Ненависть (джен)

Даже в состоянии анабиоза его, казалось, не покидала тревога, боль и ненависть. Мрачными тенями они преследовали Ильсора день за днём до отлёта "Диавоны" на Беллиору, так что поначалу он даже обрадовался, что весь путь, все эти бесконечно длинных семнадцать лет ему придётся провести в состоянии искусственного сна безо всяких видений, но не тут-то было... Боль и тревога терзала вождя арзаков всё время полёта, на уровне подсознания, впившись в мозг подобно пиявке, пульс его учащался настолько, что Лон-Гор, врач экспедиции, каждый раз, когда его вызывал требовательный сигнал из анабиозного отсека, подолгу стоял у криокапсулы слуги генерала, пристально всматриваясь в бесстрастное лицо спящего, пытаясь понять, что же с ним происходит. Но когда менвиту удавалось понять душу арзака?

Вскоре Баан-Ну дошёл да крайней точки — так он устал обходиться без слуги. Еда из консервов была невкусная, сапоги вечно надевались не на ту ногу (а это жуть как неудобно!), одежда вся в дырках, борода разрослась до таких размеров, что доходила до колен, и генерал постоянно в ней путался, цепляясь непослушными прядями за всякие рычажки и крючки. На уговоры потерпеть ещё неделю Баан-Ну, вспылив, заявил, что он скорее заставит прислуживать себе его, Лон-Гора, чем предстанет перед своими подчинёнными и будущими рабами Верховного жалким оборванцем!

Лон-Гор долго колдовал над пультом, нажимая то на одну кнопку, то на другую, поворачивая поочерёдно все выключатели до тех пор, пока не погасли все лампочки, свидетельствуя о полном выходе спящего из анабиоза. Под его присмотром Мон-Со и Кау-Рук перетащили расслабленное тело Ильсора в каюту Баан-Ну, уложили в койку, а генерал, склонившись над слугой, требовательно потряс его за плечо:

— Эй, лежебока, хватит спать... Пора вставать!

— Бесполезно, мой генерал, нужно немного подождать, пока ваш раб придёт в себя полностью! — заметил Лон-Гор. — Вы что, никогда не читали о анабиозе? Пробуждение от него всегда требует времени, как бы вам не хотелось обратного!

— Какое ещё время?! — возмутился генерал. — Он просто обязан вскочить по первому моему слову! Вы ещё скажите, что у рабов и права есть!

— Это не обычный сон, а анабиоз... — терпеливо повторил Лон-Гор, а про себя подумал: "Тупой рыжий солдафон... никак не возьму в толк, за какие такие заслуги тебя назначили командиром экспедиции? Мон-Со, оно, конечно, всё равно — с его-то любовью к приказам... У него если какие мысли и приходят случайно в голову, то лишь только для того, чтобы сдохнуть там в гордом одиночестве! Кау-Рук поумнее будет, но ненадёжный... нет, ненадёжный!"

С такими мыслями Лон-Гор сделал Ильсору тонизирующий укол и, велев Баан-Ну не трясти зазря своего слугу — толку всё равно не будет! — ушёл к себе.

* * *

Ильсор пробуждался медленно, чуть-чуть покачиваясь на надувном матрасе, и перед его глазами словно проходила вся его жизнь на Рамерии — до того проклятого Пира, когда все были счастливы, беспечны и, главное, свободны!

Вот он со своей семьёй в выходной отправляются на пикник к Серебряным горам, и мама притворно сокрушается, что еды на всех может не хватить — такие обжоры! — и кого-то придётся обделить, хотя сумки с едой едва удалось впихнуть в багажник гравилёта...

Вот он со своей невестой Ильюросой (все ещё смеялись над тем, как у них похожи имена!) дают обет любви и верности перед многочисленными родственниками...

Вот он узнаёт о том, что Ильюроса беременна и почти наверняка это будет двойня, ведь и у его мамы в своё время первыми родились он, Ильсор, и его брат-близнец Кайсор...

Всё перечеркнул Пир.

Арзаки, по природе своей беззлобные и простодушные, никак не могли предположить, что их соседи менвиты окажутся прямо противоположными им по натуре своей. Практически лишённые дара творить что-либо прекрасное, изобретать, фантазировать, но зато в совершенстве владеющие гипнотической силой, они быстро сообразили, как заставить этот талантливый народ работать на них... и заставили. Конечно, у самих менвитов на этот отвратительный поступок едва ли хватило ума, но вот их правитель Гван-Ло оказался на редкость умным сукиным сыном. Он принялся убеждать своих соотечественников в том, что арзаки — неполноценный народ, годный лишь для того, чтобы рабски прислуживать им, Избранникам... И уговорил.

Все арзаки были загипнотизированы и порабощены, избежать этой участи смогли лишь считанные единицы, обладающие на редкость сильной волей, и Ильсор оказался в числе счастливцев, сразу же уйдя в подполье. Надеясь на то, что именно он, Ильсор, и приведёт свой народ к свободе, арзаки выбрали его "лиевар альвега", что значило "друг народа" — самый громкий титул, которого мог удостоиться арзак: нечто вроде президента в нашем понимании, но без права повелевать кем-то, приказывать, навязывая свою волю. Нет, лиевар альвега никогда никого не принуждал, а лишь беспристрастно помогал в спорах и различных разногласиях, заботясь лишь о благе своих сородичей... Другого рода правителей у арзакского народа никогда и не было, потому что им и в голову не могло придти, что людей можно заставлять делать то, что им не по душе.

Сильная воля, не позволявшая стать послушным рабом и долг перед своим угнетённым народом — тяжкий груз, вынести который не каждому под силу… а если учесть то, что его любимая Ильюроса, позабыв всё, стала чьей-то рабыней и наложницей, их дети неизвестно где и у кого, а сам он — слуга генерала, любой другой давно бы опустил бы руки и поддался гипнотическому взгляду. Порой и у Ильсора было такое желание — посмотреть в глаза генерала и утонуть в чужой воле, забыв обо всём, но его всякий раз останавливали упрямство и... и ненависть — чувство, вообще-то нетипичное для арзаков, но ведь можно кое-чему научиться и у менвитов, не так ли?

Время от времени, когда Ильсор стриг и подбривал бороду генерала, у него возникало нестерпимое желание схватить этого надутого индюка за волосы, запрокинуть его голову назад и полоснуть бритвой по беззащитному горлу... но нет, нельзя, надо быть терпеливым, потому что рано или поздно...

...Кто-то вне границ его видений с силой схватил Ильсора за плечо и грубо потряс.

"Не иначе, это пришли за мной, — вяло думал вождь арзаков, чувствуя, как его бессильная голова мотается туда-сюда по подушке. — Что ж, может, это и к лучшему... Наконец-то я смогу сказать им прямо в глаза, что ненавижу, ненавижу... а надо бы вас... убить всех до единого!"

Последнюю фразу Ильсор выкрикнул вслух, одновременно распахивая глаза, чтобы встретиться с врагом лицом к лицу... и столкнулся взглядом со своим хозяином Баан-Ну. Мгновение длилось как вечность — глаза в глаза, зрачки в зрачки...

"Теперь он меня убьёт... Что ж, пусть! Зато я наконец-то сказал вслух то, что у меня на душе!"

Ильсор с вызовом смотрел на Баан-Ну, но странное дело — тот как будто и не услышал крамольной фразы, брошенной ему в лицо его же слугой. Отпустив плечо раба, генерал выпрямился, развернулся и какой-то деревянной походкой вышел из каюты. Вождь арзаков устало посмотрел ему вслед, но удивиться и обдумать странное поведение своего господина не было ни сил, ни желания и он, закрыв глаза, вновь погрузился в то ли сон, то ли в оцепенение души.

...Нестерпимо пронзительный сигнал тревоги, пронёсшийся по коридорам корабля, заставил его вскочить с койки. Баан-Ну рядом не было, так что объяснить, из-за чего поднялся переполох, никто не мог, так что Ильсор, превозмогая до сих пор не покинувшую полностью его тело противную слабость, кое-как встал и поспешил в кают-компанию, надеясь, что хоть там ему объяснят, почему такой переполох... Может, корабль столкнулся с метеором?

— Быстро, в анабиозный отсек! — рявкнул Лон-Гор, появляясь перед ним точно из-под пола и сжимая в руках рацию. — Там что-то случилось, система безопасности воет как безумная! Мон-Со, Кау-Рук, вы где?!

Ухваченный за предплечье врачом, который был не на шутку встревожен, Ильсор поневоле прибавил ходу, с трудом передвигая всё ещё непослушные ноги и подстраиваясь под его торопливый бег. Они вдвоём пробежали по ступенькам вниз, потом завернули за угол, остановившись у помещения анабиозного отсека. Лон-Гор нажал на кнопку, чтобы открыть дверь, но та даже не сдвинулась с места.

— Что такое?! — врач снова и снова жал на кнопку, управляющую механизмом двери, но всё было без толку. — Проклятие, она заблокирована изнутри! Но кто?!

— В сторону! — крикнул Мон-Со, вытаскивая из кобуры пистолет. — Чего застыл?

Ослепительно-белый луч вонзился в панель, пластик светящимися ручейками потёк по стене, дверь наконец-то открылась и Лон-Гор, ахнув и отшвырнув вождя арзаков в сторону так, что тот ударился об стену, с криком: "Да что же ты, сволочь, творишь?!!" влетел в анабиозный отсек, Кау-Рук и Мон-Со за ним. Ильсор, потирая ушибленное об стену плечо, подошёл ближе, встал на пороге... и то, что он увидел, повергло его в самый настоящий шок: Баан-Ну, раздобыв где-то тяжёлый металлический брус, методично, одну за другой, разбивал криокамеры. Более половины их уже щерилось острыми осколками, люди, спящие в них, умерли, так и не проснувшись. Увидев вбежавших Мон-Со и Кау-Рука генерал, оскалившись, поднял своё оружие и набросился было на них, но полковники, которые были куда в более лучшей физической форме, без особого труда скрутили убийцу и куда-то поволокли.

Лон-Гор, вцепившись себе в волосы, метался от одной криокамеры к другой и, едва сдерживая слёзы, матерился так, что у Ильсора перехватило дух.

— Что на него нашло?! — крикнул он, оборачиваясь к вождю арзаков. — Почему он сделал это?!! Чего молчишь?!!!

— Я... я не знаю, мой полковник, — растерянно проговорил Ильсор, решив пока ничего не говорить о странном поведении своего хозяина... а то как бы не пришлось отвечать за его выходку! — Я проснулся, а генерала уже не было...

— Естественно, не было! Он ведь тут уничтожал весь экипаж, — горько сказал Лон-Гор, машинально смахивая осколки с мёртвого лица какого-то лётчика. — Великое Небо, что же теперь делать?! Это же надо — убил почти всех!

"Убил почти всех... Убил всех... Убить всех. Убить всех до единого! Да это же мои слова!"

Ильсор, подавив поражённый возглас, бросил тревожный взгляд на Лон-Гора, но тот был слишком занят и ни на что не обращал внимания, обходя оставшиеся нетронутыми криокамеры и проверяя, не добрался ли до них генерал.

"Я ведь выкрикнул эти слова генералу прямо в лицо, когда посмотрел ему в глаза! Неужели и арзаки владеют даром гипноза?!"

Но проверять, так ли это на самом деле, было некогда, да и не на ком — всего-то бодрствующего народу и оставалось, что Лон-Гор, Мон-Со и Кау-Рук, а их трогать не стоило... во всяком случае, пока.

...Баан-Ну, так и не пришедшего в себя, по приказу Лон-Гора поместили в одну из свободных криокамер, предназначенных для перевоза на Рамерию нескольких экземпляров пленных беллиорцев, дабы те по прилёте предстали перед своим новым господином, великим Гван-Ло... а теперь получилось так, что они привезут Верховному преступника, погубившего всю экспедицию! Естественно, теперь ни о каком завоевании не могло идти и речи, и Кау-Рук, как заместитель командира и второе по значимости лицо экспедиции, послав в столицу Рамерии Бассанию краткую космограмму о постигшем их несчастье, развернул корабль и задал компьютеру обратный курс.

Были убиты почти все менвиты и половина арзаков, но Ильсор, хоть и скорбел по своим погибшим сородичам, всё же понимал, что любое действие, ведущее к свободе всего народа, всегда начинается с крови, и хорошо, если конкретно этой кровью для них всё и ограничится, но расслабляться ему пока не стоило. Да, по возвращении домой их всех вызовут к Гван-Ло и тогда...

"Если я и в самом деле обладаю такой силой, то тогда берегись, Гван-Ло, потому что теперь ТВОЯ привычка смотреть в глаза своему собеседнику приведёт вас всех к краху! Да, мы, арзаки, всегда были добрыми и доверчивыми... но раз я научился ненависти, то, стало быть, этому научатся и остальные! И пусть мы зальём всю планету кровью, но мы будем свободными людьми, а если нет... Что ж, я буду не первый и не последний, кто погиб за свой народ…»

Ненависть — это предмет, которому можно легко научиться... Лишь бы учителя были хорошие!