Бессмертие (джен)

Сознание лютых мертвецов редко поддаётся точному объяснению. Лютые мертвецы почти никогда не принадлежат сами себе, по всем законам мира заклинателей их должны контролировать. Потому что их сущность беспрестанно пытается подчинить себе тёмная энергия, и тогда они начинают терять свою личность и память о прошлом, становясь опасными существами.

Поэтому Сун Цзычэнь цепляется за образы ушедших времён, которые ещё прочно сидят в его голове. Каждый день он вспоминает своё обучение в храме Байсюэ, дни, проведённые с Сяо Синчэнем, и…

Солнце. Солнце — одно из немногих, что Сун Лань не может забыть за несколько столетий своих скитаний, после того как перестал быть человеком. Так как оно всегда напоминает ему последние слова Синчэня, сказанных ему, Цзычэню: «Знаешь, я искренне не понимаю, зачем многие заклинатели лелеют мечту о бессмертии. В конце концов, это так скучно, ведь бессмертие — это не просто когда ты живёшь вечно. Это когда ты наблюдаешь цикличность событий, ведь всё в этом мире обладает естественным свойством повторяться». Сяо Синчэнь говорит будто бы беззаботно, словно на самом деле это не имеет никакого значения, и, усмехаясь, щурится, поворачиваясь к мягкому солнцу.

Палящее, знойное солнце душит, душит безустанно, обвивая Цзычэня своими злыми раскалёнными щупальцами, будто жаждет убить его за каждую ошибку. И Сун Ланю кажется, что, хотя он и лютый мертвец, которому должно быть всё равно, он всё-таки испытывает физическую боль от этого слишком яркого, озлобленного шара, которому почему-то так искренне радуются люди.

Заклинатель странствует уже почти пятьсот лет. Он нигде не задерживается надолго, ни с кем не заводит знакомств и почти ни с кем не разговаривает. Только если по делу. По жестокой иронии судьбы язык он обретает вновь на — как он иногда вспоминает — четыреста сорок четвёртый¹ год своих скитаний. Вот только зачем он ему теперь — он не знает и сам. Просто так получается, когда он заходит в очередной город и незнакомая девушка окликает его, загадочно спрашивает, не нужно ли ему или его знакомым что-то такое, что помогало бы после ночных охот. Просто на всякий случай. Сун Цзычэнь только вежливо царапает пером: “О чём вы говорите?”, когда в душе ему хочется огрызнуться, резко сказать, что он больше… Что он теперь всё равно не человек. И злится в этот момент на самого себя, за что — не уверен и сам. Но заклинатель уже привык контролировать себя, свои эмоции и свои чувства. Поэтому, дописав свой вопрос, он лишь на секунду бросает короткий тёплый и заинтересованный взгляд на, судя по одежде, молодую целительницу.

— Я теперь вижу, у вас нет языка. А мы как раз создали то, что помогает вырастить новые… части тела. Нам сейчас нужны люди, которые могут испытать на себе его действие. Пожалуйста, пойдёмте со мной, — как ни в чём не бывало раздаётся в ответ. У Сун Ланя не хватает в тот момент сил задуматься, а зачем, собственно говоря, такое вообще изобрели. Да, это может быть необходимо, но… Насколько часто люди теряют части тела?

Целую неделю под наблюдением целителей он принимает это средство, чувствуя себя самым настоящим подопытным кроликом и где-то в глубине души надеясь, что с ним, лютым мертвецом, что-нибудь да произойдёт, появится какой-нибудь побочный эффект, ведь это придумали для людей, а не для таких, как он… Не для подобных ему. Но ничего не происходит, кроме того, что теперь Сун Лань снова может говорить. Уходя от врачевателей, которые то ли в самом деле так и не замечают, что он не человек, то ли решили промолчать об этом, он роняет один только вопрос:

— Зачем вы изобретаете такое? Неужели нет других, более часто встречающихся… заболеваний?

— Конечно, есть, — лучезарно улыбается молодая целительница, которая и предложила ему это средство несколько дней назад. — Однако мы хотим помогать и тем, кто уже и не надеется на полноценную жизнь.

Она сияет радостью, слегка щурясь на тёплом солнце, а Сун Лань продолжает свой путь вместе с Шуанхуа, чтобы избавлять людей от такой же нечисти, как он сам.

«А всё-таки жизнь, — думает заклинатель, — действительно до какого-то странного безобразия циклична». Что тогда, несколько сотен лет назад, он слышал историю о необыкновенной целительнице из ордена Цишань Вэнь, которая провела операцию по пересадке золотого ядра. Что теперь какая-то молодая врачевательница работает над тем, чтобы спасать единицы. Кажется, любое событие действительно бессмертно по своей сути.

Как бессмертен Сун Цзычэнь, который раз за разом смотрит одни и те же пьесы: в них меняются только актёры.

На окраине города он останавливается, когда слышит умоляющий всхлип и чьи-то деревянно-грубые голоса. Сун Лань видит недалеко от себя трёх молодых людей, которые обступают рыдающего юношу, на вид гораздо более младшего, чем они сами:

— Ты что вообразил себе, щенок? Думаешь, у тебя есть право общаться с ней? — компания разражается мерзким гогочущим смехом. — Надо же, что удумал, малец. Сейчас мы покажем тебе, как простолюдины платят за то, что осмеливаются подходить к нам, когда им того не приказывают.

Самый здоровый из них сильно толкает мальчика, и тот падает на твёрдую, пересушенную солнцем землю. Другой замахивается для удара, но тут перед ним внезапно, словно из ниоткуда, возникает чёрная тень, которая будто закрывает собой солнце. На какое-то мгновение всем даже кажется, что солнце на самом деле спряталось за мрачную, не пропускающую ни малейшего света тучу.

Сун Лань крепко сжимает запястье чужой руки, так и застывшей в ударе, не отпуская, потому что знает: стоит позволить ей выскользнуть, как тут же начнётся драка, а убивать безоружных Цзычэнь не желает; и вглядывается в глаза юноши, который от обволакивающего страха и растекающегося по телу удивления всё ещё находится на земле.

И в его взгляде заклинатель читает не только столь естественный страх. Непонимание, злоба и ненависть смешиваются в душе мальчика в единое целое, и теперь он похож на дикого волчонка, мать которого только что убили охотники. Слепая ненависть к обидчикам опутывает мозг и не оставляет надежды вырваться из её паутины самостоятельно. Так серый густой туман на рассвете ложится на поле, не позволяя случайному путнику увидеть даже собственное тело. Едкая злоба — она словно яд, медленно и последовательно уничтожает всё светлое в человеке и отправляет к самому сильному чувству — заставляет ненавидеть всех подряд. Без исключений. И непонимание. Непонимание собственной вины. Непонимание, за что его ненавидят.

«Как же ты был прав, Синчэнь. Хотя и не замечал, что циклично не только добро», — с сожалением размышляет Сун Лань. И тогда замечает в глазах юноши ещё кое-что.

Бесконечная надежда, такая же неиссякаемая, как жизнь бессмертных, читается в его взгляде.

— Да кто ты вообще… — начинает один из обидчиков, однако моментально замолкает, когда встречается взглядом с заклинателем и тот освобождает его руку. — Д… демон!

Крик ужаса вырывается из него, когда Сун Цзычэнь разворачивается немного боком и солнечные лучи гладят своим резким светом змееподобные линии на его шее, затенённые глаза на короткий миг кажутся абсолютно чёрными, будто в них нет даже белка, а кожа лица — и без того всегда нечеловеческого серого цвета — только подчёркивает его нынешнюю сущность. Сун Лань морщится в скользком отвращении, несколько раз сжимая правую руку в кулаке и разжимая обратно, и почти бешено скребёт ногтями по ладони, словно пытается сцарапать с себя человеческую грязь, что оставил после себя тот человек, и продолжает молчать.

Обидчики мальчика медленно пятятся назад под его чёрным взглядом, а потом внезапно разворачиваются и срываются на бег, стремительно удаляясь от пугающе безмолвной высокой фигуры.

В глазах юноши продолжает плескаться яростный огонь. Заклинатель почти физически ощущает, как воздух насыщается стыдом и желанием мести. Юноше стыдно, что его спасли, как какого-то ребёнка. И в нём пылает желание поквитаться с теми людьми за все унижения и беды, которые они ему принесли. Однако он сдерживает свои эмоции, и в его голосе Сун Лань слышит искреннюю, по-детски робкую благодарность:

— Г… господин, почему вы помогли мне?

Цзычэнь на это только чуть слышно вздыхает — в самом деле, что за глупый вопрос, неужели спасают с какой-то целью? — и уже почти разворачивается, чтобы уйти, но в последний момент замирает, неожиданно замечая в глазах спасённого образ давно знакомого ему человека.

Сун Лань знает, что за свою слишком недолгую жизнь, ещё будучи смертным, он совершил несколько страшных ошибок, которые убили самого важного для него человека. Одной из них был разговор с Сяо Синчэнем на развалинах Байсюэ. Тогда он сказал много того, о чём сожалеет до сих пор.

Сказано было действительно слишком много. Лишнего, ненужного, того, что никогда не должно было быть произнесено. А теперь, когда он может постараться направить юношу на верный путь, он собирается просто уйти. Воистину слова — его главное и вечное проклятие.

И Сун Лань больше не желает делать такие ошибки. Он не собирается превращать этого почти что ребёнка в ещё один собственный грех.

И пусть слова навечно остаются проклятием для него самого…

— Я помог вам, юноша, чтобы вы не опускались до мести. В мире слишком много зла. Больше тренируйтесь, чтобы уметь постоять за себя. И учитесь терпению, ведь жизнь коротка, а без терпения к другим людям и жизни вы обречены на страдания.

Сун Цзычэнь уходит, не оглядываясь. Но по той лёгкой и звонкой тишине, что он оставляет позади себя, заклинатель понимает, что хотя бы в этот раз его слова были правильными.

… И всё-таки иногда служат благословением для других.

Потому что история, хотя и циклична, временами поддаётся изменениям, когда в игру включается тот, кого в ней быть не должно.

И Сун Лань считает, что и пятьсот лет назад он тоже был тем, кто не должен был появиться в жизни Сяо Синчэня, чтобы жизнь его друга обрела иной, счастливый конец. Но судьба распорядилась по-своему, и прошлое, в отличие от будущего, изменить невозможно. Поэтому лютый мертвец, всё так же бережно и заботливо прижимая к своей груди разбитые вдребезги осколки души Сяо Синчэня и храброй А-Цин, которая вместо него самого смогла стать верным товарищем слепому заклинателю, продолжает свой бесконечный путь вперёд.

А солнце по-прежнему радостно играет лучами на хрустальной воде, радует людей своим гостеприимным теплом, дарует жизнь организмам, сменяет холодную и неприступную луну, веками знаменуя начало нового дня и отсчитывая годы, и обвивает, сдавливает, душит Сун Ланя своими длинными слепяще-оранжевыми раскалёнными руками, тянущимися с самих небес. Потому что солнце и есть сама вечная жизнь.

И, если бы только он мог умереть, он бы давно уже нашёл свою смерть в его крепких, горячих объятиях.

_________________________________

¹ число 4 считается в поверии китайцев несчастливым, потому что оно созвучно слову “смерть” (слова различаются только тонами), так что у Сун Ланя действительно злая ирония судьбы.