У Изуку Мидории очень много проблем... (джен)

Изуку Мидория, он же про-герой Деку, всегда возвращается домой в разное время, поскольку у героев ненормированный рабочий график.

— Мам, Эри, я дома! — кричит с порога.

Сестренки (приемной сестренки, хотя это не важно) дома нет, а Инко Мидория суетится на кухне.

— Сыночек, я твои подвиги в новостях смотрела! Ты у меня такой замечательный...

Обычно Деку не жалует восхищенные вздохи и ахи в свой адрес (ну о-очень напоминают собственные фанатские воздыхания когда-то), но на сей раз даже рад — мама, занятая его восхвалением, должно быть, забудет поинтересоваться делами Эри (или хотя бы ее местоположением на текущий момент). И Изуку это сейчас на руку — как недавно выяснилось, его хитрющей сестре есть что скрывать.

Закрывшись в ванной, он все-таки набирает Эри:

— Привет, братишка. Извини, я сейчас занята.

Спрашивать, чем именно, для Деку бессмысленно.

— Передай трубку Лемиллиону.

На другом конце провода что-то шипит. Видимо, горе-парочка очень не хочет его вмешательства в их тет-а-тет. Зачем я это делаю, спрашивает сам себя Изуку. Герои ведь так не поступают...

— Эм, приветик еще раз, Деку. Хорошо сегодня поработали. Ты в порядке?

— Следи за ней, — мрачно отвечает Мидория.

А сам думает, откуда у чертова Мирио после сегодняшней заварушки хватает еще сил по свиданкам бегать? Наверное, потому что у него, в отличие от Изуку, только и забот, что геройство и романтика. То ли дело у Мидории...

Его сестра встречается с мужчиной, который старше ее на тринадцать лет. Это, по мнению Деку, проблема. Его мама об этом не знает. Проблема номер два. Эри отчаянно просит не «сдавать» ее и покрывать ее походы на свидания какими-то надуманными предлогами; а врать Изуку не умеет. Проблема номер три.

А еще кроме основной работы и нагрузки по дому (ее тоже никто не отменял: спасаешь мир — спасай, но и мусор не забывай выносить) существуют дополнительные общественные мероприятия, на которых герои обязаны быть желательно, чтобы появились. Например, фестиваль по случаю Дня всех влюбленных.

Цую, ее младшая сестра Сацки, а также Эри Мидории уже все уши прожужжали (или проквакали) об этом фестивале. Девочкам, должно быть, за радость. И, к слову, не только девочкам; Мирио вон тоже доволен наличием подобных мероприятий. Равно как и Всемогущий — этому вовсе на людях светиться как дышать.

— Изуку, мальчик мой, расслабься и улыбайся! — наставлял его вчера Тошинори по телефону.

Ему хорошо говорить, думал Деку. После подвигов наставник летит домой, чтобы чаек пить и сериальчики смотреть, а не погружаться в оффлайн-реалити-игру под названием «вирус любовной лихорадки. Последний выживший».

Название не очень, говорит Деку внутренний голос. Надо придумать получше.

* * *

От придумывания названия Мидорию отвлекает звук смс.

'Изу, нам надо поговорить... Я, кажется, влюбилась!'

Изуку хлопает ладонью по лбу. Ну почему девушки доверенным лицом в делах сердечных непременно выбирают его?

Когда Сацки, младшая сестренка Цую, влюбилась в Оджиро и сразу прибежала к нему за советом, Деку отчаянно терзался вопросом — почему не к Цуи, а именно к нему? Но ладно, кузина все-таки. Когда Мэй Хацуме, которая, как думал Изуку, вскоре осчастливит его маму, мечтающую видеть сына с девушкой, сообщила, что влюбилась в Ииду Тенью (и, конечно же, спросила, что ей дальше делать), Мидория тоже выдержал это стоически — герой все-таки. Теперь, когда наконец влюбилась сама Цую, действительно, кого бы (по доброй семейной традиции) сделать доверенным лицом?

Да, и только Эри, черт бы ее побрал, ходила, молчала и улыбалась, пока подробности ее дел сердечных Изуку не узнал из третьих уст.

— Изуку-кун, а ты в курсе, что твоя сестра целуется в туалете с Мирио Тогата? — ни с того ни с сего выдал Минето, известный любитель побродить по женским уборным.

Бедный Деку тогда чуть на пол не осел. Кстати, как именно Лемиллион оказался в женском туалете? Самый неподходящий в данной ситуации вопрос, осознал Изуку. (А о том, что делает в подобных местах Минору, он вообще предпочитает не знать.)

'Изу, ты онлайн? Почему не отвечаешь? У меня проблемы — я влюбилась в бывшего учителя!'

Цую (которая-влюбилась-но-Мидория-опять-крайний) не унимается.

Только бы не в Всемогущего, отчаянно кричит внутренний голос. Потому что помогать сестре строить отношения с наставником он точно не будет. Даже несмотря на то, что герой.

'В Айзаву-сансея!'

Мидория чуть не сползает на пол снова (как и в случае с Эри, Мирио и туалетом). Уж лучше бы в Всемогущего...

Шоту Айзаву Деку впервые увидел на экстренном геройском совещании по поводу горячего желания Инко усыновить осиротевшую Эри. Миссис Мидория была непреклонна — одинокий несчастный ребенок должен быть окружен материнской заботой. Точка. Потенциальные проблемы, которые могла повлечь ее причуда, Инко мало волновали. Изуку, которому тогда было десять (и которого вообще не пойми зачем позвали), к слову, тоже.

По правде (стыдно признаваться сейчас, но что было, то было), он тогда тупо сидел с остекленевшими глазами и пускал восторженные слюни в сторону Всемогущего, который (тоже непонятно зачем) оказался на тот самом совещании. Айзаву Мидория заметил лишь мельком и сразу же понял, что это нелюбовь. Почти с первого взгляда. Может, причина негатива Сотриголовы в его адрес заключалась в том, что восторгами он фонтанировал в адрес Всемогущего, а не в его, Айзавы Шоты? Ответа на этот вопрос Изуку никогда не узнает.

'Изу, что мне делать?!'

Оставить меня в покое. Но нет, такого Изуку никогда кузине не напишет. И на то есть причина.

Когда (десять лет уже тому назад) Изуку получил Один за всех, даже мама не поинтересовалась, откуда у него взялась вдруг причуда. Мол, появилась и появилась, бывает. Но Асуи оказалась более дотошной. Она буквально бомбардировала его смс и звонками.

'Изу, как ты собрался поступать в ЮЭЙ без причуды?'

'Изу, если у тебя есть причуда, откуда она взялась?'

'Изу, не ври мне! Скажи правду, я буду нема как рыба!'

Наконец она его достала. В сердцах Изуку выдал (полуправду, так как врать не умел):

— В общем, я случайно сожрал чей-то волос. Вот и... началось.

— Ква, — только и выдала Цую.

Зная кузину, Деку понимал, что ее «ква» может иметь два значения: «Изу, ты крутой» и «Изу, ты тупой». Какое значение она имела в виду в тот день, Мидория затруднялся ответить.

Однако после недолгого перерыва (во время которого кузина, не исключено, сама съела десятка два чужих волос, чтобы проверить гипотезу) Асуи вернулась к допросу разговору, чтобы окончательно расставить все точки над «i», догадавшись, что Изуку должен все-таки знать, чей именно волос он проглотил.

Несчастный Мидория уже тогда предчувствовал, что проблемы повалятся на него как из рога изобилия; но все же под напором кузины сдался.

— Пообещай, что никому не расскажешь.

Узнав правду, Цую выдала аж целых два «ква», что пусть и немного, но все же Мидорию обнадежило. И, как показала история, сдержала свое слово.

Сейчас Деку, кстати, хочется взять с нее пример и на вопрос «что мне делать с Айзавой-сенсеем?» написать в ответ «ква». Но тогда Цую расстроится. Значит, Изуку так делать не будет — он не любит расстраивать девочек. Потому что герой.

* * *

Изуку хочется включить телевизор, чтобы расслабиться, но тут же приходит осознание, что это не поможет — слишком много знакомых лиц будет мелькать в новостях. Лемиллион — его главный конкурент и... черт, рассказать бы журналистам, что их любимчик мутит с малолеткой, посмотрел бы потом на его рейтинги! (Герои так не поступают, тут же, впрочем, напоминает себе Мидория.) Или Каччан — об этом парне Деку вообще старается без нужды не вспоминать. Ну или (чаще всего) Всемогущий.

— Изу, Изу, иди быстрее, там Всемогущего показывают! — кричит мама аж из другого конца квартиры.

Странные вещи происходят — стоило только Изуку наконец-то «переболеть» фанатской привязанностью к Всемогущему, как его мама, кажется, ну о-очень им увлеклась. И проблема вовсе не в том, что Инко Мидория обожает Всемогущего; проблема в том, что она Тошинори Яги на дух не переносит.

— Я больше не желаю видеть этого наркомана у себя дома! — в тысячный, кажется, раз кричит Инко.

— Мама, ну с чего ты взяла, что Тошинори наркоман? — также в тысячный раз устало переспрашивает Изуку.

— Да посмотри на него — у него же на лице все написано! А ты его к нам в дом водишь, ни о сестре, ни обо мне не думаешь. Да когда он приходит, мне хочется ложки серебряные спрятать — от греха подальше.

Изуку закрывает глаза, чтобы представить, как Всемогущий (да-да, в геройской форме) втихаря ворует у Инко Мидории столовое серебро. Изуку не знает, смеяться ему или плакать от этой сцены.

А ведь проблему с мамой и Тошинори (в отличие от многих других, свалившихся на голову многострадального Деку) можно было бы решить довольно просто. Но...

— Изуку, мальчик мой, нельзя, — говорит ему наставник, основываясь на каких-то своих личных соображениях.

И Мидории ничего не остается, как подчиниться. В конце-концов иметь проблемы с Тошинори ему очень не хочется.

— Ах, Изу, ты только посмотри, — вздыхает Инко, уставившись в экран, и Изуку вздыхает параллельно с ней, но вовсе не от счастья лицезреть очередной подвиг Всемогущего, а из-за сообщения от Цую.

В сообщение вложена открытка в форме головы лягушки с подписью «LOVE». И текст:

'Изу, как думаешь, такая валентинка подойдет?'

Стараясь не отвлекаться ни на работающий телевизор, ни на мамины восторженные комментарии, Мидория набирает ответ:

'Хм, а сердечко отправить не лучше?'

Кузина с ним не соглашается:

'Сердечко это старомодно.'

Ну кто бы мог подумать?! Говорят, муж и жена — одна сатана, а у Изуку, походу, вся родня осатанелая — даже мыслят одинаково. Вчера такую же фразу он услышал от Эри, когда нашел — представьте, в своей старой тетрадке — открыточку в форме единорожка (интересно вот, для кого?). А потом она смотрела на его своими огромными глазищами, сложив при этом руки в умоляющем жесте:

— Бра-атик, прошу-у, не говори маме.

Оказывается, Инко недавно имела разговор с дочкой и... запретила ей встречаться с мальчиками намного старше. О чем хитрая Эри тут же поведала братику, тем самым разделяя с ним ответственность за свое неповиновение. Если мама узнает, подумал Мидория, попадет и сестре, и ему (за то, что скрывал). Что ж, Изуку, плюс очередная проблема.

— Братик, ну я же не виновата, что Мирио такой классный!

Э-эх, точно его семья «одна сатана», думает Изуку, читая в следующем сообщении:

'Айзава-сенсей такой классный! Я вот думаю, может, остановиться на таком варианте?'

Далее прикреплена открытка в форме... головы Шоты Айзавы. Представив мысленно физиономию Сотриголовы, получившего такую открытку, и снова же (как в случае со столовым серебром) не зная, смеяться ему или плакать, Изуку собирает остатки мужества в кулак (герой все-таки!) и коротко пишет:

'Лягушка лучше.'

И тут Мидорию отвлекает звонок. Нет, не лягушачья песенка, значит, звонит не кузина. Не песенка про пони, значит, не Эри. Не «входящий звонок здесь», значит, не Тошинори. И не вой сирены, слава Богу, не экстренный вызов. Мама сидит рядом с ним на диване. Изуку начинает бить дрожь — кому же, черт возьми, он еще мог понадобиться?..

— Деку, в семь жду в парке. Разговор есть.

Собеседник кладет (вернее, бросает) трубку.

Мидория обещает себе скачать звук ядерного взрыва, поставить на звонок и, если услышит такой входящий, никогда впредь не брать. Даже несмотря на то, что игнорирование звонков Каччана может стать очередной проблемой в его (кажется, бесконечном) списке.

* * *

— Слушай, у меня это... короче... как сказать... проблемы с телкой моей.

До слова «телка» Изуку слушает молча и терпеливо — в конце-концов, кому как не ему знать, насколько трудно Бакуго дается формулирование собственных мыслей. А после «телки» отчаянно хочет сползти под стол; а лучше сразу застрелиться.

— Не знаю, что подарить ей на этот... чертов Валентинов день, вот.

Сейчас Изуку отчаянно хочется ответить ему типичное кузиновское «ква» (в значении «ты тупой», разумеется), но тот точно поймет его неправильно.

— Эм-м-м, Каччан, сочувствую, но... я-то тут при чем?

Изуку ловит на себе полный нетерпеливой ярости взгляд.

— Ну вы, это... с Юэй дружите. Спроси у нее, разузнай, что ли.

Опять-просят-что-то-разузнать.

Цую вон просит его узнать, какая еда нравится Айзаве, чтобы тотчас же отправиться на кухню (о том, что когда выпадает очередь готовить Асуи, Изуку целенаправленно обедает вне дома, он промолчит).

Эри просит узнать размер одежды Мирио, потому как хочет подарить футболку. В ее наивных юных глазах это выглядит просто:

— Ну вы же герои и работаете вместе!

О том, что среди героев не принято обматывать грудь друг друга сантиметровой лентой или втихаря примерять чужую одежду (неправильно понять могут), Изуку мог бы рассказать сестренке, но не рассказывает.

А Лемиллион тем временем спрашивает, когда у Изуку выдастся свободная минутка, чтобы поговорить о Эри. (Возможно, спроси он, не найдет ли Мидория время, чтобы навалять ему под зад за нецеломудренное общение с несовершеннолетней Эри, Изуку ответил бы утвердительно.)

А еще мама постоянно лезет с вопросами, нет ли у него девушки. В былые времена на эту роль рассматривались и Мэй Хацуме (которая уже трижды за последние два дня напоминает ему о грядущем фестивале — благо хоть не спрашивает, что и кому ей дарить), и Ибара Шиозаки (вообще святая девушка — не звонит, не пишет и ни-че-го не спрашивает) и, конечно, Очако Урарака. Та самая, которой теперь должен написать Изуку по приказу просьбе Каччана.

Ну почему бы тебе самому у нее не спросить, сокрушается Мидория. Впрочем, это далеко не единственное «почему», которое Изуку интересует.

Иногда ему вообще кажется, что существует на свете какая-то проклятая кара, называющаяся «жертва эксперт по делам сердечным». Так вот, где-то во время обучения в Юэй это самое проклятие прицепилось именно к нему, несчастному Изуку Мидории, и так по сей день остается.

Почему Цую пытается выяснить именно у него, нравится ли она Айзаве-сенсею (хотя знает, что Деку и Сотриголова плохо ладят)? Почему Каминари об очередной ссоре с Джиро пишет ему, Мидории, а, к примеру, не Минето? Почему Минето ноет, что у него нет девушки, тоже ему, а не Каминари или Киришиме? Почему Очако так часто расспрашивает о Каччане (хотя два года уже встречаются, могли бы и без него отношения строить), а Каччан сейчас требует от него придумать, какой подарок дарить собственной девушке? Почему, черт возьми, даже мама несколько раз как бы невзначай спрашивала, не повстречался ли он на геройских миссиях с Всемогущим — не дай Бог, еще и телефончик попросит...

Да, и почему только Эри с Мирио все решили сами, без него, но теперь отчаянно пытаются заручиться его поддержкой?

— Ты чего застыл?! — яростно кричит Бакуго, и Изуку понимает, что вспоминая все свои проблемы, действительно выпал из реальности.

Теперь же ему кажется, что вследствие неосуществимости варианта «застрелиться», вариант «быть взорванным взбешенным Кацуки Бакуго» в его случае тоже подойдет.

* * *

'Деку-кун, привет, напоминаю, что в честь дня Святого Валентина состоится фестиваль, начало в 10:00.'

Спасибо, Очако-чан, почти рычит Мидория. Я за последние пару дней в десятый раз впервые о нем слышу!

Изуку отчаянно хочет добавить и ее, и Каччана в черный список. Но нельзя. И вовсе не потому что герой; потому что его собственный список — список проблем — уже переполнен до предела; еще одной под названием «Каччан разъяренный» этот несчастный списочек просто не выдержит.

Мидория явственно представляет себе череду взрывов, а потом себя самого на больничной койке. Конечно, не одного — счастья побыть в одиночестве, как думает Изуку, ему не предоставят, будь он хоть при смерти.

— Изу, сыночек, ты так меня напугал! Расскажи, что случилось! — простонет мама.

— Изу, тут кое-то случилось. Пообещай, что не расскажешь маме! Мы с Мирио... — возбужденно начнет рассказывать Эри.

— Юный Мидория, опять ты здесь! Можно подумать, я тебя ничему не учил... — будет горестно вздыхать Тошинори.

— Думаю, Изуку, тебе стоит еще раз поговорить с Всемогущим, раз ты постоянно оказываешься в больнице. Почему он тебя ничему не учит? — начнет возмущаться Цую.

— Еще раз переломаешь руки по глупости, не буду тебя целовать! — проворчит Исцеляющая девочка.

— Изуку-кун, я хоть и встречаюсь с Иидой, но дай я тебя поцелую! — прощебечет Хацуме.

— Кстати, я только что видел, как Бакуго с Очако страстно целуются в курилке, — дополнит (вообще не пойми откуда взявшийся) Минору.

— Мы поцеловались! — закончит шепотом Эри свой рассказ, и Мидория не выдержит и закричит...

Впрочем, кричать он готов уже сейчас; хотя бы от вопроса, возникшего в голове — почему даже мысленно ему все равно мерещатся поцелуи?

Эри, Цую, мама и даже Очако (спроси он ее об этом, вместо подарка от Бакуго) ответили бы на сей вопрос однозначно — потому что у Изуку до сих пор нет девушки.

* * *

Мидорию отвлекает звук сообщения из скайпа. Снова.

'Изуку, доброе утро. Прости за вчерашнее. Созвонимся?'

Это его подруга по переписке, Мелисса Шилд, которая, как выяснилось, совершенно не разбирается в часовых поясах. Племянница Всемогущего, кстати (хоть и не родная).

Вчера в три ночи в квартире семьи Мидория раздался громкий звонок. Изуку по геройской привычке вскочил, уверенный, что случился неотложный вызов. Но в трубке вместо координат места происшествия услышал:

— Изуку, доброе утро! Поболтаем?

В США действительно было утро; в Японии тем временем — глубокая ночь. Видимо, общаясь с племянницей, Тошинори забыл рассказать ей о подобных тонкостях. А у Изуку к утру появилась новая проблема.

— Изу, сынок, расскажи мне, что это за Мелисса?

Это, мама, похоже, ход твоего соперника в игре «кто быстрее найдет Изуку Мидории девушку».

Даже несмотря на то, что время фанатской одержимости Всемогущим для него прошло, Изуку по-прежнему очень уважает наставника. Однако не признать, что Тошинори — весьма странная личность, не может. Доказательств, конечно, Мидории никто не представит, но он и без того догадывается, что идея свести своего преемника и собственную племянницу очень даже запросто могла прийти тому в голову. Тем более откуда тогда у девушки из-за океана взялись его контакты?

Казалось бы, мама должна ликовать, но нет — в личном списке неприязней Инко Мидории американцы занимают, как кажется Изуку, второе место (а первое, безусловно, Тошинори Яги).

Эх, рассказать ей что ли, что ее любимый Всемогущий — наполовину американец? Но нельзя. По очень многим причинам.

Изуку Мидория — герой, и поэтому все-таки берет себя в руки и начинает решать проблемы по мере поступления.

Для начала надо узнать у Очако, какой подарок она хочет получить. Это должно быть не сложно. Потому подумать (желательно спокойно и в тишине) о способе поговорить с Айзавой.

На Изуку нисходит озарение — эту часть можно доверить Эри, поскольку она с Сотриголовой ладит всяко лучше, чем сам Мидория. Взамен придется молчать при маме о Мирио. (И постараться не убить самого Мирио, иначе Эри впадет в ярость, и тогда даже никакой Айзава их не спасет.)

И еще нужно как-то объяснить возбужденной родительнице, кто такая Мелисса... ну и что Тошинори опять забыл на ее кухне (вообще-то чайку залетел попить с бывшим учеником, ничего криминального).

Изуку берет телефон, чтобы написать Урараке. И видит на экране восемь новых сообщений. Его нервы, и без того натянутые до предела, начинают сдавать.

'Сынок, ты так и не рассказал мне при Мелиссу. Она не японка? Где и когда вы познакомились? И что у тебя с ней?'

У меня с ней проб-ле-мы, мама. Как, впрочем, и с тобой, с Эри, с Цуи. Да и не только с вами.

'Поторопись, Деку, черт бы тебя побрал! Тупой праздник уже завтра!'

Надо было все-таки надрать Каччану зад, пусть даже потом оказаться на больничной койке и выслушивать разговоры о поцелуйчиках!..

'Изуку, беда!!! Мама нашла мою валентинку!'

Может, стоило придумать место для прятания получше, чем моя старая тетрадь, куда я записывал сведения о героях? Кстати, зачем она маме-то понадобилась? Номера Всемогущего там все равно нет.

'Изуку, сынок, ты не знаешь случайно, кто такой Мирио?'

Если скоро в доме семьи Мидория произойдет убийство, то он, Изуку, будет в этом (почти) не виноват.

'Изу, у меня тут вопрос такой... как думаешь, что можно подарить Кацуки на день Святого Валентина? Ты просто его с детства знаешь, может быть, посоветуешь что-нибудь?'

Теперь Изуку сам хочет убивать. Медленно и с особой жестокостью.

'Деку-кун, привет. Слушай, я хочу поговорить об Эри. У меня действительно серьезные намерения. Как только ей исполнится восемнадцать, я...'

Интересно, если один про-герой убьет другого, как его будут за это судить? Приговорят на пожизненное?

'Изуку, мальчик мой, улыбнись!'

И стикер. Того, кто придумал стикеры с физиономией Всемогущего, и тем более того, кто научил самого Тошинори ими пользоваться, по мнению Изуку, точно надо судить.

'Изу, я сочинила песенку для Айзавы-сенсея. Послушай.'

Теперь Мидория начинает думать о пытках. Совсем не по-геройски, он знает. Но (с неким, чего скрывать, злорадством) представляет себе Сотриголову, который ест стряпню Цую и терпит ее песенки.

'Изу-кун, привет, мы с Иидой поругались. Пойдешь завтра на фестиваль со мной? У тебя ведь нет девушки, верно?'

Мидория убирает телефон в карман. Если он не сделает это сейчас, то скоро, впав в ярость, просто раздавит его, с силой сжав в кулаке.

Последнее, что он видит на экране — сообщение в скайпе:

'Изуку, я тут подумала, не хочешь приехать в США погостить?'

Он хочет поехать погостить в Антарктиду. Без средств связи. Лет на десять так.

Когда — десять лет назад — он спросил Всемогущего, сможет ли парень без причуды стать героем, тот, как думает сейчас Изуку, должен был ответить примерно следующее:

— Стать героем сможет только человек с крепкими нервами. Остальное не принципиально.

* * *

И снова звонок. Изуку хватает трубку и, не посмотрев на экран, едко выдает:

— Вы влюблены? Ищете пару на фестиваль? Расстались со второй половинкой? Скрываете отношения? Не знаете, какой подарок преподнести на день Влюбленных? Да-да, вы обратились по адресу!

— Деку, вы в своем уме? — раздается грубоватый незнакомый голос. — Срочное сообщение — пожар в торговом центре на улице...

— Пожар! — кричит Изуку почти с восторгом.

В трубке повисает молчание. Деку скоро прослывет самым странным героем. Пусть считают, что он одержим подвигами. Пусть даже считают, что он одержим стихийными бедствиями.

А может, он действительно одержим. Бросаться в огонь и в воду страшно? Безусловно. Но есть в этом один огро-омный плюс — пока он спасает людей, никто не будет звонить ему с вопросами о том, в чем, как и с кем он пойдет на фестиваль. Один этот факт способен уже вызвать ту самую улыбку на лице, о которой Изуку Мидория мечтал с детства. Не так ли?..