Дом, полный воспоминаний (джен)

Дома... Как мало мы о них знаем, хотя живём в них чуть ли не всю жизнь. Рождаемся в них и умираем в них. Радуемся, встречаем праздники и, заливаясь слезами, оплакиваем своё горе. Дома — это наши тела, а мы сами для них — души. Не замечали, как выглядит пустой, заброшенный дом, который навсегда покинули хозяева? Словно мертвец, душа которого навсегда оставила тело... и глаза-окна тускло поблескивают, безжизненно отражая лучи солнца.

И совсем по-иному выглядит дом, в котором живут люди. Пусть он даже запущенный, с облезлой краской, но... Разница видна всё равно.

Есть дома здоровые и дома больные. Здоровые полны радости, веселья и, даже если и в них приходит горе, то оно не заполняет целиком душу человека, живущего в таком доме. В больных домах человек чувствует себя не в своей тарелке, он постоянно насторожён, постоянно чего-то боится...

А есть дома, заражённые безумием, и жить в них осмелится только откровенно ненормальный.

* * *

Немного осевшая, разбухшая дверь скрипнула, с трудом стронулась с места, распахнулась и в дверном проёме, освещённом извне ярким летним солнцем, появилось несколько фигур.

— Подождите немного! — сказал мужской голос, и одна из фигур сделала шаг вперёд. — Я попробую найти выключатель, а то здесь для вас слишком темно...

— Если он тут вообще есть! — недовольно буркнул женский голос. — И вообще, Рол, какого чёрта мы сюда припёрлись? Нам что, дома загара не хватало?

— Зануда ты, Натали, и не позавидую я твоему будущему мужу... В кои-то веки мне достался в наследство дом у моря, а ты... Ну, так что там насчёт света, Роланд?

— Провода снаружи есть и они вроде бы целы, — отозвался тот, кого звали Роланд. — Постойте здесь.

Он сделал шаг вперёд, оставляя на пыльном полу чёткие следы, и пошёл вдоль стены, скрылся из виду и почти сразу же вспыхнул тускловатый свет — лампочка работала.

— Вот, а ты говорила! — торжествующе воскликнул Роланд, щурясь на пыльную люстру. — Мы ещё заживём здесь!

...Тут надо бы пояснить, почему они все (кроме Чёрного и Сен-Жермена), оказались здесь, в Сочи, у самого моря. Дело в том, что совсем недавно Юрик получил наследство. У него умер какой-то там дядюшка и по завещанию дом в Сочи достался именно ему. Почему-то никто из остальных родственников усопшего против этого совсем не возражал (что было странным — ещё бы, дом в Сочи! — но на тот момент друзья не заподозрили ничего странного) и спустя месяц, когда все документы привели в порядок, все отправились отдыхать и валяться кверху пузом на солнышке. Ага, отдыхать...

— Убираться зде-есь... — протянула Валерия, страстно ненавидевшая уборку всеми фибрами своей души. — Может, займёмся этим завтра, а пока лучше осмотрим свои владения?

— Кто бы с этим спорил! — согласился Юрик, тоже весьма прохладно относившийся к уборке. — Мы не умрём, если немного пофилоним... Пошли, пошли скорее!

Они, оставляя следы в пыли, которая лежала на полу, словно серый пушистый ковёр, прошли по большой, просторной прихожей, толкнули дверь и очутились в полутёмной кухне.

— Н-да-а, а здесь действительно убираться и убираться... — задумчиво протянул Роланд. — Выходит, правильно папа и граф сделали, что не поехали с нами... И почему здесь так темно?

— На окна посмотри! — засмеялась Наташа. — Они же пылью заросли, как... как, впрочем, и всё вокруг!

Юрий подошёл к окну, достал из кармана спортивных брюк измятый носовой платок, плюнул на него и старательно протёр грязное стекло. В промоину тут же хлынул яркий солнечный свет, лучи которого высветили нечто маленькое и квадратное, что лежало на пыльном полу.

— Смотри-ка! — Лерка нагнулась, подняла с пола небольшую, размером с ладонь картонную пластинку и сдула с неё пыль. — Фотография!

Друзья подошли поближе и сгрудились вокруг, заглядывая ей через плечо. На фотографии, немного поблекшей, была запечатлена какая-то семья: в центре сидели пожилые мужчина и женщина — вероятно, бабушка и дедушка семейства, рядом примостилась пара помоложе, а вокруг сгрудились дети — двое подростков и несколько малышей: от шести и младше. Все они серьёзно смотрели прямо перед собой и не было ни малейшего следа улыбок и веселья на округлых мордашках малышей: скорее уж наоборот — в их широко раскрытых глазах читался явный испуг...

— Как странно! — сказал Юрий. — Они совсем не улыбаются...

— В те времена, наверное, не было принято веселиться перед объективом фотоаппарата, — предположила Наташа. — Ладно, пошли дальше... Кстати, нам надо убрать хотя бы одну комнату, если не хотим задохнуться в пыли. Спать-то мы где будем?

Лерка осторожно положила фотографию на стол и мгновенно потеряла к ней всяческий интерес.

Обследовав кухню и убедившись, что ничего интересного здесь нет, все вышли и, пройдя пару метров, очутились ещё в одной комнате, в самой середине которой стоял большой круглый стол, вокруг которого разместились стулья с высокими резными спинками.

— Совсем как у короля Артура! — восхитился Роланд. — Эй, девчата, смотрите!

Он отодвинул один стул, смахнул с него пыль и уселся с самым горделивым видом, на который только был способен.

— Похож я на Артура? — весело спросил дампир. — Только Эскалибура не хватает!

— Пока что ты похож на пыльное чучело! — усмехнулась Лерка. — Ладно, вставай и пошли наверх...

Роланд неохотно встал, отряхнул с одежды пыль и первым вышел из столовой. Остальные последовали за ним, но Валерия почему-то оглянулась, и на минуту ей показалось, что

"...чистая, просторная столовая была ярко освещена лучами летнего солнца. На столе, покрытом кипенно-белой скатертью, стояли столовые приборы, в тарелки был налит суп, исходящий ароматным паром. Вбежавшие дети весело запрыгали вокруг стола, с грохотом отодвигая стулья и карабкаясь на них. Внезапно все они замерли и медленно обернулись к входной двери, обратив к ней пустые, чёрные глазницы..."

что-то промелькнуло в пустой комнате. Нет, всего лишь показалось...

— Лерка, ты идёшь? — крикнул Юрик. Та резко мотнула головой, словно отгоняя какие-то видения, вышла из комнаты и не увидела, как стул, отодвинутый Роландом, вдруг качнулся и с тихим скрежетом встал на место.

* * *

Юрик распахнул дверь в зал.

— Красотища! — вырвалось у Наташи. И действительно: всю стену, что выходила наружу, занимало огромное окно — разноцветные стёкла, складывавшиеся в затейливый узор, окрашивали проходящие сквозь них солнечные лучи в самые нежные цвета — зелёный, голубой, красный, розовый, фиалковый, апельсиново-оранжевый, жёлтый...

— Как в церкви! — сказал Роланд, входя вслед за всеми.

— Можно подумать, ты там когда-нибудь был! — съязвила Валерия.

— Был. Один раз. Вот только узор у витража какой-то странный...

Дампир прищурился, присматриваясь. Да, что там было изображено, с первого взгляда понять было трудно, но как раз эта непонятность и вызывала странное, тревожащее чувство...

— Посмотри, какой красивый диван! — позвал Наташку Юрий, сдёргивая с продолговатого предмета простыню, над которой тут же поднялся столб пыли. — И совершенно целый, даже обивка не выцвела, хотя видно, что он старинный... — он пощупал сиденье. — Мягкий...

Наташа присела на диван, покачалась на его пружинистом сиденье и откинулась на спинку. Внезапно

"...хлопнула дверь и в зал вбежала молодая красивая женщина, за которой по пятам следовал мужчина с перекошенным от гнева лицом. Он догнал её, схватил за руку и рванул на себя, отчего та вскрикнула. Незнакомец стал что-то быстро говорить и с каждым словом лицо его собеседницы менялось и очень скоро превратилось в полную ненависти маску. Она размахнулась и с такой силой ударила того по лицу, что он пошатнулся и отступил на шаг, но быстро опомнился и в свою очередь размахнулся. Красавица, которая в это время стояла спиной к огромному окну, инстинктивно откинулась назад и... врезалась всем телом в разноцветный витраж, который рассыпался на множество осколков. Она взмахнула руками, пытаясь удержаться на краю, и с беззвучным криком полетела вниз. Нечаянный убийца замер... и в это время в зал вбежал совсем ещё молоденький юноша с пышными белокурыми локонами. Он застыл на месте, потом бросился к разбитому окну, выглянул, но тут же отпрянул в ужасе и, обернувшись, яростно зажестикулировал, видимо, угрожая. Когда юноша вновь обернулся к окну, убийца подкрался к нему и толкнул в спину. Несчастный взмахнул руками и исчез..."

в глазах у Наташи потемнело, ноги стали ватными и подкосились...

— Наташка, что с тобой? — испуганно воскликнула Лерка. Та слабо улыбнулась, приподнялась было, но тут же опустилась на мягкое сиденье:

— Ничего... Просто голова закружилась...

— Жрать надо! — фыркнул Юрик. — Сидишь на диете, скоро ноги протянешь... И зачем? Всё равно результата — ноль! Колобком скоро станешь!

— Ах ты... — Наташка мигом пришла в себя и так врезала ему по коленке, что критик мгновенно смолк и тихо выпучил глаза, не в силах сказать ни слова.

— Пойдём дальше! — вмешался Роланд. — Осмотрим спальни и одну из них приведём в порядок. Надо же нам где-то ночевать!

Они вышли из зала, прошли несколько шагов и остановились перед неплотно прикрытой дверью.

— Ну, что же ты? — спросил дампир, видя, что Юрик в нерешительности замер. — Открывай!

Тот протянул за ручку двери и вошёл в полутёмную спальную, похожую на фарфоровую чашу — углы её были сглажены, стены кверху сужались, образовывая собой белый купол, затянутый паутиной, которая рваными клочьями свисала с хрустальной люстры, висевшей посреди потолка. Окна спальни были завешены шторами, когда-то белыми, так как сейчас они были насквозь пропитаны пылью. У одной из стен стояла большая двуспальная кровать с белыми с позолотой спинками, на которой валялось скомканное покрывало. Юрик нахмурился. Внезапно ему почудилось, что на кровати

...волосы, кровь

лежит какое-то животное — кошка или большая крыса. Но, присмотревшись, он улыбнулся. Складки покрывала! Они, пыльные и донельзя смятые, и создавали иллюзию

...волос, крови

скорчившегося на них зверька. Роланд, слегка отодвинув в сторону застывшего Юрика, быстро прошёл к окну, отдёрнул пыльную занавесь и, загремев щеколдой, широко распахнул окно, в которое хлынул свет, смешанный с трелями птиц, лёгким ветерком и ароматом трав.

— Вот здесь мы и заночуем! — улыбнулся он. — Лерка и Наташка, вы ищите ведро и тряпки, Юрик... ты пойдёшь со мной, а Юрий пусть пока вытряхнет покрывало и вообще сотрёт пыль, где только можно.

Юрий вздохнул, кивнул и, когда все вышли, взял покрывало и пошёл к раскрытому настежь окну, чтобы как следует выбить пыль. Вдруг

"...оказалось, что постель не была пуста. На ней, стараясь освободиться из объятий мужчины, извивалась молоденькая девушка с длинными золотисто-каштановыми волосами, которые опутали её словно паутина. Ей удалось ударить негодяя кулаком прямо в нос и, когда тот, замычав, откинулся навзничь, она вскочила и бросилась бежать. Насильник что-то крикнул, вскочил и, перехватив бедняжку у самой двери, схватил в охапку и, дотащив до кровати, швырнул свою жертву на смятое покрывало. Одной рукой удерживая несчастную на постели, другой он достал из-под подушки молоток, размахнулся и... Брызнула кровь, заливая скомканное покрывало, к молотку, который равномерно поднимался и опускался, прилипли пряди тёмных волос..."

что-то мелькнуло. Юрий, затаив дыхание, обернулся и увидел маленькую коричневую мышку. Переведя дух, он рассмеялся и, снова повернувшись к окну, стал вытряхивать пыль, которая, точно клубы дыма, на мгновение заволокла всё перед его глазами.

— Ого! — сказал Роланд, входя в спальную с двумя вёдрами воды. — Да здесь надо целый месяц убираться, да и то всего не переделаешь... Юрик, давай мой полы!

— Только подожди, пока я вытру пыль! — вмешался Юрий. — А то придётся ещё раз перемывать. Знаете, а я только что видел здесь мышку!

— Вот только мышей нам для полного счастья и не хватало! — передёрнулась Валерия.

— Она была такая маленькая, коричневая...

— Наверное, полевая! — со знанием дела сказал Роланд. — Ну, вы будете убираться или нет?

* * *

Протёртая от пыли люстра празднично улыбалась всеми своими гранями, сквозь которые проходил электрический свет, паутина была сметена, пыль стёрта, свежевымытые полы дышали чистотой...

— Спать-то как хочется! — зевнула Валерия и, потянувшись, откинулась на чистое покрывало, которое они постелили на кровать. Кровать, кстати, предоставили девушкам, а парни самоотверженно устроились на полу. — Который час?

— Скоро одиннадцать, — сказал Роланд. — Пора баиньки, а то мы явно сегодня переработали. Шутка ли — такую комнату вычистить за один вечер... Юрик, выключи свет!

Тот нехотя встал, подошёл к стене, щёлкнул выключателем и свет погас. В полной темноте Юрик добрался до своего матрасика, но случайно наткнулся на кровать, опёрся об неё... и его пальцы уткнулись во что-то холодное и липкое. Он поспешно отдёрнул руку, но ощущение липкой влаги почему-то не проходило. Вдобавок к ладони прилипло что-то, очень похожее на нити... или волосы. Юрик метнулся к стене, с одного маху попал по выключателю, вспыхнувший яркий свет озарил комнату, кровать, Наташку с Леркой, недовольно щурившихся... Он взглянул на свои ладони, которые были чисты как у новорожденного, вот только к ногтю мизинца прицепился длинный тёмный волос. Не Валерии, так как та была рыженькой. Но и не Наталии, так как у той были короткие волосы. Вообще неизвестно чей и неизвестно как сюда попавший...

— И долго ты так будешь стоять? — раздражённо спросила Наташа. — Что случилось?

Юрик отвернулся к стене, и его словно ударило током — на снежной белизне ярко выделялся кровавый отпечаток ладони! Он застонал, крепко зажмурился и, когда вновь осмелился открыть глаза, стена вновь была чистой.

— Не-ет, спать! Спать, спать и ещё раз спать! — вслух сказал Юрик, выключил свет и, под ворчание Лерки о некоторых пришибленных суровой реальностью и непосильным трудом, вернулся к своему матрасику, упал на него и почти мгновенно заснул.

Роланд крепко спал. Ему снилось

"...что в комнате, в одном из её углов, плотно сгрудились перепуганные ребятишки. Один из них, словно сломанная кукла, безжизненно лежал на полу, и вокруг его головы тягуче растекалась лужа крови. Пожилая женщина держала в своих руках ещё одного ребёнка — хорошенькую девочку лет пяти, которая громко кричала и извивалась словно ящерка. Один из детей в углу громко заплакал:

— Бабушка, отпусти Машу, отпусти! Она хорошая, не трогай её глазки!

Та лишь безумно рассмеялась, и в её руках сверкнуло острое шило, которое с отвратительно чавкающим звуком вонзилось в широко распахнутый глаз девочки..."

что-то тревожное, это "что-то" заставляло дампира мотать головой и еле слышно вскрикивать. Внезапно, словно его толкнули, Роланд проснулся и сел на своём матрасе.

Где-то в глубине дома заплакал ребёнок. Его плач то приближался, то удалялся, словно малыш блуждал в темноте и никак не мог найти выхода...

— Что такое? — спросонья спросила Лерка. — Кто плачет?

Один за другим проснулись Юрий, Юрик, Наташа...

— Что ещё случилось?

— Здесь плачет ребёнок!

— Может, это просто ветер? А что? Где-то есть щель и туда дует...

"Бабушка, оставь мне глазки! Я буду хорошим, я не буду больше шалить!"

Наташка застыла.

— Это, по-твоему, ветер? — тихо спросил Роланд. — "Бабушка, оставь мне..." Это так воет ветер? Юрик, что же за дом достался тебе в наследство? Неудивительно, что никто на него особо и не претендовал... Что здесь произошло?

"Отстань, скотина! — послышался женский голос. — Я же сказала, что ненавижу тебя, ненавижу твою семью, ненавижу тех детей, что родила от тебя!"

Раздался звук пощёчины, а через минуту звук разбиваемого стекла... и тут же крик:

"Тётушка Лина! Тётушка! Дядя Дима, что вы наделали?!"

И снова крик.

— Что здесь происходит?! — закричала Валерия. — Чьи это голоса?!!

— Не знаю, Лера, не знаю... — прошептал Роланд. — Может, это призраки?

"Ты не даёшься, дрянь?!! Всё равно уломаю тебя, маленькая сучка! А-а-а!!! Ты драться?!"

Хриплый голос, принадлежавший, по всей видимости, пожилому человеку, раздался прямо возле ушей девушек, те мигом соскочили с постели и, дрожа, застыли возле неё. Послышался крик и мягкий, какой-то чавкающий удар.

— Рол, включи свет! — закричала Валерия. Дампир подбежал к стене, ударил ладонью по выключателю и тут же вспыхнул яркий свет. Роланд прошёлся по всем комнатам и везде включал электричество, которое осветило все уголки и щели, изгнав голоса призраков, которые наконец-то угомонились.

Но только до следующей ночи... и это все поняли сразу.

* * *

Роланд отложил пустую коробку из-под гвоздей, которыми прибивал расшатанную доску на крыльце, и крикнул Валерии, которая была занята на кухне:

— Лерка, я спущусь в подвал! Может, там найдётся с десяточек гвоздей...

— Хорошо, только будь осторожен! Помни, что...

— Ладно!

Роланд откинул крышку, щёлкнул выключателем, который был у самого входа в подвал и жёлтый свет озарил ступеньки, ведущие вниз. Дампир осторожно спустился и огляделся. Ничего особенного он не увидел — подвал чистый, сухой, на стенах сверху и донизу были прикреплены полки, уставленные всякой всячиной. Роланд быстро отыскал коробку с гвоздями, прихватил на всякий случай ещё одни пассатижи, повернулся, чтобы уйти, и тут его окутала непроглядная тьма. И в этой тьме...

"Поиграем в прятки, красавчик?" — послышался совсем рядом развратный женский голос. Роланд замер, прижав к себе коробку.

"Тётушка... Тётушка Лина, что вы делаете..."

Юношеский голос сорвался на стон, полный страсти, послышались горячие поцелуи, чей-то быстрый шёпот... Тьма рассеялась, но в этот же момент погас свет, и тут же захлопнулась крышка люка. Роланд, хоть и был дампиром, от неожиданности испуганно закричал, рванулся к лестнице, налетел на стену, увешанную полками, которые с грохотом попадали вниз.

— Рол! — послышался крик Валерии. Она распахнула крышку люка, нащупала выключатель... Вспыхнул свет и Лерка с облегчением вздохнула: дампир был совершенно цел и невредим, если не считать нескольких царапин.

— Ты так орал, что я подумала... Ну, как так можно! — укоризненно сказала она. — Ведь ты мог убиться! Разве можно лазить в подвал без света? Или... или это не ты его выключил?

Роланд с трудом поднялся на ноги, подобрал коробку с гвоздями. Край его футболки зацепился за одну из полок и дампир со злостью рванулся, чтобы освободиться. Полка заскрипела, отъехала в сторону... а вместе с ней отвалился кусок деревянной обшивки, обнаружив за собой нишу, в которой, скорчившись, лежал скелет — по-видимому, женский, так как на нём висели остатки платья и нитка жемчуга.

— О Боже! — выдохнула Валерия.

* * *

Нашлось ещё несколько останков (кроме этого) — один мужской, один женский и семь детских, два из которых принадлежали подросткам. У одного из них была проломлена голова...

…Из письма, найденного в шкатулке, спрятанной в нише вместе с останками.

"Я, Дмитрий Аристархович Мамонтов, находясь в здравом уме, сообщаю, что убил своих близких: жену Лину, племянника Михаила, своих мать и отца. Я убил всё это отродье ада за то, что моя жена совратила моего племянника и вовсю развлекалась с ним, не боясь Божьего наказания. Моя мать, сойдя с ума, убила моих детей — своих внуков, выколов им глаза и перерезав им горла. Мой отец убил мою племянницу Александру за то, что она отказалась спать с ним... Он пытался скрыть это убийство, но я не позволил ему остаться безнаказанным.

Не надо ждать Божьей кары на небе, когда можно стать тут, на земле, его дланью наказующей!"

— Сам хозяин повесился в саду! — тихо сказал Юрик. — Про его семью все подумали, что они уехали, оставив его одного... Всё это случилось почти сто лет назад, и кому было интересно — где все домочадцы и живы ли они?

— Теперь все они ушли... — задумчиво произнесла Наташа. — И, может быть, найдут покой.

— Ты это о ком?

— О детях. И всех остальных тоже. Не так ли, Роланд?

Дампир чуть заметно кивнул головой.

* * *

Голоса и воспоминания ушли из дома, оставив лишь бледные тени того, что здесь когда-то произошло — неясные образы и невнятный шёпот. Однако Юрик решил продать его. Никто из друзей против этого особо и не возражал, так как одна лишь мысль о том, что в этом доме (пусть даже и очень давно) произошло столь ужасное убийство, как-то не очень располагала к беспечному отдыху...

Через полгода дом был продан.

Новые жильцы живут в нём спокойно, хотя и уверяют, что внизу до сих пор раздаётся плач потерявшегося ребёнка.

Но кто знает, может они просто врут?