Приговор (джен)

— Ты обрек расу, покорившую время, на существование вне времени!

— Это была вынужденная мера! Если бы война продолжилась, рано или поздно это самое время оказалось бы под угрозой.

— Ты ставишь под сомнение наше могущество? Кем ты возомнил себя?!

— Ой, да ладно! Стоит Повелителям Времени где-то налажать, как тут же вызывают меня. Раз уж на то пошло, вы сами раз за разом внушали мне мысль о собственной исключительности, но стоило мне в нее поверить — вы опять недовольны!

— Если бы ты выполнил наше задание и уничтожил далеков в момент их зарождения, войны бы не было вовсе!

— У одного земного народа есть поговорка: «Свято место пусто не бывает». Не потому ли мы некогда запретили вмешательства во время, что они могут привести к последствиям еще более ужасающим, чем те, которые они призваны предотвратить?

— Единоличные необдуманные изменения действительно опасны, но если они тщательно исследованы и одобрены Высшим Советом!..

— То ответственность всегда можно спихнуть на кого-то другого.

— Довольно!

Лорд-Обвинитель больше не мог выносить такого вопиющего святотатства! Его собрат, называвший себя Доктором, не только не чувствовал раскаяния, он еще и насмехался над ними. Защищать себя подсудимый вызвался сам — это уже стало традицией — так что от его болтовни деться было некуда. А так хотелось!

— Лорд-Инквизитор, Лорды, — обратился председатель к собравшимся, — вопрос о том, виновен Доктор или нет, никогда не стоял. Виновность его очевидна, но нам предстоит решить, сколь велика его вина и какой меры наказания заслуживает.

— Как вы справедливо заметили, он и раньше много раз ослушивался приказов Верховного Совета, но я должен отметить, что никогда прежде его действия не влекли столь разрушительные последствия для Галлифрея. Наказание должно быть соответствующим, — взял слово Лорд-Обвинитель.

— Но он неоднократно и помогал нам, — возразили ему. — С нашей стороны было бы неблагодарностью забыть об этом. Разве мало тех лет, что он провел в плену собственного исповедального диска?

— И в течении которых отличался жутким упрямством! Он помнит лишь последний цикл череды своих никчемных жизней в диске, нам же пришлось запечатлеть в своей памяти всю бесконечность небытия.

— Тем не менее, Доктору было подвластно оружие, способное уничтожить нас раз и навсегда, но он не воспользовался им.

— Но и для нашего вызволения он не сделал ничего. Вместо этого он возомнил себя президентом своей любимой планетки...

— Протестую! Они сами это придумали, я не просил…

— ...И будет справедливо, если он останется там навсегда.

— Мы уже убедились, что ссылка на Землю — неэффективная мера наказания, — вставил Лорд-Наблюдатель — единственный член Высшего Совета, лишенный права голоса на этом заседании. — В прошлый раз мы приговорили его к регенерации и лишили ТАРДИС. И что это дало?

— Эй, погодите, вы же не собираетесь опять запирать меня в одном времени?

— Запирать его во времени действительно неразумно, — согласился Лорд-Председатель. — Доктор должен получить урок невмешательства. Так что наша задача не в том, чтобы выводить его ТАРДИС из строя, а в том, что бы пресечь саму возможность влиять на события. Если суд соблаговолит пройти в зал совещаний, я изложу вам свои соображения на этот счет.

Зал заседаний стал медленно освобождаться, и повелители времени, один за другим, выходили вслед за Инквизитором.

— Могу я хотя бы попросить в этот раз стать рыжим? — донесся им вслед обреченный голос обвиняемого.

* * *

— Ну и что вы на это скажите? — язвительно поинтересовался бывший Лорд-Обвинитель.

— Хм… — только и смог выдавить Лорд-Председатель.

— Чего-то в этом роде я и ожидал, — констатировал Лорд-Наблюдатель, так же бывший, ныне одетый в привычную мантию кардинала.

— Как он вообще умудряется управлять ТАРДИС лапами?

— Это как раз не так сложно — он один раз настроил перемещение вперед и назад на одни сутки, и теперь это делается нажатием одной кнопки. Куда интереснее — как он починил маскирующее устройство?

— Нет, куда интереснее — что мы будем с этим делать?

— А мы должны что-то с этим делать? — невинным голосом спросил кардинал.

— Но… наказание, опыт невмешательства… — Бывший Обвинитель прибывал в таком негодовании, что даже не находил слов. — А как же те люди, которых он вовлекает в свои непотребные дела?! Этот парень, Гэри Хобсон? Какой-там он уже по счету?

— Доктор всегда находил таких людей, и шли они за ним добровольно. Разве мистер Хобсон выглядит несчастным?

Вообще-то несчастным Гэри выглядел частенько, но сейчас перед глазами Повелителей Времени открывалась воистину идеалистическая картина — мужчина, как был, с газетой в руках, заснул в кресле гостиничного номера, а на коленях его свернулся рыжий кот.

По-началу все шло, как нельзя лучше — наказание, предложенное Лордом-Председателем, полностью себя оправдывало. После регенерации Доктора забросили на его любимую Землю, в Чикаго середины двадцатого века, где в новой форме он должен был свыкнуться с мыслью о невозможности временного вмешательства. Ну правда же, как на всемирную историю может повлиять кот?

ТАРДИС у него не отбирали — смысл? — и очень скоро лже-животное стало проводить там уйму времени. Как полагали сородичи, с целью сбежать от безысходности. Через какое-то время Доктор навострился настраивать незначительные перемещения в четырех измерениях. Тогда-то и началось...

— Бросьте. Что за глобальные изменения истории — добрый самаритянин спас девочку, выбравшую неудачное место для перехода?

— Но он ведь не задумываться о том, кем вырастет эта девочка! Человеческий мозг попросту не способен мыслить таким масштабами, а Доктор, он… он…

— Матрица указывала на серьезные изменения в развитии планеты?

— Нет, но…

— Значит все, что сделал и сделает Доктор в своей нынешней форме, не повредит ткань пространства-времени.

— Как же урок для Доктора?

— О, не беспокойтесь, Инквизитор, главный урок Доктор вынесет, и лезть в дела Повелителей Времени больше не станет. Я вообще сомневаюсь, что после полувека в звериной форме его хоть как-то удастся заманить на Галлифрей — уж этот срок, в отличие от поминального диска, он запомнит целиком.

— Но как же?..

— Тс-с. Нам пора улетать.

Гэри Хобсона разбудил непонятный гул, будто кто-то оставил в его номере аэротрубу, и теперь прерывисто выпускал в нее ветер. Он уже подумал, что это ему приснилось, но кот, разбуженный теми же звуками, зашипел и выгнул спину.

— Тихо, приятель, — Гэри огляделся, — здесь никого нет. Так, во сколько там должно быть нападение на прохожего на пересечении Филмор и Лукос-стрит? — он встряхнул завтрашнюю газеты, ежедневно появляющуюся перед его дверью вместе с котом, в поисках очередной напасти, которую их бесстрашной команде предстоит предотвратить в дне сегодняшнем.