее затворничества — Гермиона совсем не хотела жалости и шумихи в прессе. Бывшие члены Ордена Феникса и Отряда Дамблдора, которые знали истину, много лет молчали в ответ на все расспросы журналистов. У Поттера акулы пера не рисковали выпытывать: характер Героя несколько испортился после всего, и Гарри здраво опасались.

Все они старались, чтобы Гермиона не чувствовала себя одинокой и покинутой.

У нее была оживленная переписка с лучшими умами волшебного мира. Гермиона занималась наукой и сотрудничала с Отделом Тайн. Успела выпустить несколько книг ко всему прочему. Но Гарри замечал, и часто, как она грустит.

И был готов каждый раз воскресить того, кто с ней это сделал, для того, чтобы убить повторно — в библиотеке Блэков нашлось полным-полно интересной литературы а с некоторых пор он какой-то неправильный Герой Света. По крайней мере, у всех ветеранов второй магической Непростительные выходили на ура, хотя никто не учил их этому в школе.

Жаль что способа снять заклятие, действию которого подвергли Гермиону, невозможно.