Куб. Гвоздь. Вода. Одеяло (джен)

Её лоб, сияющий как первозданный снег, был правильной кубической формы, и чёрные смоляные волосы только подчёркивали это. Конечно, не было никаких острых углов, и поверхность не была идеально ровной, но брови лежали строго горизонтально белой глади.

Когда на лоб падали капли дождя, то они чертили на нём тонкие мерцающие линии, и тогда казалось, что это всего лишь прозрачное оконное стекло в глухую осеннюю пасмурь. Когда она хмурилась, лоб бороздили неглубокие складки, в которых, если присмотреться, светились мысли — иные яркие, как вспышка молнии, иные чёрные — как руки шахтёра, который только что вышел из тёмного провала шахты.

Когда она улыбалась, лоб сиял как китайский фонарик в безлунную ночь, а когда она спала... Спало всё — и мысли, и брови, и волосы, и лоб.

* * *

Свет.

Луч его упал сквозь приоткрытое окно и отразился в сверкающей глади наполовину вбитого гвоздя, шляпка которого отражала всё его отношение к этому миру. Рядом лежал молоток, и его глубокомысленный вид ясно показывал то, что последует через пару минут.

Появилась рука. Она ухватила молоток за тёплую рукоятку, взмахнула им, и от первого же удара гвоздь почти по самую шляпку ушёл в жёлтую крашеную поверхность столика. Ещё удар — и шляпка полностью утонула в желтизне, послав на прощание паутинку из чёрных трещинок, контрастом легших на сверкающей столешнице.

* * *

Лицо воды отражало всё — и яркие солнечные лучи, каскадом падающие с неба, и тяжёлые хмурые тучи, угрюмо смотрящие на пробегающие внизу машины и человеческие фигурки.

Бросили камень... Идеально ровные круги, будто только этого и ждавшие, в панике разбежались по зеркальной улыбке, искажая её и заставляя тучи неохотно смеяться над собой. Капли дождя упали на лик воды, и мгновенно молодость превратилась в рябую старость, словно вода могла по желанию менять свой возраст...

Дождь прошёл, и радуга мерцающей радостью отразилась в удивлённых глазах воды словно северное сияние, которое метёлочкой из райских птиц смело напускную старость.

* * *

Одеяло было покрыто новым ситцевым пододеяльником, на котором изображались сцены из древнеегипетской жизни. Древние египтяне бродили по колено в голубых водах Нила, гнали тучный скот, собирали пшеницу, возносили молитвы своим многочисленным богам и над всем этим восседали фараон со своей женой и множеством придворных.

Прошло время... Пододеяльник потускнел, обветшал. Нил обмелел, пшеница осыпалась, отощавший скот отказался возвращаться на бесплодные равнины, египтяне стали походить на свои собственные тени в царстве Осириса... Фараон умер, а его жена постарела, растеряв всех своих придворных, которые быстро забыли своих повелителей.

В конце концов всё египетское царство пустили на тряпки для пыли и одеяло открыло свой истинный облик — голубое озеро с резвящимися на нём белоснежными лебедями.