Школобосс на каникулах в стиле Варии (джен)

Нервно теребя пальцами край телефонной книги, Гокудера набирал номер, обозначенный в телефонной книге как «Вария. Связь». Всё это было слишком подозрительно, да и личная фантазия Хаято заставляла его сердце скакать в груди от волнения за Джудаймэ. Хранитель кольца урагана постоянно курил, и от него за версту несло валерьянкой. Настолько, что даже Ури постоянно путалась под ногами, не вцепляясь в них, а стремясь, скорее, протереть дыру на шкуре, бесконечно долго ласкаясь в приступе валерьяночного опьянения.

Наконец после нудных телефонных гудков на том конце соизволили взять трубку.

В это время в кабинете Занзаса.

— Эки, но тикаку дэ, — босс подсмотрел в книжку, — томодати о…

— Босс, — тихо и боязливо одёрнул его Леви, и Занзас снова мимоходом заглянул в ответ.

— Томодати ни аймас! — закончил он. — Эки, но тикаку дэ томодати ни аймас.

Раздался телефонный звонок. Редкость этого происшествия заставила Леви вздрогнуть от неожиданности так, что на пол попадали все учебники японского, которые он держал на коленях, а Занзаса посмотреть в сторону телефона с лицом «ояебу».

— Минутку… — многообещающе бросил Занзас Леви А Тану, потянувшись за трубкой. — Да, — ответил он, поднеся к уху трубку. — Кто? Гокудера? Какой Гокудера? Кто он такой? Вонгола? Бисёнен? Девчонки сохнут? Ну, а мне до этого какое дело??? Со мной поговорить? Про Саваду? Про старшего или про младшего? Я про обоих не хочу говорить. Блядь! Да что надо?! Что значит, не разбивать телефон?! — Занзас резко выдохнул. — Ладно, давай, соединяй.

В трубке пошквырчало, и за это время он успел закинуть на стол ноги.

— Ну, — Занзас скорчил недовольную рожу, услышав что-то наподобие приветствия в трубке. — Волнуешься за своего бо… Слушай меня внимательно. Твой босс — сопля в скафандре. То, что Иемитсу притащил его сюда, — не моего ума дело. Ребёнок накормлен, напоен, потрахан и пристроен к делу. Не знаю я, кто его трахает. Этим Луссурия занимается. Да что ты орёшь, мусор, вернётся твой Савада — сам расскажет… Всё! Отвали! Я занят, — и Занзас с громким звоном повесил трубку, заодно сталкивая аппарат со стола, чтоб тот уже наверняка больше никогда не зазвонил. — Вот что называется: сделай одну уступку, и во веки веков не отмоешься… Ты слышал?

— Да, босс, — кивнул Леви.

— Свихнуться можно с этими долбоебами малолетними. На чём мы остановились?

— Пятая снизу строка.

— М-м… — ища глазами пятую строчку учебника, промычал Занзас.

— Я должен выручить его оттуда!!! — скакал Гокудера вокруг телефона, держась за голову руками. — Как я мог не поехать с ним?! — послышались плохо сдерживаемые рыдания. — Прости меня, Джудаймэ, я должен был сразу последовать за тобой! Прости, — откровенные рыдания со слезами, соплями и платочком.

Все эти эмоции, не найдя себе более достойного применения, переполнили несчастного Хаято и, таким образом, вышибли его из дома навстречу смертельной опасности и офицерскому составу Варии.

Спустя полсуток Гокудера уже был у особняка Варии.

— Скажем спасибо дяде Шамалу за то, что у него есть водительские права и он настолько мягкосердечен, чтобы оказать тебе очередную услугу, мой маленький друг, — вздохнул Шамал, останавливая свой старенький «Фиат» перед въездом в ворота.

— Спасибо, — пробурчал Гокудера, уминаясь в угол салона с очень недовольным и хмурым видом.

Подождав открытия автоматических ворот, Шамал вкатил на территорию особняка.

— Ну всё, дальше сам, — сообщил Шамал, останавливаясь рядом с крыльцом.

Гокудера вылез; не успел он ещё как следует понять, какого чёрта тут делает, как Шамал тут же покинул его, скрывшись за воротами вместе с «Фиатом».

— Супер-пупер, — пробормотал Гокудера, поднимаясь к входной двери.

Он позвонил в дверь, но в ответ — ни звука, ни какого-либо действия.

— И? — помрачнел Гоку-тучка ещё активнее.

Он постучал, сетуя на неисправность звонка, но и это не помогло ему попасть внутрь особняка. Уже почти собираясь взорвать дверь, он услышал подозрительные звуки, но, разумеется, не пошёл смотреть, что их производит. Что он, идиот, кидаться на любой звук? Нужен был хоть какой-то маломальский обоснуй, чтобы двинуться с места. Однако тот не замедлил явиться следом за звуками. Обоснуем оказался Бельфегор.

— Пойдём, — позвал он, скрываясь за колонной, из-за которой только что пришёл.

Гокудера, не будь он Такеши, обычно над поступками долго не думал, но тут и ему пришлось слегка подвиснуть до дальнейшей перезагрузки.

— Эй, ты! — позвал Бэл, выглянув снова и приложив ладонь ко рту. — Иди за мной, если хочешь попасть внутрь дома, — он указал на закрытую дверь.

Помявшись с полсекунды, Хаято всё же решил последовать за ним, прикинув, что в случае чего всегда сможет отбиться пинками. Пройдя вдоль особняка, он вошёл в приоткрытую дверь и увидел... ещё одну приоткрытую дверь! Миновав её, он очутился в кухне, которая сама собой не представляла никакого интереса, если бы посреди неё не стояли Бельфегор и Фран и не пекли домашние вафли.

— Хочешь вафельку, ши-ши-ши? — поинтересовался Бэл, наливая тесто в вафельницу.

Гокудера отрицательно помотал головой.

— Какого тут происходит, где Джужаймэ?! — внезапно вспомнил он о цели своего приезда.

— Выйдешь вон туда, по коридору до конца, потом по лестнице, — Бэл облизал запачканные в сладком тесте пальцы, — на самый верх. Там его найдёшь. Ты, кажется, похудел с нашей последней встречи, а, ши-ши-ши…

— Быть может, у вас паразиты… — сделал предположение Фран, — Не затягивайте с этим…

— Лягушка, молчи, — ткнул Бэл Франа в плечо.

— Может быть, у вас тоже, сэмпай? Вы мыли руки перед готовкой?

— Заткнись, ши-ши.

Гокудера же предпочел покинуть поле боя и вскоре уже бежал по коридору в поисках лестницы.

— Зачем вы сказали ему, что там Савада, сэмпай? — спросил Фран, когда они с Бельфегором остались одни на кухне.

— Пусть побегает, поищет, ши-ши-ши, — улыбнулся тот.

— Ваш юмор, как обычно, неподражаем, — съязвил Фран, вытаскивая вафлю.

Тем временем Хаято нашёл лестницу и был готов к тому, чтобы начать восхождение.

— А вот и она! Джудаймэ, я уже иду!

Миновав примерно десять лестничных маршей, Гокудера вполз на последнюю площадку, тяжело дыша. Отдышавшись, он первым делом ломанулся в единственную дверь.

Не успел он и шага сделать в комнату, как получил в нос тонфу.

— Гагомо гуа?! — выругался обычно приличный Хаято, зажимая хлынувшую из носа кровищу, и, вскакивая, обернулся.

Перед ним, закрыв дверь ногой с размаху, оказался Кёя.

— Ты? — выпучил Гокудера глаза.

Судя по выражению лица Хибари, у него в голове также шёл нехилый анализ событий. В результате он даже слегка опустил тонфу, решив, что кровоточащий Гокудера совершенно не опасен.

— Убирайся из моей комнаты, — заявил Кёя.

— Твоей комнаты?! Что ты здесь делаешь?!

— М… прохожу практику. Будь добр — оставь меня в покое.

— Но ты мне нос сломал!

— В следующий раз сломаю череп, — Хибари открыл дверь, гостеприимно приглашая Хаято покинуть помещение.

— Но если здесь ты, то где Джудаймэ? — пятясь боком к выходу, спросил Гокудера.

— На втором этаже… я его видел, — смахнув кровь с тонфу, ответил Кёя, отворачиваясь.

— А. ага, — запрокидывая голову, Хаято двинулся за дверь.

— Стой, — послышалось со стороны Хибари.

— Стою, — замер Гокудера на месте.

— Лестницу всю закапаешь, — послышался выдох, после чего шаги по комнате. — Руки убери, — прозвучало тоном приказа.

После этого, как это ни выглядело волшебно, мордаха Хаято была начисто вытерта влажной салфеткой, а кровь остановлена. Сам же владелец разбитых носопырок с ужасом взирал на смертоносного Кёю, который, закатав рукава, молча занимался всем этим. Что ужаснее — Бельфегор с вафлями или Кёя с ватками, Гокудера ещё не решил.

— Все, проваливай, — закончив, Хибари выставил Хаято за дверь.

Теперь ориентироваться можно было только на слова Хибари. Итак, второй этаж.

Второй этаж встретил Хаято мнимым спокойствием, и буквально через полминуты на лестнице раздались крики.

— Босс, бля!!! — послышался пьяный голос.

— Тс-с-с… — шептал другой. — Держись за поручень!

— Отстань. Дино…

— Да я один не дойду, не бросай… Постой, не роняй меня!

— Во-о-ой! — и звук, как будто что-то тащили по лестнице.

— Ай! Голову больно!

— Чему там, — непотребные звуки, — болеть?! Идиот! Иди, засранец, ты опять падаешь! Зачем ты отпустил Ромарио?!

— Он пьёт, как лошадь!

— Вот и пил бы с ним! Бваха!

Тут процессия наконец-то взобралась на второй этаж, где Гокудера предусмотрительно забился от страха в первую попавшуюся комнату, куда, как назло, спустя мгновение ворвались и пьяные Супербиа и Каваллонэ, поддерживающие друг друга.

— Пья-я-янь! Не дыши на меня, идиот! — заорал Скуало, скидывая с плеча Дино прямо на пол и, морщась от перегара, шатаясь, принялся добираться до кровати самостоятельно. Благо, на пути было много мебели, за которую можно было ухватиться.

Упав на кровать, он подтянулся до подушки и, вытянувшись в полный рост, затих. Дино же с тихими чертыханиями полз к кровати с упрямством дробящего мустанга!

— Ну вот… — стягивая одеяло из-под Супербии, промямлил он, закидывая ногу на кровать и залезая на неё.

— Олень… Ну-ка, успокоился! — прикрикнул на него Скуало.

— Скуало, детка, иди ко мне, — с этими словами Дино настойчиво полез целоваться.

— М-м-м... Отвали, гандон! — проорал Супербиа, врезая тому в живот и вытирая простыней губы. — Меня щас вырвет от твоих нежностей! — и он саданул ногой в тело Дино, сваливая его на пол, с которого тот с таким трудом взбирался на кровать.

— Больно, — проныл Дино, потирая бок.

Но на кровать он больше лезть не рискнул, стягивая подушку, укладываясь и укрываясь ковриком.

Всё это время Гокудера, прикинувшись торшером, стоял за шкафом и покрывался холодным потом. Уловив краем уха сонное сопение, он сделал попытку выглянуть из-за шкафа: казалось, эти двое уснули. Перекрестившись, он вышел из укрытия и быстренько, на цыпочках, улизнул в коридор, прикрыв за собой дверь.

— Скотина, — проворчал Скуало. — Торчал тут всё это время, ещё и дверь за собой не закрыл, отброс тупой.

А Гокудера продолжал поиски, исследуя коридор.

— Что вообще за чушь, чего я напрягся?! Подумаешь! Кучка идиотов! — с каждым словом Хаято выглядел всё более смелым. — Мне надо найти Саваду, а на всех остальных — плевать!

Недружественное рычание за углом прервало его тираду. По телу пробежала дрожь. Мягко ступая лапами по ковру, из-за угла выплыл огромный и величественный тигролев Бестер, он же Беста, Веста — кому как нравится. Хаято не растерялся и тут же вскрыл свою коробочку.

— Ури! Фас! — Гокудера указал на огромную зверюгу с гневным выражением лица.

— Миа-а-ау! — ответила Ури, подошла к Бестеру, потёрлась о его лапу и с боевым кличем бросилась на хозяина.

— Уу-ри! — улепётывая в противоположную сторону, вопил Гокудера, слыша, как следом за кошкой тронулся с места и тигроле. — Предательница!!!

Гокудера нёсся к окну и спасительной лестнице — он готов уже был вернуться к Кёе, только чтобы эти два животных оставили его в покое! Он оглянулся, краем уха уловил скрип двери, шаги и чьи-то голоса впереди себя и, не успев среагировать, вписался с размаху во что-то не слишком твёрдое.

В первое мгновение Гокудера даже подумал, что всё могло кончиться хуже, но как только он поднял взгляд, понял, что хуже и быть не может.

— Босс, позвольте, я… — послышался голос Леви откуда-то со стороны, и Занзас поднял руку, чтобы тот оставался на месте.

Пока всё это происходило, Хаято отлепил лицо от груди босса Варии, отпрыгивая и готовясь, вероятно, сражаться, так как непроизвольно Занзас выхватил пистолет и…

— Во-ой! Можно потише?! У меня башка трещит! — послышался голос из комнаты неподалёку, а после невнятные звуки, быстрый топот, звук резко рассечённого воздуха и — Гокудеру поглотила темнота.

Очнулся Гокудера в положении лёжа и с мокрым полотенцем на голове.

— Оу… — дотронулся он до гудящей головы.

— Ты пришёл в себя?!

Хаято приподнял повязку и увидел своего дражайшего Джудаймэ.

— Тсуна! — он хотел спрыгнуть с кровати, чтобы побить челом об пол, но у него ничего не вышло, и он, уронив голову обратно на подушку от нестерпимой головной боли, брякнулся назад. — У меня такое чувство, будто мне врезали бейсбольной битой по голове, — простонал Гокудера.

— Кхм, — Тсуна покраснел, косясь на стоящую неподалёку биту. — Видишь ли…

— Что?! — взорвался Луссурия, до этого молча ходящий по комнате. — Я тоже подумал, что ты, сладкий мой, какой-нибудь ворюга! — он сложил руки на груди и позёрски откинул чёлку с глаз.

— Так это был ты?! — выпалил с ненавистью Хаято.

— Прости, Гокудера! — внезапно начал умолять Тсуна. — Я тебя ударил! Я правда подумал, что ты вор, прости! Я не специально!

— Э-э-э… Джудаймэ… — выпал в осадок Хаято.

— И вдобавок ко всему Занзас теперь выгоняет нас отсюда, — виновато улыбнулся Тсуна.

Сердце Гокудеры возликовало.

— Мой дорогой, если хочешь, я поговорю с ним, — с глубокой печалью в голосе произнёс Луссурия, приложив ладонь к щеке. — Он разозлился, но он отходчивый…

— Не-е-ет! — сразу же отказался за обоих Гокудера. — Мы едем домой! В Японию! Хватит! Да, Джудаймэ?

— Да, я уже пробыл здесь достаточно, — тот улыбнулся.

Луссурия посмотрел по сторонам и, наклонившись к Тсуне, тихо сказал:

— Но телефончик ты мне оставишь на всякий случай?

— Нет! — прервал его Гокудера.

— Ой-ой-ой, — отшатнулся Луссурия. — Какой у тебя ревнивый мужчина!

— Я не… — начал было Гокудера. — Мы не такие!

— Ладно-ладно, я пойду, сделаю себе бокал мохито, — Луссурия отчалил к дверям. — Оставляю вас наедине, — сделав бровями трололо, он вышел и закрыл за собой дверь.

* * *

Уже в самолёте Гокудера вспомнил, что забыл Ури.

Луссурия никогда не звонил Тсуне после этого случая.

Занзас выбросил Дино в окно со второго этажа, так как Ромарио при нём не было. Дино сломал обе ноги и два ребра.

Занзас сдал японский на четыре кю и подарил Леви шоколадку. Спустя двести шестьдесят четыре года шоколадку найдут археологи.

Опохмеляться Скуало пришёл к Хибари. Они спели пару раз гимн Намимори в третьем часу ночи, после чего пришёл Занзас и утащил его в свою спальню, чтобы преподать урок ночного бдения.

Спустя двести шестьдесят пять лет после того, как археологи нашли шоколадку Леви, он пришёл из прошлого и забрал её. Таким образом, произошёл временной казус — у Леви стало сразу две шоколадки от босса. Больше временной континуум за шоколадками Леви не пустил.

Бэл и Фран налепили вафель, обожрались ими и были счастливы.

Шамал продал свой старенький фиат и купил электробритву.

Иемитсу, когда узнал об инциденте с Тсуной — учитывая то, что он сам бросил сына в стан врагов, именуя это «каникулами», очень ругался и был весьма недоволен, после чего взял и вырвал из телефонного справочника страницу с «Вария. Связь», порвал на мелкие кусочки, сжёг, размешал в бокале с шампанским и выпил во время боя курантов.