Клетка (гет)

Лидия кричит надрывно, до хрипа в горле. В голове мелькают неясные образы человека, и она чувствует запах смерти. Такой запах, от которого ее выворачивает наизнанку. Грудь скручивает тугая боль. Ноги и руки крепко привязаны к кровати, манжеты впились в запястья.

Лидия не понимает, где она, пытается вспомнить, но реальность покидает ее снова и снова. Человек из видений тянет к ней руки, испачканные по локоть в крови, и Мартин пытается убежать, но не может. Пот градом струится по лицу, волосы прилипли к щекам.

Мерзость — это все, что она чувствует. Снова приходит доктор и делает укол, становится легче, и она проваливается в очередное беспамятство.

В следующий раз, когда Лидия пробуждается, из маленького заколоченного решетками окна светит солнце. Освещает клетку, в которой она находится. И, кажется, впервые она может рассмотреть обстановку. В глаза бросается обилие серого. Шершавые стены. Облупившаяся краска на тумбочке.

Ремни сами спадают с нее, и Лидия не понимает, что происходит. Она оборачивается, но никого не видит. Но чувствует. Чувствует смерть.

— Знаешь, я удивлен, что своими воплями ты еще никого не достала.

Лидия вздрагивает, напротив ее клетки еще одна. Мартин видит длинный коридор, тускло освещающий вереницу таких же клеток, в какой находится она сама.

В клетке напротив мужчина. Встретив на улице которого, Мартин посчитала бы его красивым. Но сейчас темные глаза блистают безумием, волосы грязные и отросшие липнут к лицу. Он кривится в усмешке, то и дело нервно облизывая верхнюю губу кончиком языка. Лидии страшно на него смотреть, но накатившее спокойствие чуть ли не сбивает ее с ног.

— Кто ты? — дрожащим голосом спрашивает Мартин.

И он снова усмехается.

— Я Барти. Но, кажется, тебе пора спать.

Прежде чем провалиться в беспамятство, Лидия слышит смех — безумный и надрывный.

* * *

У Барти безумно чешется метка. Она блеклая, мертвая, но ему кажется, что она двигается. Скользит под кожей. Ему хочется разодрать руку, оторвать ее, поджечь, сделать что угодно.

Крауч не понимает, как он тут оказался. Помнит только, что бежав из Британии, он выбрал Америку, какой-то захудалый городишко. Помнит всполохи заклинаний из своей палочки и парочку мертвых магглов. Наверное, из-за этого его упрятали в психушку.

В этом коридоре, полном клеток, он был один, пока однажды ночью не притащили эту девчонку. Рыжие волосы, большие глаза — такие стеклянные, будто неживые. Через пару дней Барти понял, что, к сожалению, она живая и орет погромче некоторых. Голова уже раскалывалась от ее криков, а магия, которая за год пребывания в этой психушке накопилась в нем сполна, делала только хуже.

Вчера впервые Барти настолько захотел, чтобы Лидия заткнулась, что был готов даже бросить в нее Аваду. Но ее рыжие волосы, мокрые от пота, напоминали ему цвет крови.

И он наложил Империус, впервые пожалев жертву.

Девчонка-то — не простая маггла, не волшебница, а волшебное существо. Барти помнит, как читал учебник про банши. Но в учебниках они все были изображены жуткими тварями: то без глаз, то иссохшиеся, то вообще черным облаком.

Сейчас Барти легче. На него будто вылили ведро холодной воды. Магия немного успокоилась, а дышать стало свободнее.

Теперь Крауч может рассмотреть ее лучше. Ему нравится. Мартин ему нравится. Копаться в ее голове так забавно. Лидия умная, любит красиво одеваться, ярко краситься, кадрить парней в клубах на одну ночь и иногда выливать на себя больше духов, чем требуется. Барти явственно ощущает даже их аромат, пока лазит в ее голове. Цветочный, резкий, колкий.

Лидия медленно, нехотя просыпается. Морщится — теперь клетка освещается только тусклыми лампочками.

Мартин не помнит, когда спала так крепко в последний раз, без кошмаров. Она поднимает глаза и видит Барти. Снова его ухмылка и сразу же накатывающее спокойствие следом.

— Меня зовут Лидия.

— Л-и-д-и-я, — Барти произносит по буквам, наслаждаясь тем, что может назвать ее имя вслух. — Ты очень интересная, Лидия.

Лидия вздрагивает от его взгляда, на какое-то мгновение ей кажется, что он знает про нее все.

И не успевает она опомниться, как тело отказывается ее слушать. Живя своей жизнью, оно идет к решетке и прислоняется к ней вплотную. Глаза Лидии переполнены страхом.

— Не бойся, — Барти говорит так, будто знает, о чем она думает, и это пугает Лидию еще больше. Крауч подходит к своей решетке и тоже прислоняется к ней вплотную, протягивает руку через прутья, будто просит, чтобы Мартин протянула в ответ. Но Лидия не торопится, она смотрит на его пальцы и видит руку из сна — ту, что по локоть в крови. В голове мелькает калейдоскоп картинок, но ни за одну не получается ухватиться. Единственное, что она чувствует, — это смерть. И запах крови.

Горло начинается саднить, слезы подкатывают к глазам.

— Что, не нравится то, что видишь?

И Лидия не понимает, говорит ли он про свою руку, на которую она уставилась, или про то, что происходит в ее голове. Что-то ей подсказывает, что последнее.

Рука сама тянется к руке Барти, ей удается соприкоснуться с ней только кончиками пальцев — уж слишком велико расстояние.

Но это прикосновение заставляет что-то внутри дернуться. В голове начинают мелькать образы.

Барти красивый, высокий, стоит во фраке. Явно моложе своих лет. И вот она же в шикарном платье улыбается, берет его за руку, и они идут в зал.

Это бал. Все веселятся. От пестроты платьев у Лидии, которая видит эту картину со стороны, рябит в глазах. Освещение слишком яркое. Но она не в силах двинуться с места и отвести взгляд от того, как она же улыбается Барти и кружится с ним в танце.

Картинка плывет, и вот они уже в тускло освещенной комнате, но не в клетке. Помпезная мебель, множество картин, и снова Мартин с Краучем. Теперь в комнате никого кроме них нет.

Лидия с ужасом смотрит, как Барти наклоняется и впивается в ее губы жарким поцелуем. Она не отстает от него. Срывает бабочку. Но Крауч не отрывается, напирает, и Лидии кажется, что он пьет из нее все эмоции.

Все обрывается внезапно, будто потушили свет. Лидия падает на холодный бетон и с ужасом смотрит на свои руки, двигает ногами, осознавая, что тело снова ее.

А Барти… Барти стоит напротив. Вот только больше он не усмехается. Он чувствует, как скопившаяся магия отпускает его. Теперь он знает, чем будет развлекать себя в клетке.