Анюта (джен)

Девочка лет десяти-одиннадцати из последних сил бежала по коридору, а позади неё мчалась толпа взбудораженных, опьянённых погоней мальчишек и девчонок того же возраста — её одноклассников. Как назло, все двери были закрыты, и немудрено — занятия уже заканчивались (субботний день), нараспашку кабинеты никто не оставлял во избежание всяческих неприятностей... Впрочем, пара дверей всё-таки была открыта — туалеты для мальчиков и девочек.

Бедняжка нырнула в туалет для девочек, забежала в одну из кабинок и затаилась там в наивной надежде, что её не найдут или хотя бы оставят в покое... Топот многочисленных ног стих. Было слышно, как мальчишки и девчонки о чём-то возбуждённо спорят там, за закрытой дверью, но, сколько невольная пленница ни прислушивалась, она так и не смогла ничего разобрать. Наконец дверь туалета со скрипом распахнулась, несколько человек вошли внутрь, и тут же хлипкая дверца кабинки отлетела в сторону.

Дети зачастую неоправданно бессмысленно жестоки по отношению к окружающим и даже к самим себе...

* * *

Дверь туалета вновь открылась, и послышались неторопливые шаркающие шаги, сопровождаемые полязгиванием ручки ведра и постукиванием швабры.

— Носятся тут, носятся... — разбитый дребезжащий голос медленно перемещался от одной кабинки к другой. — Намусорили тут, набросали... Даже сумку бросили! Эй, ты что здесь делаешь? Тебе плохо, что ли? Батюшки!!!

Ведро с оглушительным грохотом упало на кафельный пол, грязный поток разлился по бледно-голубым плиткам, разнося мокрые бумажки, измочаленные окурки и спички...

* * *

— Это же надо! — возмущённо сказала Евгения. — Сколько я в своей редакции работаю, никогда такого не было!

— А что случилось? — полюбопытствовал домовой, провожая взглядом куртку, которую журналистка метко бросила в угол — точно на вешалку. — Великое восстание ликанов? Или мумии фараонов по камешку разобрали пирамиды и Сфинкса?

— У тебя лишь одна дохлая пакость на уме! Нет, тут дело похлеще. Вчера вечером уборщица одной школы обнаружила в туалете убитую десятилетнюю девочку.

— Маньяк?

— Нет, тут всё проще и гораздо страшнее. Школьницу утопили её же одноклассники...

— Утопили? В туалете?

— Да дай же ты мне, в конце концов, рассказать! Её утопили в унитазе. Сунули туда свитер, набрали из бачка воды и сунули девчонку головой... Держали, пока не захлебнулась. Уборщице, которая её нашла, стало плохо с сердцем и она сейчас в больнице.

— Но как узнали, что это именно одноклассники? Ведь свидетелей наверняка не было! — заметил Олег Иванович.

— Там везде видеокамеры, и у дверей туалета тоже. Топили её, кстати, девочки — такие же, как она.

— Но за что? Что могла натворить десятилетняя малявка? — спросил домовой.

— Домуша, ты не в каменном веке живёшь! Сейчас эти, как ты выразился, малявки, такое способны натворить, что у взрослых волосы дыбом встают! — хмыкнула Машка. — Кстати, а из-за чего её так?

— Девчушка, говорят, была из разряда "по глазам она сиротка..." Очень любила всех стравливать, доносила, пакостила исподтишка. В общем, та ещё маленькая гадина с невинными голубыми глазками! Кстати, была любимицей директора из-за того, что капала и на учителей...

— Н-да, вот это дитё!

— И не говори... Последней каплей, переполнившей чашу терпения, было то, что она заложила двух своих одноклассников, которые облили машину директора валерьянкой, на запах которой сбежались все близживущие коты и устроили на новенькой иномарке самый настоящий сабантуй!

Домка не удержался и хохотнул так, что Шурик, до этого спокойно дремавший в кресле и не вникавший ни во что, подскочил и уронил пакетик с семечками.

— Смешно, конечно, но директор обозлился и распорядился выкинуть пацанов из школы. Тут терпение одноклассников этой Анюты и лопнуло...

— И что теперь?

— А ничего! Будет суд, разбирательства, штрафы и постановка на учёт в комнату милиции... Что ещё можно сделать десятилетним детям, которые, впрочем, себя виноватыми не считают? Ой, поздно-то как уже... Ладно, мальчики, мы с Машкой пошли домой. Провожать не надо, дойдём и так!

Маша нехотя поднялась с удобного и такого мягкого кресла и, накинув куртку, лениво поплелась к выходу...

* * *

— Блин, всё загадили! — стонущим голосом протянула Леночка, приплясывая на месте и заглядывая по очереди во все кабинки. — Ну что за свиньи, а?

В самой крайней кабинке кто-то всхлипнул и снова затих.

— Ты сюда реветь пришла или по делу? — возмутилась девчонка, справедливо решив, что если крайняя кабинка не пустует, то значит, она самая чистая. — Выметайся поскорее!

— Другие кабинки свободны... — послышался глухой голос, сопровождаемый звуком капающей воды. — Какая тебе разница?

— Ты ещё меня учить будешь, соплячка?! Я считаю до трёх, и если ты не выйдешь, то пеняй на себя! Раз, два, три!

Одновременно со словом "три" Леночка распахнула дверцу кабинки и, увидев сидящую там, завизжала...

Старшеклассницу обнаружили её же подружки, которые пришли туда покурить. Лена лежала головой в полном до краев воды унитазе, в той же самой кабинке, в которой до этого убили Анюту... Полиция, которую вызвали на место преступления, тут же изъяла все записи видеокамер, но ничего не добилась, потому что, сколько бы они не просматривали их, на экране было лишь одно — погибшая входила в туалет одна, и никто больше туда вслед за ней не заходил и не выходил тоже.

Никто.

* * *

— Похоже, у нас вновь объявился жаждущий мести призрак! — заявила Евгения. — Ну, этот ещё не самый страшный... Если не хочешь, чтобы тебя утопили как котёнка, то не суйся в его обиталище!

— Видимо, эта Анюта всерьёз обиделась на свою любимую школу... — задумчиво произнёс Олег Иванович. — Ну да ничего страшного! Насколько я знаю, призраки обычно накрепко привязаны к тому месту, где их душа рассталась с телом, и не склонны шастать слишком далеко. Так что всё будет хорошо! Надеюсь...

Через два дня Анюту похоронили, всё вроде бы поутихло. Ещё неделю в туалет для девочек никто не заходил, но постепенно все начали забывать об произошедшем. Сначала туда вошла уборщица, которая перемыла все кабинки, кроме той, самой последней, где произошли два убийства, потом... Потом туда всё же вошла отчаявшаяся ждать своей очереди любительница лимонадов и соков и... ничего не произошло. Девчонка вышла оттуда целая и невредимая, посрамив тем самым все самые мрачные предположения экстрасенса, но потом...

* * *

— Иди обедать! — крикнула мать Инне, которая замешкалась в своей комнате. — А то всё остынет, и потом сама будешь жаловаться, что всё холодное и невкусное... Что ты там копаешься?

— Иду, мамочка! — Инна выскочила из дверей и пронеслась мимо. — Я только в туалет сбегаю, а?

— Руки потом помой! — сказала ей вслед мать, наливая в тарелки суп. — Алексей, а ты чего не идёшь?

Зевающий и потягивающийся муж, усевшись за стол, потянул было с буфетика валявшуюся там газету, но эти поползновения к чтению за едой были пресечены на корню бдительной женой:

— Ты какой пример подаёшь дочери? Мало того, что Инна так и норовит пристроиться к столу с книжкой, так она и у себя в комнате стала есть на кровати. И всё благодаря тебе!

— А привычку везде и всегда опаздывать она переняла у тебя! — огрызнулся Алексей. — Её что там, в туалете, смыло в унитаз? Или утопили, как она свою одноклассницу?

— Не говори глупостей! — его жена выпрямилась и со стуком опустила крышку на кастрюлю. — Наша Инночка на такое не способна! Её оклеветали!

— Ага, фотомонтаж! Запись сфабриковали...

— Если бы Инна была твоей родной дочерью, ты бы так не говорил! У тебя своих детей нет, и ты...

— Слышишь, ты, заботливая мать! — повысил голос Алексей. — Лучше поторопи свою ненаглядную дочурку, пока я не встал из-за стола и не всыпал ей за то, что она заставляет ждать взрослых!

Всхлипывая, его жена выскочила из кухни и, пройдя в самый конец коридора, стукнула в дверь:

— Иннуся, доченька моя, ты скоро? Иди быстрее обедать, а то папа уже сердится!

Из туалета не донеслось ни звука. Начиная нервничать, мать дёрнула за ручку, но дверь была заперта изнутри.

— Лёша, она не открывает! — позвала она своего мужа. Из кухни раздалось сердитое громыхание отодвигаемого стула, и через минуту в дверях показался сам глава семьи.

— Чего там ещё произошло? — буркнул он, недовольный тем, что его отрывают от обеда.

— Лёша, она не открывает. И молчит. Я зову её, а она молчит!

— Цену себе набавляет! Ну, я ей...

Он покрепче ухватился за ручку, дёрнул... Послышался громкий скрежет (видимо, не выдержала щеколда), дверь распахнулась, и мать, заглянув внутрь, громко вскрикнула и, потеряв сознание, рухнула к ногам мужа, который очумело уставился на тело своей падчерицы, голова которой была погружена в наполненный водой унитаз...

* * *

— Что-то не то получается! — сказала Маша, когда все опять собрались в доме Олега Ивановича. — Вы говорили, что призраки никуда не уходят от того места, где завершилась их жизнь, так? А тут что получается? Невинноубиённая Анюта...

— Невинно?

— Ладно, не невинноубиённая Анюта, пылая местью, выбралась каким-то образом с места своего убийства и теперь собирается навестить всех тех, кто отправил её на тот свет... Сколько их там всего?

— Почти полкласса, а точнее — пятнадцать человек и это только девочки. А если приплюсовать и семнадцать мальчиков, которые гнали её словно шелудивую собаку... — задумчиво протянула журналистка. — Нехилый навар для представителей ритуальных услуг!

— Может, её душу по глупости вызвал к себе кто-нибудь из этих её одноклассников? — предположил Дмитрий. — А что? Вон у меня по соседству месяц назад сантехник Михалыч умер, от перенедопила... Так ему через две недели какой-то идиот эсэмэску послал... А телефончик, кстати, Михалычу в гроб положили. Уж не знаю, этот придурок или не знал о его смерти или просто решил поприкалываться, только закончилось всё это хреново!

— То есть? — заинтересовалась Евгения.

— Той же ночью в дверь этого шутника позвонили, а когда тот открыл, то увидел на пороге Михалыча, и пахло от этого Михалыча отнюдь не цветочками...

— Всё это очень интересно, но к нашему делу не относится! — прервал его экстрасенс. — У нас речь идёт о призраке, а не о любящем шабашку зомби. Какие есть предложения?

— Ну-у-у, не знаю... — помялась Женька. — Может, у этой погибшей девочки было что-то, что принадлежало Анюте, и она...

— Вряд ли. Зачем призраку (который к тому же осознаёт, что он уже не жив) какие-либо материальные ценности? Кто ещё?

— Месть, — сказал Домка. — Месть за отнятую, толком не прожитую жизнь!

— Вполне возможно, но даже в этом случае призраки сильны только там, где они умерли. Маша?

— Ничего в голову не идёт, хотя... Может быть, простая зависть? Кто знает, как было в семье у этой Анюты? Ведь не от хорошей жизни она начала ко всем подлизываться, на всех доносить... Может, ей просто хотелось, чтобы её похвалили, обратили на неё внимание!

— Женя? — Олег Иванович снова посмотрел на журналистку. — Что скажешь? Я про семью Анюты, разумеется...

— Что скажу... Папочка попивает, мамочка вертит хвостом во все стороны, Анюта и её братья предоставлены сами себе. Денег в семье не хватает (всё уходило папе на бутылки и маме на новые шмотки), девочка одевалась очень небогато, а все остальные в классе — дети хорошо обеспеченных родителей. Да и сама школа очень престижная в нашем городке.

— Как же девочка из небогатой семьи туда попала?

— Мамочкин любовник постарался. Он какой-то там "шишка", ну и... — Женька покрутила пальцами и замолчала.

— Всё ясно. Значит, Мари права — это банальная зависть... Что будем делать?

— А что мы можем сделать? — удивился Олег. — Добро бы это был оборотень или вампир... Но какой вред мы можем причинить призраку, которого переполняет зависть к тем, кто хорошо живёт?

— Возможно, молитва... — заикнулась было Маша, но Домка насмешливо покривился:

— Молитва? Хорошо... Только ты вспомни своё домашнее привидение в шкафу! Ему, по-моему, по барабану любые песнопения любой религии: хоть вуду, хоть ислам, хоть "Кришна-Кришна"! Будем просто ждать и надеяться, что этим всё и ограничится! Кстати, Жень, давно хотел спросить... а где твоя симпатичная подружка?

— Какая именно? — приподняла брови Женька.

— Ну, блондиночка с ногами от ушей...

— А-а-а, ты про Ирочку? Так мы с ней расплевались как в море корабли... и давно уже!

— С чего бы это? Сама же говорила, какая она милая, сердечная!

— Сердечная... Да, она сердечная, но плюс к этому при всех этих своих, несомненно, замечательных душевных качествах Ирка опасна как... как обезьяна с гранатой. Нет, даже ещё хуже! Потому что если от обезьяны хоть сразу можно ждать подвоха, то Ирка атакует очень неожиданно и коварно — сверхмегазаботой... а по мне уж лучше сразу от гранаты загнуться — не так мучительно.

— Не понял... Это как так — сверхмегазабота?

— Да очень просто — это такое состояние души, когда все вокруг (ну абсолютно все!) свиньи в десятом поколении, а ты единственная среди них всех хрупкая и нежная Мальвинка с невинными глазками. Ой, даже не знаю, как бы поподробнее объяснить... Ну, вот как-то я попросила её отнести мой сотовый на небольшую починку, у него разболталось гнездо для подзарядки — самой некогда было, так эта... эта... В общем, по её милости в мастерской не только этот мелкий дефект устранили, а ещё и экран (по её мнению, немного поцарапанный) сменили, и батарею новую поставили, и кучу новых программ закачали. Я на неё орать начала, а эта мадам, представь, обиделась! Дескать, облагодетельствовала неразумную, а та даже "спасибо" не сказала!

— Так она же хотела как лучше... — вякнул было Шурик, но Женька с насмешкой воззрилась на него:

— Да ну? А расплачиваться за все эти её благодеяния пришлось мне! Ты хоть представляешь, какую сумму там мне насчитали?!

— Да ладно... — Шурик ободряюще похлопал её по плечу, и Евгения вдруг судорожно втянула носом воздух:

— За утешение, конечно, спасибо, но... Ты когда в последний раз мылся-то, убогий?

— Мыться — только счастье смывать! — покраснев, с вызовом ответил тот.

— А-а-а, ну да... Ну да... От тебя счастье точно никуда не денется... Отлепиться не сможет, бедное! Только не надо мне зубы заговаривать, не надо! Вы вот что мне скажите, Олег, всё закончится этим или же только начинается? Чует моя печёнка, что это только начало...

* * *

Этим одним случаем всё не ограничилось... Через пару дней после гибели Инны начали умирать одна за другой остальные девочки — те, кто принимал участие в избиении и последующем утоплении Анюты.

Погибали они по очереди: сначала Лиза Смолянина — главная (но не единственная) зачинщица, (Инночка, собственно, и была инициатором самой идеи). Прошло два дня, и ранним утром родители нашли в туалете Олесю Иванину, которая постоянно издевалась над Анютой. Прошла ещё пара дней — и утонула уже Катя Любимова... Среди родителей ещё оставшихся в живых детей тихая паника переросла в дикий страх. Отцы и матери старались не выпускать своих чад из виду, церберами стояли над ними, когда те умывались и чистили зубы, но всё равно уследить не могли — дети продолжали умирать, как бы мамы и папы их ни караулили.

Кто-то из родителей догадался установить в туалете скрытую камеру, которая включалась лишь тогда, когда туда входила их дочка и после её гибели отдали полиции как доказательство, что это не они сами убили своего ребёнка. Но даже запись не смогла пролить свет на происходящее: девочка сама сняла с себя кофту, заткнула ею унитаз, набрала туда воды и, безропотно встав на колени, опустила туда голову... Никто ничего не понимал. Не понимали ничего и подружки — просто никак не могли взять в толк, каким образом призрак убивает свои жертвы?

— Что между ними может быть общего, кроме того, что они одноклассницы и участвовали в групповом убийстве? — в который раз спрашивал Олег Иванович. — Что они ещё сделали такого, что объединяет их всех?

— Да не знаем мы! — в сердцах воскликнула Евгения, у которой на работе из-за всех этих непонятных убийств были одни сплошные неприятности, и она при общении с главным редактором едва сдерживалась, чтобы не сделать ему грандиозную секир-башку, причём заодно согласна была проделать это со всеми прочими желающими сразу и абсолютно бесплатно. — Что ты к нам привязался?!

— Вот что... — задумчиво сказал экстрасенс, не обращая внимания на злюку. — Когда учится этот класс? До обеда или после? Если после, то ты, Маша и Домка пойдёте в эту школу, всеми правдами и неправдами проберётесь внутрь и...

— Там, между прочим, видеокамеры везде стоят! — напомнила Женька. — Засекут!

— Не засекут. У вас там работает кто-нибудь из знакомых?

— О, точно! — вспомнила Машка. — Надюшка! Мы с ней вместе в школе учились. Она там теперь психологом работает, кажется...

— Тогда лучше пойдёшь одна. Чем меньше народу, тем лучше. Теперь слушай, что надо сделать...

* * *

— А вы точно все камеры вывели из строя? — в который раз спросила Женька, с помощью Домки спускаясь с подоконника на пол. — Не хотелось бы, чтобы ко мне домой припёрлись полицаи...

— Полицейские! — со вздохом поправил тот. — Полицейские, а не копы, полицаи и так далее...

— Один фиг... Так вывел или нет?

— Всё в порядке! — засмеялся экстрасенс, легко спрыгивая на пол. — Теперь быстро, прячьтесь! Кто-то идёт!

Друзья быстро разбежались по кабинкам (кроме, разумеется, самой последней — той, в которой убили Анюту...) и замерли, затаив дыхание. Скрипнула дверь, послышались медленные лёгкие шаги, и Маша, осторожно приоткрыв дверцу, выглянула.

Прямо перед кабинкой, в которой погибла Анюта, стояла высокая худенькая светловолосая девчонка в розовой кофточке, а перед ней... Перед ней завивался, вытягиваясь из унитаза, водяной вихрь — водоворот сверкающих брызг и капель, в котором постепенно начало проступать что-то человекоподобное. Несколько ударов сердца — и это оказалась небольшого росточка коротко стриженая девочка, сотканная из воды, которая подняла руки и потянулась сияющими в электрическом свете ладошками к голове стоявшей перед ней девчушки.

Что-то загрохотало, мелькнула чья-то тень, и светловолосая девчонка полетела на пол, сбитая сильной рукой Олега Ивановича. Послышался скрежещущий, полный боли и злобы крик. Водяной призрак изогнулся дугой, пытаясь добраться до своей жертвы, но это ему не удалось, и он, едва не рухнув на кафельный пол, с трудом вернулся обратно.

— Отдайте её мне! — журчащим голосом проговорил он. — Она виновата, она убийца... Отдайте!

— Может, хватит с тебя? — спросил Олег. — Ты уже убила семь человек, пора бы и остановиться!

— Они убили меня! А я ведь плакала, просила их... Они и все остальные всё равно умрут!

— Почему?

— Почему? Когда я умирала, то так возненавидела их, что частицы моей души вошли в тех, кто был рядом. Первые дни я была слаба, очень слаба... Ещё бы — кончить жизнь в грязном туалете, быть утопленной в вонючем унитазе! Но потом...

— Потом ты убила ту старшеклассницу?

— Она орала на меня, обзывала! — обозлился призрак и замерцал прозрачно-голубым светом. — Ей, видите ли, места было мало!

— Ты стала сильнее, отняв жизнь... — задумчиво произнёс Олег Иванович, глядя на лежавшую на полу девочку, которая всё ещё была без сознания. — И что дальше?

— Дальше я стала по очереди звать моих убийц сюда. Они приходили, я вселялась в них и хотя бы пару дней жила в хорошей, любящей семье. Хоть не своей жизнью, но жила. А потом... Потом я в их теле заходила в туалет, затыкала унитаз, напускала туда воды и наблюдала, как они захлёбываются и умирают, умирают. Забавно было чувствовать, как их душонки пытались побороть меня, чтобы спастись!

— Ты сама виновата! — возмутился домовой. — Если бы не твоё наушничанье и враньё...

— Я никогда не врала... — тихо сказал призрак. — Даже рассказывая обо всех выходках моих одноклассников, я ни разу никого из них не оболгала!

— Но ты доносила...

— А что мне оставалось делать? Директор сказал, что, если я не соглашусь рассказывать ему обо всём, что происходит в классе, то он выгонит меня из школы и вообще сделает так, что меня больше не возьмут ни в одно учебное заведение! А я училась хорошо и мечтала поступить в институт...

— Ну, сказала бы маме...

— Маме? — призрак горько усмехнулся. — Разве вы не понимаете? Ах да, откуда вам знать... Моя мамулечка и директор были... ну... Вот он и...

Теперь всё стало ясно. Как же плохо, как же отвратительно, когда по вине взрослых негодяев дети становятся доносчиками и предателями... Конечно, такое творится не везде и не всегда, но именно взрослые зачастую калечат души своих и чужих детей, не задумываясь о последствиях!

— Я не успокоюсь, пока все те, кто виноват в моей смерти, не окажутся в могиле! — жёстко сказала Анюта. — Пока в них есть частицы моей души...

— А как же директор? — вмешалась Евгения. — Он, по-моему, виноват больше всех!

Призрак легонько усмехнулся, и всех словно обдало ледяной волной:

— Насчёт него можете не волноваться… А теперь уходите, дайте мне закончить со всем этим!

— Вряд ли... — Олег метнулся к унитазу, над которым висел призрак Анюты, вынимая что-то из кармана, и метнул это "что-то" в бурлящую воду. Раздался дикий визг. Прозрачное тело призрака окутало алое сияние, ещё какое-то мгновение он парил в воздухе, пытаясь добраться до своих врагов, но внезапно застыл и спустя секунду рухнул на кафельный пол, окатив всё и вся волной брызг. И всё.

Наступила тишина. Полная. Ничем не прерываемая...

— Видимо, всё... — наконец сказал Олег Иванович. — Теперь она ушла навсегда...

— А как же эта девчонка и остальные, в ком остались частицы души Анюты? — спросила Евгения, кивая на лежавшую на полу девочку, которая наконец-то начала подавать признаки жизни. — Что будет с ними?

— Откуда я знаю? Если они будут сильнее, то уничтожат в себе тень чужой души, если же нет... Да, Мари, спасибо за то, что оставила приоткрытым окно в туалете!

— А теперь сматываемся! — скомандовал Домка. — Девица приходит в себя и, если увидит нас, то поднимет вселенский вой!

Маша и Женька с его помощью вылезли из окна и были с превеликим почтением спущены на землю. Последним выпрыгнул сам Олег Иванович, аккуратно прикрыв за собой створку окна.

— Вот ведь сволочь... — сказала Машка, имея в виду директора школы, когда подруги, попрощавшись с остальными, шли домой. — Это какой же падалью надо быть, чтобы вот так манипулировать детскими судьбами!

— И не говори... Я у себя в редакции порой таких моральных уродов встречала, что хоть жуй цианид и запивай ртутью! А с виду вполне приличные дяди и тёти, иные даже меценатами прикидываются!

Так, за разговорами, мы дошли до моего дома...

— Эх, совсем забыла! — внезапно сокрушённо сказала Евгения. — Не спросила Дмитрия, чем же закончилась та история, с зомби Михалычем! Машка, напомни мне завтра, ладно? Неплохая тэма для статьи!

Кстати, а вас не интересует, что произошло с директором той школы, в которой училась Анюта? Не интересует? А зря, потому что через сорок дней после смерти этой девчушки его нашли тихо утопившимся.

В маленьком тазике для посуды!