Гарри Поттер в стихах (джен)

Гарри Поттер и Философский камень. Глава 1.

Здравия, мил честной народ,

В гости к вам поэт идёт,

Не один, а вместе с песней,

Нету в мире ей чудесней.

Будет длинным сей рассказ,

Что поведаю для вас,

Но вы сильно не серчайте,

А берите и читайте!

Жили мирно, без забот

Магглы, иль простой народ —

Дурсли: Вернон и Петунья,

Дадли, толстый их сынуля.

Номер улицы был прост,

Как у птицы: клюв и хвост —

Тисовая, дом четыре,

Жили в доме, не квартире.

Вернон был усат и толст,

Занимал высокий пост,

Продавал простые дрели,

Ну а в магию не верил.

Миссис Дурсль, его жинка,

Была тощей, как тростинка

С длинной шеей как у цапли.

Ну, и пару слов о Дадли.

Был он толст и неуклюж,

Как отец, совсем на дюж.

Мать души же в нём не чает,

Хоть и норов в нём хромает.

Вот во вторник утром Вернон,

Одевая галстук скверный,

Чмокнул Дадлика в макушку,

Выпил кофеёчку кружку.

Вышел утречком во двор

И в авто завёл мотор.

Он доехал до угла,

Удивился:"Вот дела!"

На углу сидела кошка,

Вернон выглянул в окошко,

Сердце ёкнуло к инфаркту,

Ну, а кошка смотрит карту.

Вернон хлопает глазами,

Ну, а модница с усами

Смотрит прямо на него.

Не поймёт он ничего.

"Эх, привидится ж такое!

Чтоб животное тупое

Стало бы разумным вдруг!"

Мужика пробил испуг.

Но! Делать нечего ему,

Надо ехать во фирмУ,

Но и тут опять несчастье—

Пробка стала вдруг напастью.

Стоя в пробке полчаса,

Видел Вернон чудеса:

Люд простой, и стар, и млад,

Был одет в чудной халат.

Думал он, что эти люди

Просят денег у округи.

Пробка быстро рассосалась,

И поездка продолжалась.

В голове одни вновь дрели,

Поднялся он еле-еле,

Вернон Дурсль, наш персонаж,

На девятый, на этаж.

И к окну он сел спиной,

И не видя за собой

Стайки разнопёрых сов,

Да и не был он готов!

Накричав на подчинённых,

В дело явно не влюблённых,

Сделав несколько звонков,

Вернон был поесть готов.

И идя за пышной булкой

В булочную в переулке,

Вернон вновь увидел вдруг

Странных личностей вокруг.

Мантией халат зовётся,

Ну, а Дурслю всё неймётся,

Он услышал наконец,

Жуя мирно свой хлебец:

"Поттер!", "Сын их Гарри!.." —

Те "халаты" всё шептали.

И со страху замер он,

Словно с корнем врос в бетон.

Липким потом вышел страх.

Вернон быстро, впопыхах,

Побежал через дорогу

Прямо в офис, с ветром в ногу.

Рявкнул: "Занят!" секретарше,

Хоть она была и старше,

Запер двери на замок,

Сел на стул и сразу смолк.

Взявши трубку телефона

И набрав свой номер дома,

Призадумался чуток,

Вдруг нажал на рычажок.

"Нет! Видно, это вовсе глупость!

Не богат сей мир на скупость —

"Поттер" — фамилья не редка,

Так что обождём пока.

Ну, а "Гарри" имя вовсе

Каждый пёс бродячий носит.

И племянник может мой —

Гэри, Гарольд аль другой."

В общем, Дурсль всё решил,

Беспокоить не спешил,

Огорчится ведь Петунья,

Раз сестра её колдунья.

И расстроился он сам,

Видно было по усам,

Был взволнован он ужасно,

И, наверно, не напрасно.

В пять часов после работы,

В голове собрав заботы,

Вернон вышел из дверей

И попал в поток страстей.

Сшиб случайно старикашку,

Тот и ростом был с букашку,

"Извините!" — пробурчал,

Ну, а дед ему сказал:

"Не сержусь я, господин,

Даже если б уронил,

Я б совсем не огорчился,

Тёмный Лорд ведь испарился!

Вы ликуйте в этот день,

Маггл вы али тюлень!"

И старик обнял его,

Тот — не понял ничего.

И старик был тот в халате,

Сизом длинном ярком платье,

И объятья у пупка

Вдруг свели ему бока.

"Маггл?! Это что ещё за слово?

Я не слыхивал такого!"

Дурсль выглядел как пень,

Вросший в землю по колень.

И минуточку спустя

Смог шагнуть он опосля.

"Это плод воображенья!" —

Говорил он в утешенье.

Дом четыре, вот дорожка,

А пред носом снова кошка!

Настроенье вновь упало,

Дурслю снова плохо стало.

"Это та же сама дрянь!

На неё ты только глянь!

И у глаз чудны круги,

На башке полоски три".

"Брысь!", а кошке хоть бы хны,

И глаза её так злы,

Удивился тут мужик

И домой скорее шмыг!

Ждёт жена его с работы,

А у ней свои заботы:

Сборы сплетен по плечу,

Дадлик выучил: "Ха-ачу!".

Дядя Вернон в голове

Держит тайны при себе.

У жены всё как обычно,

Ну, а Дурслю непривычно.

Он терпел, смолчать хотел,

Вдруг он вечером узрел

По ТВ плохую весть,

Что волшебники всё ж есть.

Говорил ведущий Тэд,

И, казалось, это бред,

Но! Днём везде летали совы,

Щёки Вернона пунцовы.

Вместо Тэда вышел Джим,

Про погоду доложил,

Что во всех углах страны

Звездопад шёл с вышины.

Он закончил сей рассказ:

"Завтра ж дождичек у нас".

Замер Дурсль прямо в кресле:

"Чёрт возьми и по лбу тресни!

Поттер, мантии и звёзды,

Совы ночью сели в гнёзды..."

В зал вошла жена с подносом,

Вернон нервно шмыгнул носом.

— Э... Петунья, дорогая,

Как твоя сестра родная?

Как давно тебе писала? —

А Петунья злая стала.

— Да, — прищурилась, — давно!

А тебе ль не всё равно?

— Да, ты знаешь, в новостях

Слышал я тут о вещах

Очень очень даже странных:

Звездопадах, совах разных,

Разноцветные чанпао...

— Ой, и что? Всё, пей какао!

Может, это был парад,

Ты бы тоже был бы рад

И в чанпао погулять, —

Отвечала. Он опять:

— Да, да, вполне возможно,

А ещё вопросик можно?

Миссис Дурсль поджала губы,

Хоть слова были не грубы.

— Их ведь сын ровесник Дадли?

И зовут Гарольд, не так ли?

— Да, ровесник, — фраза лёд, —

Имя — Гарри, чай не мёд,

Имя, как у простолюда,

У обычного верблюда

И получше может быть.

Застучало во всю прыть

Сердце у ей муженёчка:

"Это он! И всё! И точка!"

Допивая он какао,

Думал, что получше стало,

Ну, ан нет, противный сон,

Приходить не думал он.

Жинка задремала быстро,

Дурслю тошно и нечисто.

Он всё думал о событьях,

Удивительных открытьях,

В середине ночи сон

Беспокойный встретил он.

Кошки ж серой силуэт,

Как рисованный портрет,

И не дрогнул ни на миг,

Даже сквозь совиный крик.

Лишь к полуночи она

На мгновенье ожила,

Ну, и в Тисовый тоннель

Взгляд уставила на цель:

Там вдали был человек,

И на вид ему был век,

Цвет волос и бороды —

Гладь серебряной воды,

И длина столь высока —

Можно заправлять в бока,

Из одежды был сюртук,

На ноге — высок каблук,

Золотой блестели пряжкой

Два ботинка, нет рубашки,

Крючковатый длинный нос,

И высок довольно рост,

На носу носил очки,

А глаза, как светлячки,

Что ведут во тьме ночной,

В чаще леса столь густой.

Но не ведал тот старик,

Что сейчас народ привык

Видеть глазом простака,

Не такого чудака.

Кошка дёрнула хвостом

И прищурилась потом.

"Так и знал, чего тут ждать!" —

Шепнул старец и искать

Начал в мантии кармана

Зажигалку очень странну.

Старец Альбус Дамблдор

Щёлкнул ею, как затвор,

Раздался приятный звук,

Он гасил весь свет вокруг.

Огоньки у фонарей

Собирал он, как трофей.

Только очи серой кошки

Были как огонь в окошке,

И никто б не смог из магглов

Разглядеть чертей и дракклов.

Старикан убрал "гасилку",

Словно ключник керосинку,

И шагнул как можно шире

ВО двор Тисовой четыре,

Сел на краешек забора,

Не сводя он с окон взора

Обратился прямо к кошке:

— Странно мне сейчас немножко

Видеть вас, профессор, тут!

Её МакГонагалл зовут,

Ту, что кошкою считалась,

А сейчас вдруг не осталось

От полосок и следа,

Все пропали навсегда?

Рядом с ним сидела тётка,

Ну худая, как селёдка,

Взгляд суров из-под очков,

Формой схожих у кругов

ВОкруг ярких жёлтых глаз

Кошки, что исчезла щаз.

— Как же вы меня узнали? —

Видно было раздражали

Ту МакГонагалл сейчас

Все вокруг и сразу в раз!

— Я не видел в мире кошки,

Что сидела б на окошке

Неподвижно... — Целый день! —

На лице застыла тень

У худой красивой тётки.

Как и взгляд, ответ был чёткий

На вопросы Дамблдора:

"Почему не вижу взора

Полного веселья, счастья?

Почему ж не стали частью

Вечеринки аль гулянья?"

— Безрассудность обезьянья

Так вести средь бела дня,

Чтобы маггловска родня

Вдруг прознала бы о нас!

— Полно! Полно! Не сейчас!

Лучше вот, возьмите сладость,

Это будет вам за радость

Полизать лимонну дольку

Полну сахару лишь только!

— Нет, спасибо, я продолжу, —

Только в мыслях скорчив рожу,

Вдруг МакГонагалл сказала,

— Лорда Тёмного не стало...

Это правда али ложь?

Щаз поди не разберёшь...

Почему он вдруг исчез?

Говорят, что он полез

В поселение одно,

И что было суждено

Ему Поттеров убить... —

Собиралась слёзы лить

Вдруг МакГонагалл сейчас.

— Понимаю очень вас,

Но могу заверить точно,

Что исчез он ненарочно.

Попытался он убить

Гарри... Хватит слёзы лить!

Сына Джеймса и Лили.

И мальца уберегли

Всем неведомые чары.

Не минуя своей кары,

Волдеморт вдруг ослабел,

И пропал. Таков удел.

Утирая нос платком,

Тётка сникла, а потом

Дамблдор достал часы,

Сщурив глаз как у лисы,

Осмотрел их циферблат,

Тот, что был чуть странноват:

Вместо циферок — планеты,

И секундной стрелки нету,

Были там двенадцать стрелок,

А планеты — стая белок,

Всё вертелись по кругУ.

— Ну, что ещё сказать могу,

Хагрид наш чуть задержался, —

Дамблдор заулыбался,

— Наш лесничий-то неплох,

Это он найти помог

Вам дорогу до меня?

—Да! — сказала не тая,

Но решилась вдруг добавить, —

Знать хочу, чего лукавить,

Почему же прямо здесь

Вы решили вдруг засесть?

— Гарри я отдать хочу

Этим Дурслям. Не шучу.

— Но зачем?! Они ужасны!

Ваши подвиги напрасны,

Их сынок и туп, и глуп,

Ну, а дядька вовсе скуп.

— Для него так будет лучше.

— Ничего не вижу хуже,

Чем у магглов этих жить

И по-волчьи с ними выть!

Он же мог бы стать легендой!

— Всё! Оставим аргументы!

Вскружит голову мальцу

Слава, что так не к лицу.

Он не будет помнить что

Так прославило, зато

Здесь он будет в состояньи

Одолеть сиё познанье.

— Хорошо, пускай всё так,

Доберётся-то он как?

— Просто! Хагрид принесёт!

Вдруг как тётка распахнёт

Широченны свои очи:

— Хватит разума, а мочи,

Столь отвественно заданье

Сам решить без назиданья?

— Я б доверил жизнь ему!

— Я надеюсь, что пойму...

Тишь ночную гром спугнул,

Рядом рос сей странный гул.

В вышине летел мопед,

Оставляя в небе след,

А спустя секунды три,

Опустился он внутри

Двора Тисовой четыре.

Человек в два раза шире

Восседал на нём верхом

С бородой как пышным мхом.

У него огромны руки —

Крышки баков али люки,

И в кольце вот этих рук —

То ли свёрток, то ли тюк.

— Милый Хагрид, наконец,

Прилетел ты, мой гонец!

Где ты взял вот эту штуку? —

На мопед положил руку

Дамблдор и улыбнулся.

— Это..., — Хагрид вдруг запнулся, —

Дал мне человек,

Сириус... Фамилья Блэк.

— Я успел забрать дитя, —

Отвечал он чуть сопя, —

Был разрушен его дом,

Я схватил, ну, а потом

Он заснул в моих руках,

В это время в облаках

Мы над Бристолем парили.

Вдруг все головы склонили

Над клубком из одеял.

Там был мальчик, очень мал.

И на лбу зиял порез.

— Не поможет тут компресс...

Знать вот это была цель.

Он останется теперь

С этим шрамом навсегда?

Старикан ответил: "Да!"

Он взял на руки ребёнка.

Заскулил как собачонка

Хагрид, тот гигант-лесничий,

Потеряв весь лик мужичий:

— Попрощаться бы мне с ним!

И склонился, а засим

Одарил он поцелуем

Столь колючим. Волос буен

И патлат, да и к тому ж и бородат.

Дамблдор довольно рад

Был мальчонка отнести,

От него скорей спасти.

Опустил он на порог

Свёрток с Гарри и изрёк:

— Всё! Пора! Не место нам,

Всем бы надо по местам

Вот сейчас прям расходиться,

А тебе, малыш, сгодится

Передать письмо родным, —

Голос дрогнул, стал иным.

Но старик извлёк конверт,

Взгляд его слегка померк,

Но он в складки одеял

Положил посланье, взял

Гасилку из кармана,

Как ни в чём и не бывало,

Вниз по улице шагнул,

Щёлкнул ею и вернул

Все двенадцать фонарей.

Скрылась кошка, а за ней

Улетел, рванув мотор,

Хагрид ввысь во весь опор.

Обернувшись ещё раз,

Дамблдор шепнул тот час:

— Всё! Удачи тебе, Гарри!

Вжих! Как будто не видали,

След его уже простыл.

Ветер вдруг в кустах завыл

Заунывну тиху песню,

Принеся недобры вести

Дадли и его родне.

И не ведая во сне,

Что спустя немного лет,

Гарри впишется в сюжет

Той семьи недружелюбной,

Резкой, а порою грубой,

Не узнает он пока,

Что поднятый был бокал

За него, за то, что выжил.

Ну, а утром он услышал

Крик Петуньи на крыльце,

Та ж изменится в лице,

Лишь прочтёт его письмо,

Что ему с собой дано,

Что сжимал во сне рукой

Тёмной ночью под луной.