Академия магии (джен)

— Положите руки на сферу распределяющего артефакта, адепт, и чётко произнесите своё имя! — скомандовал мне магистр Нилонис.

— Странник! — произнёс я, произведя требуемую операцию.

Артефакт мягко засветился, и над ним появились какие-то непонятные мне то ли руны, то ли иероглифы. Магистры стали как-то удивлённо переглядываться между собой.

— И как это совместить? — озвучил наконец один из них, судя по всему, общую мысль.

— Одна магия песни чего стоит, — мрачно произнёс магистр, преподававший скромный предмет "Теория и практика пыточного искусства". — Мы не можем отпустить его, не дав хотя бы основ.

— Значит, будем учить, — принял решение магистр Нилонис. — Магистры Леонис и Кортр, включите адепта Странник в своё расписание. Адепт Странник, вам придётся выбрать ещё хотя бы один предмет. Что бы вы хотели изучать?

— Могу я взглянуть на список предметов?

Магистр кивнул и извлёк из воздуха лист бумаги метра так на полтора.

— Думаю, проклятия мне подойдут, — произнёс я после тщательного изучения вариантов.

— Очень хорошо, — произнёс магистр Неонис. — Проживать будете на территории академии. Проводник укажет дорогу.

С этими словами он выщелкнул пальцами фиолетовый шарик, не больше двух сантиметров в диаметре, и тот завис на уровне моего лица. Я вежливо кивнул магистрам и отправился за проводником.

* * *

— Что вы можете сказать о новом адепте, магистры? — открыл заседание очередного совета ректор.

— К сожалению, пока ничего положительного, — поморщился магистр Леонис. — Складывается ощущение, что на моих занятиях он просто скучает.

— То же впечатление, — подтвердил магистр Кортр. — За практическими ритуалами наблюдает с бесстрастным выражением лица, а теорию выслушивает — со скучающим, как будто ничего нового ему не сообщили. Я лишь надеюсь, что это просто маска и на самом деле он весь внимание.

— Я также допускал подобную вероятность, — кивнул Леонис. — Потому и не предпринимал пока каких-либо дисциплинарных мер.

— Формально мне нечего к этому добавить, — произнёс проклятийник. — Поведение моего подопечного на уроках в точности соответствует вышесказанному. Однако случай, произошедший вне учебного времени, дал мне понять, что к адепту Страннику не стоит применять уже сложившиеся стереотипы.

— И что же там произошло? — заинтересовался ректор.

— Странник повздорил с одним из адептов старших курсов. Что там точно произошло, я не знаю, поскольку подошёл значительно позже. Но проклятие услышал полностью. Оцените формулировку, магистры: "Тебя будет преследовать несправедливое и предвзятое отношение везде, куда бы ты ни пришёл, до тех пор, пока ты не поймёшь, в чём именно был не прав".

Магистр Суонис удивлённо поднял брови.

— Я исследовал проклятие, пытаясь понять, как его снимать, и пришёл к выводу, что оно неснимаемое, вернее, самоснимаемое. В самом проклятии заложено условие, при исполнении которого оно снимется.

— То есть проклятый адепт может сделать это сам? — усмехнулся ректор.

— Именно! Налицо нестандартный подход к освоению знаний. Не исключено, что и в ваших случаях имеет место быть то же самое.

— Будем надеяться, — произнёс Кортр.

— Благодарю вас за информацию, магистр Фален. Надеюсь, она подскажет, как найти общий язык с вашим подопечным.

* * *

Я к участию в этом турнире не стремился. Только моего согласия никто не спрашивал. Так же, как и согласия дюжины моих товарищей по несчастью. Мы все попали в категорию неудачников, неспособных к обучению. И этот бой — единственный шанс остаться в академии. Если мы победим, каждому из нас будут подбирать индивидуальную программу обучения. Проиграем — значит, такой возни не заслуживаем. С одной стороны, вроде, всё логично, вот только противостоять мы будем старшекурсникам-выпускникам, где-либо серьёзно провинившимся, а потому, в случае проигрыша, также вылетающих из академии.

Так что биться они будут всерьёз. А сколько шансов выжить выпадает на нашу долю? Вот то-то и оно.

Я повернулся к своей команде.

— Если доверитесь мне, то, соединив наши умения, я, вероятнее всего, смогу вытащить нас из этой передряги. Во всяком случае, приложу все усилия.

По большому счёту терять им было уже нечего, и согласие было дано. Быстро пояснив основные детали, я поставил восемь человек во внешний круг, четырёх во внутренний, а сам стал в центре. Опустившись на корточки, приложил левую ладонь к земле и начал ритуал.

— Жертву мою прими, магия, питающая этот мир. Исполни желание моё, приняв в ответ плату мою. Пусть соратники мои станут неуязвимы на этот бой. Беру раны их на себя, готов отплатить тройной ценой, болью тройной. Но пусть дана будет отсрочка в том мне до окончания боя сего. Пусть песнь моя объединит нас в одно и даст единое мышление и цель одну. Плату свою добровольно я отдаю.

Завершив эту часть ритуала, я встал и взглянул в сторону противника, который уже двигался к нам. Забыл упомянуть — их было в шесть раз больше. Так что о принятом решении я не сожалел.

"Начнём!" — сказал я сам себе и запел.

Дымилась роща под горою,

И вместе с ней горел закат.

Нас оставалось только трое

Из восемнадцати ребят.

Как много их, друзей хороших,

Лежать осталось в темноте

У незнакомого посёлка

На безымянной высоте.⁽¹⁾

Магия песни проникла в моих бойцов, заставляя воспринимать песню так же, как воспринимал её я. Наполняя теми же чувствами и решимостью.

Светилась, падая, ракета,

Как догоревшая звезда.

Кто хоть однажды видел это,

Тот не забудет никогда.

Он не забудет, не забудет

Атаки яростные те

У незнакомого посёлка

На безымянной высоте.

Мой отряд практически слился. Мы уже почти одно целое. Осталось совсем чуть-чуть, а враги уже близко.

Над нами "мессеры" кружили,

И было видно, словно днём.

Но только крепче мы дружили

Под перекрёстным артогнём.

И как бы трудно ни бывало,

Ты верен был своей мечте

У незнакомого посёлка

На безымянной высоте.

А вот и первые ласточки. В нас полетели магические удары. Я накрыл нас куполом, и все они бесславно стекли по нему. Так вам! Хотите драться — подходите на расстояние удара меча. Халявы не будет. Кажется, наши противники тоже это уразумели и, сближаясь, начали нас окружать. Я продолжал петь, чувствуя, что ритуал завершился и мы начинаем действовать, как единый организм.

Мне часто снятся все ребята -

Друзья моих военных дней,

Землянка наша в три наката,

Сосна сгоревшая над ней.

 Сражение идёт полным ходом. Я постоянно вижу глазами то одного, то другого бойца, стоящих во внешнем круге, иногда помогая им уклоняться от заведомо смертельных ударов. Все остальные ранения затягиваются в течение нескольких секунд, что, кажется, приводит в ужас наших врагов.

Как будто вновь я вместе с ними

Стою на огненной черте,

У незнакомого посёлка

На безымянной высоте.

Ещё десять минут, и бой окончен. Куча изрубленных адептов-старшекурсников и пятеро сдавшихся. Нет, объединённые моим сознанием бойцы никого не убивали, но лишних конечностей нарубили, хоть в бочку соли. Ошарашенные магистры тем не менее засчитали нашу победу, а я снова опустился на корточки, как перед ритуалом, и так же, приложив левую ладонь к земле, произнес:

— Бой окончен!

Я получил желаемое, а, значит, пришла пора платить.

Все раны, полученные моими сотоварищами в этом коротком бою, проявлялись на теле. И боль — в троекратном размере, как я и озвучивал. Я мучительно застонал и, истекая кровью, осел на траву. Как в тумане слышал голоса магистров и других адептов, а сам понимал, что могу и не выжить.

Ну и пусть! Я же с самого начала это допускал. Зато у ребят будет индивидуальная программа. У них будет шанс.

1) «На безымянной высоте» — популярная песня о Великой Отечественной войне, записанная для кинофильма «Тишина».

Вернуться к тексту