Любовь из мести (гет)

Говорят, вейлы — самые прекрасные женщины на земле. Угу. Вы этих вейл вообще видели? Нет, я ничего не хочу сказать, и среди них встречаются симпатичные девочки, но обобщать вот так — в корне неправильно.

Вот что вейлы умеют обольщать — вот это правда. Даже самая страхолюдная — соблазнит как нечего делать. Причём всякие сказочки про невосприимчивость для истинно влюблённых — чушь, самый верный муж с каменным стояком побежит, капая слюной, лишь только вейла улыбнётся.

И вот поэтому-то я их и ненавижу.

— Привет, меня зовут Ромильда Вейн, — вежливо улыбнулась я, а мысленно закончила фразу: «И я хочу, чтобы ты сдохла».

— Пгивет, Гомильда, — царственно кивнула мне нелюдь, откинула на спину белокурые локоны, махнула на свободное место за соседним столом и утратила ко мне интерес.

У-у-у, тварь картавая!..

Работать с гоблинами я захотела сама. Близкое знакомство с Флитвиком, на консультации к которому я бегала все семь лет в Хогвартсе, дало вполне полное представление о том, что собой представляют гоблины. Серьёзные, ответственные, любящие деньги — я не сомневалась, что мы отлично сработаемся. И не прогадала, когда после школы устроилась на работу в парижский филиал Гринготтса. Работа мне нравилась, я гоблинам — тоже, поэтому карьера стремительно шагала в гору, доходы росли, опыт набирался, и всего за три года я достигла потолка на своём рабочем месте и была рекомендована для перевода в Лондон. С моими планами это великолепно согласовалось, поэтому я согласилась вернуться на родину и сегодня вышла на работу.

Но теперь планы, кажется, придётся пересматривать.

Гоблины, великаны, русалки, домовики, даже оборотни — покусай их василиск! — не вызывали во мне ни намёка не недовольство. Но вейлы… Да, тут я ничего не могла с собой поделать и мечтала вырезать всю их породу.

Возможно, такая ненависть могла бы показаться странной, однако у меня была веская причина для подобного отношения, и она крылась в событиях прошлого. Ха-ха, не даром говорят, что все проблемы родом из прошлого.

Во время Турнира Трёх Волшебников от Шармбатона выступала Флер Делакур — страшненькая блондиночка, по которой сходили с ума все старшекурсники. Мне, тогда двенадцатилетней, это было непонятно совершенно, а потому заинтересовало: у нас учились девочки намного красивее, но почему-то при взгляде на них парни не пускали слюни и не вели себя как полные придурки. Но прежде, чем я успела задать вопрос хоть кому-нибудь, получила ответ от новой знакомой — сестры самой Флёр Делакур. Вот Габриэль — настоящая красавица, что, конечно же, не отменяет её мерзкую натуру — она тоже вейла. Впрочем, на тот момент малышка Габби была сущим ребёнком и не обладала способностью лишать воли мужчин, если она и очаровывала, то исключительно потому, что обладала ангельским личиком и весёлым нравом.

Мы легко сдружились, тем более что я свободно говорила на французском, а Габби только-только начала изучать английский и чувствовала себя крайне неуверенно и одиноко в Хогвартсе. Когда Турнир закончился и Габриэль вернулась в Шармбатон, мы продолжили переписываться и не теряли связь, и потому, устроившись в парижский филиал Гринготтса, я без колебаний сразу же связалась с подругой.

О, мы обе изменились, и Габби из милашки превратилась в настоящую красавицу. Я и думать забыла, что она не совсем человек, и потому не придавала значения толпам поклонников, жадно ловящих каждое её слово, пока в их число не попал и мой жених. И вот тогда с моих глаз спали шоры. Это существо, годами притворяющееся моей подругой, было не лучше обычного суккуба!

С женихом я рассталась сразу же, не вынеся предательства, а вот с Габриэль зачем-то пыталась поговорить. Не могла поверить, что лучшая подруга так со мной поступила. Но нелюдь даже глазом не моргнула, ещё и удивилась: «Я же вейла, Роми. Очаровывать мужчин — это моя сущность».

Это было правдой, Габби ничего не чувствовала к своим жертвам, не задумывалась о боли, которую причиняет девушкам и жёнам мужчин, которых очаровывает. И совершенно точно не собиралась ничего менять в своём поведении. «Я же вейла», — говорила она со смехом, считая это достойным оправданием.

Стыдно признать, но мне потребовалось много времени, чтобы оправиться от разрыва с женихом и предательства лучшей подруги. Я замкнулась в себе и общалась только с гоблинами почти целый год, и лишь недавно почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы не подозревать каждого человека в предательстве. И как назло, первым, кого я встретила на новом рабочем месте, оказалась нелюдь.

Кипя от негодования, я внимательно выслушивала указания по работе — пусть я ненавижу вейл и с огромным удовольствием заавадила бы эту гадину, здесь, в этих стенах, мы обе были профессионалами, обсуждающими только и исключительно работу. И нужно признать, нелюдь отлично разбиралась в своём деле.

Недели мне хватило, чтобы во всём разобраться. У английского филиала была своя специфика, но, в целом, мои обязанности почти не изменились, в отличие от увеличившейся зарплаты, и работала я с удовольствием… Когда не приходилось пересекаться с нелюдью, а это, к сожалению, бывало редко.

Не знаю, в чём была причина, почти наверняка в зашкаливающем самомнении нелюди, но та абсолютно не замечала моей ненависти. Приветствия сквозь зубы, презрительные гримасы, которые я не могла скрыть, Делакур неизменно доброжелательно мне улыбалась, а месяца через полтора даже пригласила на обед. Тварь картавая!

Ссориться с коллегой, бок о бок с которой предстоит работать, было отвратительной идеей, а потому мне не оставалось ничего иного, как согласиться — словно по закону подлости именно сегодня кафе, в котором я обычно обедала, оказалось закрыто, о чём нелюдь прекрасно знала.

Нелюдь весело болтала по дороге, а я старалась убедить себя потерпеть.

— К нам пгисоединится мой муж, ты же не пготив?

— Муж?.. — вынырнув из своих мыслей, удивилась я.

— Да, Билл, он тоже габотает в Ггинготтсе, он ликвидатог, — с гордость прокартавила она и заулыбалась, заметив того самого мужа Билла, как раз в этот момент вошедшего в двери.

Нас представили друг другу, подошёл официант за заказом, а через пару минут мы приступили к трапезе, и разговор заглох не начавшись.

Билл был высоким рыжим мужчиной лет за тридцать. Собранные в конский хвост волосы, серёжка в ухе, веснушки на носу и уродливый шрам на щеке создавали образ весёлого и безбашенного парня, но что-то подсказывало, что если он и был таким, жизнь с нелюдью это изменила. Но поразило меня другое. Ясный взгляд. Билл Уизли не был под влиянием вейловских чар.

Следующие несколько дней я посвятила наблюдению за нелюдью и обдумыванию новой информации. И на третий день не удержалась и, мысленно корчась от притворной вежливой доброжелательности, спросила нелюдь о её отношениях с мужей.

— О, да-да, ты все пгавильно заметила! Билл ничуть не поддался моим чагам, может, только чуть-чуть в самом начале, когда познакомились. Он меня этим и пгивлёк — видел именно меня, а не кгасавицу-вейлу.

Очень интересно…

Чем больше я думала об этом, тем чётче прорисовывался план. Может, переезд в Англию и помог бы мне успокоиться и перестать ненавидеть нелюдей, но ежедневное нахождение в непосредственной близости от источника ненависти этому не способствовало. Габриэль была намного красивее своей старшей сестры, они и похожи-то не были, и всё же сквозь черты Флёр я видела Габби и ненавидела-ненавидела-ненавидела…

За всё время работы с нелюдью я ни разу не видела Билла — тот никогда не заходил к жене в кабинет. Это ни о чём не говорило, конечно, но слегка затрудняло реализацию моего плана. Но пока я придумывала, как обойти неожиданное препятствие, случай решил всё за меня: владелец одного из самых охраняемых сейфов на нижних этажах скончался, и его наследник потребовал провести ревизию. Я как раз принесла пухлую папку с отчётами, приветливо кивнула Биллу, стоявшему у стола начальника, и судорожно выдумывала повод завязать разговор, когда когтистый палец Гриппуха ткнул на меня:

— Займись этим, Вейн. А ты проследи, чтобы она ни во что не вляпалась, — добавил он, повернувшись к Биллу.

Мы оба кивнули — отказ Гриппухом не рассматривался в качестве ответа, — и покинули кабинет.

— Надеюсь, ты любишь кататься на тележках, — с улыбкой подмигнул Билл.

— Разумеется, — хмыкнула я в ответ, мысленно потирая руки.

Тележки я не любила. Просящийся наружу обед, растрёпанная причёска — что ж тут любить? Однако изобразить радость мне не составило сложности.

На нижнем уровне тележка наконец остановилась, и мы вышли. Вернее Билл вышел, а я картинно повалилась ему на руки. Признаться, я не специально это сделала, меня на самом деле укачало, но вышло всё как по писаному.

— Извини, — слегка смутился Билл, чья рука прошлась по моей груди, когда он ловил моё падающее тело.

— Это ты извини, — тут же перебила я. — Давно я не пользовалась этим видом транспорта.

— А как же квиддич?

— Квиддич? — искренне удивилась я.

— Ты разве не играла за сборную Гриффиндора?

Едва не завизжав — Билл специально спрашивал обо мне, иначе откуда бы он это взял? — я сдержала эмоции и спокойно пожала плечами:

— Всего один сезон — из меня вышел не слишком хороший охотник. А после школы я вообще на метлу ни разу не садилась — некогда было.

Разговор тёк естественно. Мне понравилось наблюдать за работой Билла: профессионализм был разбавлен непринуждённым поведением. Он много шутил, рассказывал забавные эпизоды из своего опыта, вовлекал в диалог меня… А когда мы вошли в сейф, и к работе приступила уже я, показал себя с наилучшей стороны: не отвлекал, но с готовностью включался в беседу, когда я давала понять, что можно поболтать.

За почти целый день, проведённый наедине в затерянном в длинных тоннелях сейфе, я едва не позабыла о своём плане — настолько понравилось общество Билла. Тем более что удовольствие от совместной работы было явно взаимным. Оказавшись вечером дома, я не стала анализировать свои чувства, но с утра, поймав себя на выборе яркой блузки с глубоким вырезом и оценив уже нанесённый макияж, осознала — могу увлечься всерьёз.

Дав зарок быть внимательной и осторожной, я отправилась на работу — чтобы провести семь часов наедине с мужем нелюди. И снова позабыла обо всём на свете, пока он был рядом. И на следующий день тоже…

В субботу я проснулась с блаженной улыбкой на губах — снился Билл. И поняв, что несмотря на план мести, все громкие слова и обещания, влюбилась, я горестно застонала и спрятала голову под подушку. Полежав так некоторое время, хмыкнула и смело встала. Чувства, конечно, стали сюрпризом, однако они не должны были помешать, наоборот, помогут вести себя естественно и претворить план в жизнь.

Я хотела Билла, глупо отрицать. Но в отношениях не нуждалась. А ещё, хоть и ненавидела нелюдей, помнила, что в детстве Габби была очаровательным ребёнком и ничем не отличалась от обычных маленьких девочек, а потому, несмотря на ненависть, совсем не желала детям Билла и нелюди страдать из-за развода родителей. Унизить Делакур, растоптать её самооценку — да. Уводить мужа и отца из семьи — нет.

Два дня выходных я провела в мыслях о Билле, но и он тоже думал обо мне. Это стало ясно с первого взгляда на него — широкая улыбка появилась на его лице сразу же, как только он меня увидел, а блеск глаз был виден даже в полумраке тоннелей. К тележкам мы подошли, болтая о работе. Я не хотела первой проявлять инициативу, а как дать понять, что совсем не против перевести общение в иной русло, не знала. То ли Билл это понял, то ли не меньше меня желал, но стоило нам сесть в тележку, и его рука оказалась на моей талии.

Взгляды встретились, и…

Когда тележка наконец остановилась, мы набросились друг на друга как изголодавшиеся животные.

Я не думала ни о чём, Билл, кажется, тоже. На такой глубине в старых тоннелях можно было не опасаться случайных глаз, однако в тот момент мы напрочь забыли об осторожности.

Стукаясь зубами, путаясь в рукавах, мы рухнули на мантию не разрывая поцелуя. Ни намёка на нежность, лишь голая страсть и тушащее сознание желание…

— Это было… — пролепетал Билл срывающимся голосом и замолчал, не договорив банальность.

Отдышавшись, я встала и принялась приводить одежду в порядок.

— Роми?

— Всё хорошо, милый, — ласково улыбнулась я. — Но нам пора вспомнить, зачем мы здесь.

К счастью, неловкость не помешала работать. Я старалась сосредоточиться на том, что делаю, но мысли то и дело возвращались к случившемуся на площадке перед сейфом. Секс мне понравился, но вот поведение Билла слегка разочаровало. Он, конечно, не опустился до извинений и не стал называть это ошибкой, но явно сожалел, что поддался слабости… Завершив реестр артефактов очередного сундука, я решила сделать перерыв и подошла к сидящему у входа Биллу. Говорить не хотелось, так что я просто оседлала его бедра и приникла к губам поцелуем.

Второй раз вышел даже лучше. А что меня особенно порадовало — напрочь изгнал из его глаз сожаления. А третий, перед тем, как покинуть сейф, и вовсе получился великолепным.

На обратном пути мы не шутили и не разговаривали. Скованно улыбнувшись на прощание, Билл скрылся из виду сразу же, как только тележка остановилась. Анализировать эмоции мне не хотелось, так что я сыто улыбнулась и прошла в кабинет. Нелюдь уже ушла… Признаться, я забыла про неё. Поймав себя на этой мысли, я рассмеялась, быстро закончила все дела и аппарировала домой.

После расставания с предателем-женихом у меня никого не было, так что подземным романом я искренне наслаждалась. До секса мы много болтали с Биллом, теперь же почти перестали разговаривать, обмениваясь за целый день десятком слов, не больше, да и те касались только работы, но меня всё устраивало. С нелюдью я встречалась всего дважды, и, как раньше она не замечала моей ненависти, так теперь не видела и презрения. Рабочая неделя подходила к концу, и мне было интересно, как поведёт себя Билл.

И он не подвёл. Уж не знаю, какие у него были отношения с нелюдью, но он спросил:

— Есть планы на выходные?

— Есть, — спокойно кивнула я, подождала, когда на его лице проступит разочарование, и только тогда закончила: — Но я с радостью их пересмотрю ради возможности провести время с тобой.

Билл просиял, сгрёб меня в объятья и поцеловал. Что ж, стадия «только секс» успешно пройдена, кажется, он начал влюбляться.

Ни о каких романтических выходных речь, разумеется, идти не могла, мы оба это прекрасно понимали. И всё же Билл сумел удивить. В субботнее утро явился с цветами, был нежен, остался на обед… Потом, конечно, потупив взор, слинял. Но в воскресенье вернулся с корзиной для пикника и, дав мне пять минут на сборы, переместил в поистине чудесное место…

Первой заговаривать о том, что наши отношения всё меньше подходят под определение «интрижка» и даже «служебный роман» мне не хотелось, но Билл не спешил обсуждать ситуацию. А между тем мне было интересно, как ко всему этому относится нелюдь. Не могла же она не замечать перемен в его поведении? Но даже если Билл был прекрасным актёром, после трёх-четырех раз со мной, сомневаюсь, что его хватило на жену… Нужно быть совсем дурой, чтобы ничего не заподозрить, а Делакур, как бы я к ней ни относилась, была умной… И всё же я не видела никаких признаков того, чтобы в их семье был разлад, и это раздражало. В конце концов, я спала с Биллом не потому, что мне не хватало секса или отношений, пусть с ним и было хорошо, а исключительно ради того, чтобы досадить нелюди.

Но я молчала.

Почти месяц работы в сейфе на нижних уровнях закончился, и я даже подумала, что на этом кончится и наш роман, но Билл, оказывается, уже придумал выход: встречи в обеденный перерыв на полпути к тому сейфу — в пещере рядом с обителью дракона.

— Как ты себе это представляешь? — не сдержала я скептицизм. — Я-то могу проводить время как мне заблагорассудится, а вот ты разве не обедаешь каждый день в кафе?

Хотя имя нелюди не было произнесено, невидимый призрак навис ощутимо. Билл помрачнел, пообещал решить этот вопрос, но больше к теме не возвращался… Три дня наше общение ограничивалось вежливыми кивками при встречах в коридорах банка, а на четвёртый, когда я уже собралась кивнуть и пройти мимо при очередной такой встрече, он схватил меня за руку, затолкал в ближайший кабинет и набросился с поцелуями.

— Я соскучился! — между поцелуями сообщил Билл, и я лишь согласно промычала — вымолвить хоть слово он мне не позволил.

Но когда Билл от поцелуев попытался перейти к чему-то большему, сумела отстраниться и упёрлась ему в грудь ладонями.

— С ума сошёл? А если Кривогрыз вернётся?!

— Роми…

— Нет, Билл, — решительно воспротивилась я и, взявшись за дверную ручку, отрезала: — Я так не могу.

В субботу меня разбудила трель звонка. Уже догадываясь, кого увижу за дверью, я не спеша потянулась и пошла открывать.

С Биллом мне было хорошо. Не только в постели, но и просто быть вместе: болтать обо всём, держась за руки гулять по пустынным улочкам где-то в захолустье Шотландии или обедать, сидя на расстеленном прямо на траве пледе посреди полей Англии. Роман вышел необременительным и приятным, мы оба им наслаждались, но пора было это прекращать: мы оба слишком увлеклись. Даже моя беспринципность дала трещину. Одно дело случайный секс, а другое — отношения. Если первое меня полностью устраивало, то второе с женатым мужчиной — нет. Даже если женат он не на женщине, а на нелюди.

Только как это сделать так, чтобы не причинить боль и не стать врагами?..

Всё решилось без моего вмешательства. Пока я раздумывала, как поднять этот вопрос, ситуация развивалась.

Нелюдь стала рассеянной, приходила на работу с красными веками и синяками под глазами, как будто всю ночь плакала, вместо того, чтобы спать. Я ни о чём не спрашивала, не те у нас были отношения, однако она сама поняла, что я вижу все эти перемены, и решила рассказать.

— Мы с Биллом в ссоге, — со вздохом сообщила она, поймав мой взгляд.

— Это не моё дело, — вежливо пожала я плечами.

Но, кажется, произнеся это вслух, нелюдь уже не могла притворяться, будто всё в порядке.

— Я подозгеваю, что у него кто-то появился, — дрогнувшим голосом поделилась она и часто-часто заморгала, прогоняя слёзы. — Я совегшенно газбита. Не знаю, что делать. Газве таким женщинам как я — изменяют?

Сдержать истинные чувства было очень сложно, и взгляни она на меня в эту самую секунду, наверняка бы всё сразу поняла, но Делакур стыдливо смотрела на свои пальцы и триумфа на моём лице не заметила.

— Всем изменяют, — нарочито-нейтрально произнесла я. — Ты ничем не лучше других.

— Но… — нелюдь вскинула обиженный взгляд и тоном, в котором явственно звучало терпеливое превосходство, пояснила: — Я же вейла, Гомильда. Вейлам не изменяют.

— На вейлах и не женятся, — усмехнулась я. — Билл — исключение сразу из многих правил.

Нелюдь насупилась и, не нашедшись с возражениями, стала перебирать бумажки. Разговор был закончен. Однако ближе к концу рабочего дня Делакур вновь заговорила о личном:

— Вы с Биллом тесно габотали весь пгошлый месяц, — не глядя на меня сказала она, — он ничего не говогил тебе?

— О разводе? — Нелюдь судорожно втянула в себя воздух. — Нет, но… — я сделала нарочитую паузу.

— Но?..

— О тебе мы вообще не говорили.

Я не могла прямо сказать ей всё, что просилось на язык, хотя хотела этого просто ужасно. Бросить в лицо правду и смотреть, как она корчится. Мне было недостаточно знать, что я унизила её, хотелось причинить боль, растоптать… Выплюнуть в глаза слова о том, что её подозрения верны, пройтись по умственным способностям — она ведь так долго ничего не замечала, ужалить тем, что муж не заглядывал в её в спальню больше месяца…

Но ненависть к нелюдям и жажда мести никогда не стояли для меня на первом месте. Сначала была работа, и потому быть искренней с коллегой-нелюдью я не могла. На самом деле я уже жалела, что вообще затеяла всё это. Правда всегда выплывала наружу; рано или поздно, так или иначе, но Делакур узнает, что именно я была той, с кем ей изменял муж. Её гнева я не боялась, однако представить, как мы будем после этого работать в одном кабинете, не могла. Да и с Биллом после этого я не смогу сохранить нормальных отношений.

Поймав себя на этой мысли, я удручённо покачала головой. Вот и вылезло из подсознания истинное желание. Я не хотела прекращать отношений с Биллом. Осталось решить только один вопрос: насколько сильно я этого (не)хотела.

Нелюдь первой покинула кабинет, скованно простившись, а мне спешить было некуда. Габриэль очень сильно ранила меня, и я перенесла отношение к ней на всех вейл разом. Было ли это правильным, меня волновало мало, тем более что сейчас я мстила не просто абстрактной нелюди, а родной сестре своей обидчицы, да и знала я, что вся их порода такая… Но вот усложнять жизнь себе и Биллу заодно — такое в мои планы не входило.

А как теперь быть? Просто поставить точку? И продолжать работать с Делакур, вежливо кивать Биллу при встречах в коридорах? А когда всё неизбежно выплывет, гордо задрать нос и сделать вид, что меня ничуть не волнует, что обо мне подумают? Неплохой вариант, особенно если вспомнить, что гоблины терпеть не могут людских дрязг и, посмей Делакур закатить скандал, именно её выгонят с работы…

Но скандалов мне не хотелось. А вот чего хотелось, то было, кажется, совершенно неосуществимо.

К дому я подошла лишь час спустя — не стала аппарировать, зашла по дороге в пару магазинов, глазела по сторонам и размышляла, — и обнаружила под дверью Билла.

— Что ты тут делаешь? — опешила я — меньше всего я ожидала встретить здесь и сейчас его.

— Я ушёл от Флёр, — неуверенно улыбнулся он и без тени сомнений вошёл в мою квартиру следом за мной. — Сказал, что полюбил другую.

— Ты сказал ей обо мне? — обмирая, уточнила я.

Это меняло всё. Все мои умозаключения и планы, всю ситуацию.

— Нет. Твоё имя я не называл, — успокоил Билл. — Я подумал, что сначала должен поговорить с тобой.

Я молча смотрела на него, не зная, что ответить. Сердце радостно трепетало — он предпочёл вейле меня, он любит меня! — а разум судорожно пытался понять, что же теперь делать.

— Роми, ты не рада?

— Не знаю, — абсолютно искренне протянула я. — Я не думала, что это возможно. У тебя дети…

— С девочками всё будет хорошо, — впервые улыбнулся он. — Я от жены ухожу, а не от детей.

— А ты уверен, что правда этого хочешь?

— А ты — нет? — улыбка с его лица пропала, и теперь Билл смотрел настороженно.

— Я не готова к семье и к серьёзным отношениям.

Внезапно я поняла, что сказанное — чистая правда. Я действительно не была готова и, что ещё важнее, не хотела этого. Всё, что по-настоящему волновало меня в данный момент жизни, так это карьера. Хотелось проявить себя, стать старшим специалистом, купить дом, а уже потом, лет через пять-десять, можно и о семье подумать. А вот так — из мести, да ещё и с мужчиной, у которого двое детей-нелюдей…

Но говорить всю правду Биллу было бы глупо: я не просто испорчу наши отношения, превращу его во врага — уж уязвлённое самолюбие, как я знала по себе, способно толкнуть на многое.

— Всё слишком быстро, — уклончиво сказала я и, подойдя вплотную, обняла его, уткнувшись лбом ему в грудь. — Мне не кажется правильным принимать такие важные решения под действием эмоций. Мы с тобой… Нам хорошо вместе, но...

— Я сниму номер в «Дырявом котле», — отстранённо сообщил Билл.

И ушёл, не попрощавшись и ничего не добавив. Наверное, ждал, что я остановлю его, но я тоже молчала.

Мне было хорошо с ним, и будь он холост, у нас могло бы что-то получиться, но он был женат на нелюди.

Закрыв дверь, я усмехнулась и занялась приготовлением ужина.

Билл остынет и вернётся к жене. Возможно, простит меня за… не отказ, конечно, но нанесённую обиду, и мы продолжим встречаться где-нибудь в полях Англии для пикников, он будет иногда приходить ко мне домой, чтобы заняться необременительным сексом… Всё вернётся на круги своя, его дети даже не узнают, что могли лишиться отца, все снова будут счастливы.

И только нелюдь будет всегда помнить, что она — ничем не лучше любой другой женщины, что даже от неё мужчина может пойти налево, даже её — бросить. Это на них ведутся из-за вейловского очарования, а нормальные люди привлекать могут сами.

Всем изменяют. И проклятые вейлы — не исключение.

Приятно осознавать, что простая девушка может быть даже более желанной, чем эти очаровательные нелюди. Теперь моё уязвлённое самолюбие спокойно, а обида отомщена.

Нужно будет завтра помириться с Биллом. Пусть живёт своей жизнью, а я буду жить своей, и когда-нибудь, пять-десять лет спустя, кто знает, может, мы и сможем быть вместе — не из мести, а по любви.