Обугленные деревья (гет)

Она выглядела до странного похожей на ту девушку, какой была в день свадьбы. То же бледное лицо, глубокие мешки под глазами и высокие скулы — почти призрак. Она умерла дважды: в первый раз, когда все клятвы были подписаны, и еще раз, когда ее заключили в Азкабан, но теперь она на свободе. Обручальное кольцо еще обхватывало ее палец — золотое, застрявшее там навсегда.

— Белла! Белла! — послышались крики мужа.

Она закатила глаза и собрала свои темные локоны обратно в хвост. Шестнадцать лет в тюрьме означали лишь шестнадцать лет покоя. Вернувшись, она не могла пообещать, что будет протестовать. Со стороны лестницы раздался грохот: он поднимался.

— Вот ты где. — Родольфус усмехнулся.

Белла не повернулась в его сторону. Она не была ребенком, которого нужно было искать. Она слышала скрип половых досок, пока он приближался, и мгновение спустя почувствовала его подбородок на своем плече. Он еще не успел побриться. Она могла огрызнуться или оттолкнуть его, но в глубине души Беллатриса понимала, что он лишь пытается отыскать любовь в месте, где любви нет. Ей стоило поцеловать его, но это не было обязательно; не было никого, кто мог бы увидеть.

— Вспоминаешь день нашей свадьбы? — спросил он, опуская взгляд на фотографию в рамке в тонких руках Беллатрисы. Она не ответила, опустив фотографию лицом вниз и уходя в свою комнату.

Зеркало на туалетном столике было покрыто толстым слоем пыли; она смахнула его краем рукава. Как-то мать сказала ей, что маленькие пушинки — это феи. Глаза Беллы в потрескавшемся зеркале, ее нос, тугие локоны — всё напоминало мать. Страшная мысль. Она была лишь куклой в руках матери, ответственной за всё: ее свадьбу, ее преступления, потерянную сестру.

Беллатриса вздохнула и потерла переносицу. Если бы она могла вернуться в прошлое, она бы сильно изменилась. Она бы не всегда была послушным ребенком: она поняла, что взрослые не всегда бывают правы. Именно мать убедила ее бросить школу в шестнадцать лет и выйти замуж. Слепой страх потерять всё — вот почему она клялась у алтаря. Это было нечестно, особенно по отношению к Родольфусу, которому приходилось мириться с ней каждый день. Цель состояла в том, чтобы обзавестись тремя детьми до двадцати лет; она не знала, смеяться ей или плакать, не говоря уже о том, что миновал четвертый десяток, а у нее всё еще не было детей.

Было бы неплохо иметь ребенка. Но в душе она боялась, что не справится с работой родителя: ее мать была не лучшим примером. Впрочем, Белла хотела девочку — чтобы та смогла делать всё то, чего не сделала, не смогла и не должна была делать Беллатриса.

Она слышала какое-то движение за окном: похоже, готовились запереть ее вновь. Она могла убежать, но не стала. Дом с его сырыми стенами и окнами с железными ставнями начинал казаться ей тюрьмой. Жизнь заманивала ее в ловушку, куда бы она не пошла. Темные глаза смотрели из зеркала и выглядели почти злыми. Может быть, такой была ее судьба — злая королева всегда оказывалась побежденной.