Всё начиналось с невезения (гет)

В тот пасмурный, осенний день Пэнси Паркинсон всё время спешила: мало того, что она проспала завтрак, так ещё и на зельеварения умудрилась опоздать! На её позднее появление декан Слизерина недовольно поджал губы, но промолчал. Улыбка не сходила с лица Малфоя, наблюдавшего, как Паркинсон в суматохе брала не те ингредиенты, роняла ножи и палочку, случайно брызгала на себя соком дремоносных бобов.

— Сегодня явно не твой день, — едко прокомментировал он, набирая готовое зелье в пробирку. — Можешь не стараться¸ Паркинсон, зелье ты испортила минут так семь назад.

— Да пошёл ты, — пробурчала Пэнси себе под нос, но мысленно согласилась с Драко — зелье никуда не годится.

— Время вышло, сдавайте пробирки, — прогремел голос Снейпа прямо возле уха Пэнси, та вздрогнула. — Мисс Паркинсон, этим я побрезгую даже мух травить. Можете не сдавать.

— Как скажете, сэр, — пробормотала Пэнси, задумавшись над тем, что зря спешила. День для неё не задался с самого утра.

После ужина Пэнси сразу же отправилась в спальню, стремясь быстрее закончить этот день. Она почти преодолела длинный коридор, вёдший к лестницам в подземелье, как её окликнули.

— Паркинсон, постой на минутку.

Пэнси обернулась. Сзади, быстрым шагом двигаясь по коридору, к ней направлялся Гарри Поттер.

— Чего тебе? — грубо спросила она.

— Ты сегодня на зельях обронила это. — Поттер протянул ей брошку с гербом её рода.

Пэнси молчала, в мыслях в очередной раз проклиная этот день. Если бы не этот чёртов Поттер, её бы на месяц, обнаружив пропажу, заперли в комнате. Семейная реликвия, которую она по неосторожности умудрилась потерять.

— Возьми уже свою брошку, — попросил Гарри, всё так же протягивая Пэнси брошь.

— Если бы не ты, Поттер, я бы даже не вспомнила об этой безделушке, — высокомерно ответила Пэнси, однако украшение забрала.

— Моё дело вернуть, а дальше поступай, как знаешь. — И, не дожидаясь ответа, Гарри пошёл обратно.

Часом позже Паркинсон, лёжа в постели, ругала себя за то, что не нашла сил просто поблагодарить Поттера за возвращённую ценность. Она ворочалась с боку на бок, прокручивая в голове случившуюся сцену вновь и вновь и впервые в жизни не находя себе оправдания. До самого утра сон не забирал Пэнси в свои объятия.

Так и не смирившись с неизвестно откуда взявшимися муками совести, Паркинсон придумала мало-мальски подходящий способ успокоить её: написала записку с надписью: «Благодарю, Поттер», привязала к лапе совы, передумала, отвязала, сожгла, на новой бумажке вывела аккуратным почерком «Спасибо, Гарри» и, как последняя дурочка, нарисовала сердечко. Отправила и уже после хваталась руками за голову, пытаясь понять, какого чёрта она творит такие глупости, ведь до вчерашнего вечера ненавидела этого мальчишку с ужасным шрамом на лбу!

На завтраке Пэнси была сама не своя: постоянно вертелась, то и дело бросая взгляды на гриффиндорский стол и окна, откуда вот-вот должны прилететь совы. Она не знала, как Поттер отреагирует, поймёт ли, что это она. Пэнси хотела, чтобы он скомкал и выбросил эту записку, чтобы они оба — и он, и она — забыли о том, что глупая надпись с сердечком когда-либо существовала.

С появлением сов Пэнси нервно подскочила на месте. Взгляд Драко с вздёрнутой бровью вверх будто спрашивал: «Ну и что ты опять натворила, Паркинсон?» А сама Пэнси с мученическим выражением лица наблюдала за тем, как Поттер отвязывает записку, раскрывает её, краснеет, кидает красноречивый взгляд на соседние столы и суёт бумажку в карман. К нему тут же пристали друзья с расспросами, но он лишь отмахнулся.

А Драко, внимательно наблюдавший за тем же, что и Пэнси, окинул насмешливым взглядом однокурсницу и то ли спросил, то ли констатировал: «Ты рехнулась». Губы Паркинсон скривились в усмешке, и она рухнула головой на стол, ударившись лбом. Волна осознания того, что натворила, накрыла её с головой. Пэнси сразу поняла, что Поттер не глупый, он явно додумался, от кого эта записка. И наверняка сейчас он недоумевал, как она, вечно грубая Паркинсон, смогла прислать ему столь милое послание. Вот только Пэнси и сама этого не понимала.

Неделю спустя Пэнси возвращалась с занятий. Ей нездоровилось: голова кружилась, ноги буквально подкашивались, тело лихорадило. Она мечтала добраться скорей до слизеринских комнат, рухнуть на постель и не подниматься до самого утра. Но этим мечтам не суждено было сбыться: очередная волна слабости охватила тело девушки, и она упала на каменный пол, умудрившись разбить колени и запястья в кровь. Подняться не получалось — слабость сковала мышцы, а сознание с каждым движением уплывало.

— Паркинсон, всё хорошо? — чей-то голос вывел Пэнси из оцепенения.

— Видишь же, что нет, — огрызнулась она, сев и подтянув колени к груди.

— То вещи теряешь, то сама… — пробормотал собеседник, опустившись рядом с Пэнси и осматривая её кровоточащие колени. В этот момент Паркинсон отчётливо видела его чёрные волосы, шрам на лбу, прикрытый чёлкой, длинные ресницы…

— Мне уже лучше, я сама справлюсь, — слабо отмахнулась от помощи Пэнси и, после того, как Гарри поднялся с колен, даже попыталась встать, проигнорировав протянутую руку, но ноги не слушались. Поттер подхватил её, удерживая от падения, и, несмотря на все протесты, понёс к мадам Помфри.

Целительница осмотрела Пэнси и, сделав вывод, что сказалась усталость, оставила в лазарете, напоив зельем сна без сновидений. Через пару минут Пэнси провалилась в сон, за секунду до этого столкнувшись взглядом с обеспокоенными зелёными глазами. Наутро она не могла вспомнить, беспокойство в его глазах показалось ей или вообще приснилось…

На следующий день Пэнси, пропустив мимо ушей наставления мадам Помфри, пошла на занятия, понимая, что зелья важнее какого-то там недомогания. За завтраком, к собственному удивлению, она получила записку с одним-единственным словом: «Выздоравливай». Улыбка, пусть и на миг, озарила лицо Пэнси, что не укрылось от взгляда Драко — он еле заметно покачал головой. Весь день Паркинсон то и дело доставала из кармана мантии записку и любовалась неровным почерком и самим словом, вникая в тайный смысл его значения.

— Не витай в облаках, Паркинсон, чаще всего это заканчивается болезненным падением, — заметил Малфой, когда они вдвоём остались в гостиной Слизерина.

— Я готова упасть, — твёрдо ответила Пэнси.

— Думаешь? — и Драко ушёл, оставив Пэнси в одиночестве. А она лишь крепче сжимала в руке записку и понимала — так правильно, и сейчас Пэнси абсолютно точно в этом уверена.

В субботу должен был состояться поход в Хогсмид. Пэнси мечтала быстрее дожить до этого дня — недавно выпал снег и теперь он манил её, звал полюбоваться красотой окрестностей. В пятницу вечером Пэнси опустилась на постель, думая о том, как здорово будет провести день с друзьями, как вдруг в её окно постучалась белая сова, к лапке которой была привязана записка.

«Пойдёшь со мной в Хогсмид?», — без подписи.

Паркинсон улыбнулась, еле сдерживаясь, чтобы не закричать от радости.

«Пойду», — короткий ответ. А через пять минут ещё одно письмо:

«В десять у входа. Добрых снов».

«И тебе».

Той ночью Пэнси снились самые лучшие сны за всю историю Хогвартса.

— Выбирай, куда хочешь пойти, — сказал Гарри, смущённо запуская пятерню в волосы. Всю дорогу до Хогсмида они молчали — оба стеснялись взаимного интереса друг к другу.

— Туда, где не будет вечных распрей между Гриффиндором и Слизерином, — коротко ответила Пэнси, закатив глаза.

— Боюсь, это невозможно, — виновато улыбнулся Гарри. Его зелёные глаза смотрели в её; секунда — и он принял решение. Пальцы Гарри сжали холодную руку Пэнси, и она подумала, что это лучший момент за всю её жизнь. Через минуту они уже двигались по направлению к «Кабаньей голове», где атмосфера была хоть и не уютной, но вполне терпимой, а главное — туда боялись ходить почти все слизеринцы и гриффиндорцы.

Весь их день прошёл за разговорами: она рассказывала ему о семье, зельях, а он ей — о квиддиче и приключениях с друзьями. И только когда заявился Малфой, объявивший, что везде искал Пэнси и вообще ей давно пора возвращаться, разговор прервался. И впервые за шесть лет учёбы Драко и Гарри, немного помедлив, пожали друг другу руки. Именно в этот момент Пэнси поняла, что однокурсник доверил её кому-либо, кроме себя. Пальцы Гарри вновь переплелись с её, и Пэнси улыбнулась: как легко попрощаться с грубостью и понять, что такое нежность, — стоит лишь обратить внимание на кого-то, кроме себя!

Гарри проводил её вплоть до гостиной, напоследок со смущением поцеловав в щёку.

— Может, из этого что-то путное и выйдет, — скучающе произнёс Драко, откинувшись на спинку кресла. — Но не забывай, что ты слизеринка, а то слишком нежная стала, вот-вот растаешь.

— Будто тебя кто-то спрашивал, — отмахнулась Пэнси и запустила в Малфоя подушкой; тот увернулся.

— Вот теперь я узнаю свою Паркинсон. Ты, кстати, опять работу по зельям завалила, — между прочим добавил он.

— Да пошёл ты! — и она направилась в свою комнату.

— Да-да, жди письмо от своего благоверного… — Драко усмехнулся, но тут же, поморщившись, пробормотал: — Поттер со слизеринкой, поверить не могу!..

Только юноша ещё не знал, что впереди его ждала более шокирующая новость, касающаяся, в первую очередь, его самого…