Вальхалла (джен)

Холодно.

Подставив лицо лучам угасающего солнца, я сидел на сочащемся холодом камне, оперевшись на руки, облачённые в тонкие кожаные перчатки. Закрыв глаза, я наслаждался нежными касаниями прохладного ветра.

Тихо. Лишь где-то вдалеке, на грани слышимости, звучали крики и звенел металл.

Когда свет поугас, я разомкнул веки и, приподняв голову, кинул взгляд в небо. Чернильно-чёрные облака затмили солнце. Жаль, было приятно греться под его лучами.

С уходом света ощутимо похолодало. Медленно выдохнув и с любопытством понаблюдав, как пар осел на мне тонкими кристалликами льда, я спрыгнул с покатой крыши, при приземлении сделав перекат. Прежний опыт ясно говорил, что главным правилом при падения с высоты — перекатыванием — пренебрегать не стоит. Напоследок я кинул взгляд через плечо. Солнце тускло светило через разрывы в чёрных, неспешно плывущих облаках. К концу турнира оно должно освободиться от их плена. Только бы дожить... Накинув капюшон, я побежал по некогда величественным колоссальным руинам.

* * *

Все рано или поздно задумываются о том, что неотвратимо. О смерти. Что нас ждёт, когда наши сердца перестанут биться, а тела начнут коченеть? У всех людей своё мнение. Одни уверены в том что смерть — это конец. Другие верят в Ад и Рай. Третьи возлагают надежды на колесо Сансары. Все мнения связывает одно — они полная чушь. Золотая клетка бесконечной услады, полная праведников? Тюрьма отчаяния, откуда грешникам нет выхода? Круговерть реинкарнаций от самого низа до вершин?

Ха.

После смерти нас не ждало ничего из перечисленного. После смерти мы попали в мир бесконечных и бессмысленных сражений. Мы были вынуждены принять правила игры и продолжить бесконечную схватку, безостановочно лишая друг друга жизни до тех пор, пока не оставался один. На этом турнир заканчивался и павшие оживали, чтобы немного погодя вновь и вновь яростно биться друг с другом.

— Иной судьбы вы и не заслуживаете, — так сказало мне Существо из теней, когда однажды я остался в одиночестве среди мёртвых тел.

— За что? В чём мы провинились? — кровь ручейками текла из ран; по телу медленно распространялся знакомый предсмертный холод.

Тогда соткавшееся из теней, созданных закатным солнцем, дымчатое Существо взглянуло на меня алыми угольками глаз. Оно было похоже на кролика, внезапно решившего встать на задние лапы и ныне и впредь ходить на них.

— А ты не знаешь? — Существо склонило голову набок. — Впрочем, неважно. С первой победой в турнире... Забытый.

Оставив меня посреди поднимающихся тел, Существо исчезло, распавшись на отдельные тени, вернувшиеся на свои законные места.

* * *

Очередной турнир подходил к своему логическому завершению. На разгромленной центральной площади столицы погибшего мира сошлись в схватке двое; трёхметровый закованный в массивные грязные латы гигант с моргенштерном и щитом в руках и воин в восточном ламеллярном доспехе с длинным, чуть изогнутым клинком на изготовку. Кружа по разбитой брусчатке, они неотрывно смотрели друг на друга; гигант — через щели забрала шлема, а воин — сквозь глазные прорези в личине.

— Кажется, остались только мы двое, — прозвучал усталый женственный голос от воина.

— Может, сдашься? — гигант пристально следил за движениями воина.

В гробовой тишине раздалась усмешка:

— Нет.

Резкий, безумно быстрый рывок вперёд, и утигатана нашла уязвимость в изломанных и разбитых латах. На стоптанную брусчатку выплеснулась кровь, уши сотряс рёв, и воин отскочил назад, уходя от сокрушительного удара моргенштерна. Брызнуло щебнем. Воин спокойно отходил назад, не желая попадать под череду мощных атак. Тяжело дыша, гигант прекратил своё неистовство и взбешенно уставился горящими алым глазами на мелкую по сравнению с ним фигурку. Усмехнувшись, воин разжал вторую руку, отпуская длинную рукоять утигатаны, и совершил приманивающий жест:

— Ну же, чего растерялся?

Успокоив дыхание, гигант усмехнулся в ответ. Приподнял ногу в сабатоне и стремительно опустил её вниз, заставляя поверхность дрогнуть, а воина нелепо пошатнуться и позорно рухнуть.

— И где твоя бравада?

Гигант неторопливо подошел и навис над неловко поднимающимся воином. Оперевшись на затупленный кровью и жиром, покрытый щербинами и зазубринами меч, тот всё же встал, но легчайший пинок лишил его равновесия, отправляя обратно на разбитую брусчатку.

— Даже жаль тебя как-то, — с довольной усмешкой сказал гигант тщетно пытающемуся спастись от гибели воину.

Гигант поднял свою палицу и внезапно замер. Кровь щедро брызнула из щелей забрала, и кто-то, облачённый в изодранный грязный плащ, спрыгнул с титана, одним рывком извлекая из основания шеи обагренный эсток. От толчка гигант с оглушительном грохотом обрушился вниз, поднимая облако пыли. Едва приподнявшись, воин обессиленно осел на мостовую, с безразличием смотря на приближающуюся мрачную фигуру, сжимающую в руке длинный меч. С гранёного клинка дорожкой стекали алые капли. Едва вдохнув пыльный воздух, воин скорчился в приступе кашля.

— Чёрт...

Мир потемнел, и он повалился на бок.

* * *

Прогремел гром. Воин распахнул глаза; взгляд бешено заметался по окружающей обстановке. Пустынная беседка, за которой с ночных небес льёт сплошная пелена воды; воин валялся на полу, заботливо укрытый ветошью. Успокоив дыхание, он привстал, обнаружив неподалёку присевшего на рваные полы собственного плаща убийцу. Привалившись к стене и свесив голову, положив руку на колено, он, кажется, дремал. Эсток стоял рядом с ним, прислонённый к стене.

Какая неосмотрительность.

Воин тихо поднялся, подняв лежавшую рядом катану, и, засунув меч в ножны, сделал несколько шагов. Облачённые в чёрную ткань перчатки пальцы оплели рукоять эстока; воин схватился левой рукой за основание длинного узкого клинка и замахнулся, метя в сердце.

"Человека практически невозможно заколоть так, чтобы он умер мгновенно. Даже при повреждении сердечно-сосудистой системы он может сохранять активную деятельность приблизительно десять минут, — мелькнули мысли в те доли секунды, когда клинок направлялся в убийцу. — Придётся повозиться".

Эсток со звоном столкнулся с коротким узким кинжалом, порождая искры; отведя меч, убийца перекатился и задним фляком ушёл из беседки, перекатившись по покрытой лужами крыше. Уголок губ дёрнулся.

— Великолепная благодарность, — прошептали сухие истрескавшиеся губы.

Эсток в руках воина истлел, рассыпавшись алыми искрами. Тот спокойно двинулся к выходу, достав из подсумка небольшой пузырёк, и, опустошив его, спустился по небольшому крыльцу. Едва шагнув наружу, он оказался под проливным дождём, тут же заползшим противными холодными каплями под броню.

— Какая есть, — слегка повёл плечами воин, проверяя, как на нём сидит изрядно повреждённый доспех. — Прошу меня простить, но в этом мире таковы правила. Убей или будь убитым.

Мрачная полуулыбка осветила лицо убийцы.

— Да... Я уже и подзабыл об этом.

Парирующий кинжал в его руке осыпался багряными искрами, из которых собрался длинный прямой меч; он положил его себе на плечо.

Хмыкнув, воин обнажил утигатану и, сжав длинную, оплетённую серым шнуром рукоятку обеими руками, выставил левую ногу вперёд, левой же ладонью легонько придерживая меч за середину рукояти; острие клинка чётко указывало на противника. На несколько мгновений они замерли, глядя друг друга в глаза. В следующую секунду томительная тишина была разрушена звоном металла — обменявшись ударами под аккомпанемент дождя и грозы, они отпрянули в стороны. Сделав насколько сальто назад, убийца не устоял на ногах и неловко упал на колено; из глубокого пореза на правой икре сочилась кровь, окрашивая лужу в алый. Скосив взгляд на левую руку, наплечник с которого снесло мощным ударом, который мог бы серьёзно повредить предплечье, воин сдвинул пальцы на рукоятке и хищно ринулся вперёд. Куда-то рядом ударила молния, вспыхнув ослепляюще-белым светом, и когда воин, рефлекторно прикрыв глаза, открыл веки — сильный рубящий удар утигатаны вспорол лишь воздух.

Противник исчез. Растворился. Испарился.

Заметив краем зрения смутный силуэт, воин дёрнулся, поднимая меч в блоке, и невидимый клинок противника прошёлся по клинку утигатаны, высекая искры и едва не заставляя выронить её. Непроизвольно шагнув назад, он отскочил, воззрившись на смутно обрисовываемую фигуру, по которой стекали капли дождя. Вернувшись после атаки в исходную стойку, убийца закинул меч на плечо и неподвижно замер.

— Так ты ещё и невидимка, — вырвались слова. Не повезло сегодня убийце, дождь выдавал его с потрохами.

Резкий, неуловимо быстрый рывок по прямой, и утитигана столкнулась с длинным мечом. Не выдержав напряжения, клинок с оглушающе-громким звоном разломился. Ругнувшись, воин отскочил вправо, но за ним последовал убийца, одним длинным шагом сокращая дистанцию и нанося удар. Отбросив сломанную утигатану, воин поймал меч между ладоней и резко дёрнул его в сторону, заставляя его обладателя оторваться от земли и повалиться. Опустив рукоять меча, убийца перевёл падение в перекат, снимая невидимость, и вскочил на ноги, материализовав тяжёлую шпагу. Перехватив меч за рукоять и крутанув запястьем, воин спокойно двинулся к нему. Губы убийцы дрогнули, искривившись в мрачной улыбочке, и он метнулся вперёд. Мечи проскрежетали друг по другу, посыпался целый сноп искр. Навалившись всем весом, воин начал давить на клинок оппонента; он увидел, как губы убийцы приподнялись, обнажая оскал. Поднапрягшись, убийца оттолкнул клинок воина, отчего тот отшатнулся на несколько шагов, и бросился на него. Град свирепых атак посыпался на воина, и тот едва поспевал блокировать и парировать их, поражённый тому, как убийце удалось пересилить его чистой свирепостью, едва сдерживаемой от превращения в отупляющую ярость, с каждым замахом заставляя его отступать. Подгадав момент, воин приподнял меч, отражая удар и наклоняя клинок вниз так, чтобы меч убийцы при столкновении соскользнул под углом. Безумно быстрый рывок, и меч едва задел успевшего уйти противника, взрезая плоть и взметая брызги алой крови. Отпрыгнув, убийца громко выдохнул. Они раздвинули ноги, крепко сжимая рукояти мечей.

Сейчас всё решится.

Не думая ни о чём, кроме атаки, они бросились навстречу друг другу. Нанеся удары, они замерли, смотря друг другу в глаза. Убийца криво усмехнулся:

— И всё же... всё же я проиграл...

Длинный прямой меч был погружён глубоко в грудь, в то время как шпага лишь скользнула по избитому ламеллярному доспеху, мокрому от дождя. Отпустив меч, воин отшагнул, и убийца рухнул на колени; шпага выпала из его ладони, с металлическим звоном и тихим плеском упав в лужу. Позади него, разгоняя мрак, сквозь чёрные грозовые тучи на востоке разгоралась заря.

— Это было шикарное сражение. Скажи, как тебя зовут? — спросил воин.

Губы убийцы, обрамленные струйками крови, изогнулись в мрачной улыбке.

— Через пару часов ты и не вспомнишь обо мне... Впрочем... — он покачнулся; мир перед его глазами мутнел. Нетерпимый предсмертный холод расползался по телу. — Меня зовут Забытый...

Всё утонуло в холодной тьме.

Тело убийцы обрушилось набок; тяжёлая шпага и длинный меч тут же истлели, обратившись алыми искрами.

Предутренняя тьма ожила, скопившись рядом с воином в образе гуманоидного кролика.

— Поздравляю, — пуговки его глаз вспыхнули багряно-алым светом. — Ты победила.