Магия существует! (гет)

Меня зовут Гермиона Грейнджер.

И сегодня третье мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года.

Странное и необъяснимое чувство. Нет, уверенность — никто не придет! Но оставаться здесь нельзя. Значит, придется выбираться самостоятельно.

— Магия без волшебной палочки на первых порах требует слишком много сил. Поэтому старайся делать перерыв в тренировках раньше, чем почувствуешь усталость. Больше и чаще прислушивайся к ощущениям, старайся сохранять спокойствие и не торопись.

Твой голос звучит ровно, бесстрастно. Стараюсь не упустить ни слова, чтобы в ожидании следующего урока отработать как можно больше навыков. Ты научил меня пользоваться отделом магической литературы в библиотеке, расположенной недалеко от моего дома, и я едва там не поселилась.

Магия уже не кажется чем-то недостижимым, и это восхищает.

Теперь без помощи палочки получается сотворить двенадцать простеньких заклинаний. Ты стараешься этого не показывать, но по мимолетному блеску в глазах я вижу, что ты гордишься моими достижениями. Это самая приятная похвала, которую я получала в своей жизни.

— На сегодня, пожалуй, урок окончен.

Делаю едва приметный жест, огненный шар яркими змейками устремляется вверх и исчезает, не успев коснуться потолка. Прижавшись друг к другу, мы пьем обжигающий чай. Твоя одежда пропитана запахами иного мира. Делаю судорожный вдох, реальность словно расплывается, обволакивая нас легким туманом.

— А когда война закончится, ты покажешь мне Косую аллею?

Слышу не то вздох, не то стон.

— Мне казалось, что ты больше любишь библиотеки, чем путешествия.

— Шутишь? Я обожаю путешествия! А как иначе побывать в новых библиотеках?

Ты смеешься и сильнее прижимаешь меня к себе.

— Не слишком ли вы любознательны…

…Гермиона Грейнджер?

С некоторых пор магия исчезла. Больше не удается ни одно заклинание. Неужели разум в самом деле покинул меня, и волшебство — это лишь сон? Я вновь начинаю искать ответы в воспоминаниях.

— Папа, папа, смотри!

Я не свожу глаз с хрустальной вазы, которая плавно поднимается в воздух.

Лучи солнца отражаются от причудливо переплетенных граней, и моему восторгу нет предела. На секунду перевожу глаза на отца. Его черты искажает гримаса страха. В замешательстве делаю шаг навстречу, забывая о вазе, массивный хрусталь с грохотом обрушивается на мою босую ногу.

В первые мгновенья боли нет, вижу только, как кровь яркой лужей разливается по полу.

Отец бежит к телефону.

И тут боль добирается до меня, и я уже ничего не слышу. Вокруг суетятся люди. Нога болит нестерпимо, в руку с легким укусом входит игла. Боль отступает, а веки наливаются тяжестью.

Когда я прихожу в себя, слышу, как мама и папа спорят с какой-то женщиной в гостиной. Иногда мамин голос срывается на крик, и это до такой степени удивительно, что, забыв о строжайших наставлениях, я надеваю халат и направляюсь в гостиную. Нога болит невыносимо, но я, прихрамывая, продолжаю путь.

Леди, которой удалось вывести из равновесия мою маму, выглядит странно и удивительно. Старомодное платье, митенки, широкая темно-бордовая мантия и высокая островерхая шляпа. Она словно фея-крестная, выпорхнувшая из книги сказок.

От удивления я прохожу на середину гостиной и начинаю во все глаза рассматривать таинственную гостью. Хотя знаю, что так поступать невежливо.

Сказочная леди произносит:

— Понимаю... обычным людям магию нелегко принять! Но письмо из Хогвартса придет непременно. У вас есть шесть лет, чтобы примириться с этой мыслью. О!

Наконец, меня заметили. Мама недовольно поджимает губы. Папа старается делать вид, что ничего сверхъестественного не происходит. Лицо таинственной незнакомки озаряется улыбкой.

— Рада была с вами познакомиться, мисс…

…Гермиона Грейнджер!

Так же, как и воспоминанию о Денни, этому эпизоду моей жизни есть вполне определенное доказательство — широкий шрам на правой ступне. Значит, магические выбросы не плод моего воображения, но тогда почему я не могу колдовать? Вновь и вновь погружаюсь в воспоминания, стараясь отыскать причину.

— Папа, пожалуйста! Не могу больше этого выносить! Можно, я поживу у тебя хотя бы неделю?

— Котенок, пойми, это не слишком...

— Пожалуйста…

На заднем плане слышу, как чужой женский голос возмущенно спрашивает у отца, кто звонит. Он, прикрывая трубку рукой, отвечает, что это по работе.

Отключаю мобильный.

Магический отдел библиотеки и наши встречи — единственные сокровища, которые у меня остались.

Но теперь каждый день, прощаясь, ты шепчешь:

— Возможно, я исчезну на некоторое время. Пожалуйста, не беспокойся и обещай, что не будешь меня искать! Это опасно!

Даю обещание, но от этого становится еще страшнее.

И однажды, придя в наш заброшенный дом, обнаруживаю букетик полевых цветов и коротенькую записку. Тебя не будет до начала мая.

Это значит, что слякотный январь, февраль с промозглыми ветрами, неприветливый март и апрель придется провести в одиночестве. Изнемогая от маминых истерик и подготовки к вступительным экзаменам в ненавистный университет чужого для меня мира.

Спустя неделю среди страниц библиотечной книги по теории магии обнаружился маленький листок, вырванный из блокнота. До боли знакомый почерк. Ты, по всей видимости, спешил. Резкие, неровные буквы: "Жду мая. Скучаю." Три слова и бесконечный океан эмоций. Радость требовала выхода. Хотелось петь, танцевать, дарить прохожим цветы. Несмотря на прохладу январского дня, тело пронизывал жар. Домой вошла едва живая с горящими щеками и легким безумием в глазах.

Мама, не проронив ни слова, принялась молча меня разглядывать — тревожный знак. Но из-за переполнявших душу эмоций не было ни малейшего шанса обратить на это внимание. Следующее послание пришло спустя четыре дня. Коротенькая записка и тонкий продолговатый футляр. Откинув крышку, я застыла от восторга. Губы покалывало приятное чувство онемения. В уютной бархатной синеве, обмотанная атласной лентой, лежала волшебная палочка! В голове сразу же начал зреть план занятий.

Вечером мама безапелляционно заявила, что беспокоится о моем здоровье, и завтра же мы пойдем на прием к врачу. После осмотра пришлось зайти в аптеку и накупить там пять упаковок лекарств — витамины и общеукрепляющие препараты. Необходимости в них я не чувствовала, но, не желая нарываться на скандал, согласилась принимать таблетки и микстуры под чутким маминым руководством. Спустя три дня в теле появилась слабость, из-за головокружений стало трудно подниматься по лестницам, заклинания стали срабатывать через раз. Занятия магией пришлось с сожалением прекратить, но состояние здоровья только ухудшалось.

И однажды я осознала, что лежу на полу посреди торгового центра. Голова кружилась настолько сильно, что невозможно было сосредоточиться.

Мама с удвоенной силой принялась организовывать консультации с медиками. Мне задавали массу повторяющихся вопросов о детских страхах, секретах, взаимоотношениях со сверстниками. И в каждом кабинете повторялось одно и то же.

— Так вы сказали, вас зовут…

…Гермиона Грейнджер?

Двери палаты бесшумно открываются, впуская сестру с подносом в руках. Мне протягивают маленький пластиковый стаканчик, в котором лежат четыре таблетки разных цветов и размеров. Неожиданно всплывает воспоминание.

— А чем ты занимаешься в магическом мире? Где работаешь?

— Преподаю зельеварение в Хогвартсе.

— Твоим студентам необыкновенно повезло.

— Жаль, что студенты придерживаются иного мнения.

— Почему? — в моем голосе звучит искреннее удивление.

Ты неопределенно пожимаешь плечами.

— А мы будем изучать зелья?

— Для этого нужна лаборатория и куча ингредиентов.

Я сижу на трансфигурированном кресле и внимательно наблюдаю, как ты наколдовываешь чашки, кипятишь воду при помощи магии, а в заварочный чайник высыпаешь душистые травы из черного бумажного пакетика, который извлек из кармана мантии.

— А зелья используют в качестве лекарств?

Как у тебя хватает терпения отвечать на бесконечные вопросы? Я бы давно вышла из себя, но твой голос умиротворяюще спокоен.

— Не только. Есть зелья, которые способны принести удачу. Убить, подчинить волю, успокоить, заставить забыть, лишить магии.

— Лишить магии?! Навсегда?

Страх потерять волшебный дар жалит душу ядовитыми иголками.

Чай уже заварился. Над чашками поднимается насыщенный запах мяты и чабреца.

— Магической науке известны пять зелий, которые придуманы специально для лишения человека волшебных способностей. Считается, что последствия необратимы только после Слез Ундины. Хотя все зависит от целеустремленности волшебника. Существуют сильные успокоительные зелья, после которых наблюдается потеря магических способностей. Побочный эффект. Но как только волшебник перестает их принимать, силы довольно быстро восстанавливаются.

— А чем в Хогвартсе занимается Минерва Макгонагалл?

— Она заместитель директора школы, декан Гриффиндора и преподаватель трансфигурации. Предвосхищая вопрос, отвечу. Гриффиндор — это один из четырех факультетов...

— Я знаю! Знаю! Я читала "Историю Хогвартса"! А на каком факультете учился ты?

— Слизерин.

— М-м-м… Жаль…

— Почему? — в твоем голосе слышится любопытство.

— Меня бы ни за что не распределили на твой факультет.

— Не расстраивайся. Декан Слизерина до безобразия невозможный тип!

— Интересно, на какой бы факультет шляпа отправила меня? Студентка Хогвартса…

…Гермиона Грейнджер!

Я все еще рассматриваю таблетки, лежащие в стакане. Лечащий врач говорил, что это витамины, которые помогут моему организму восстановиться. Но от витаминов обычно не тяжелеет голова, и ноги не становятся ватными. Медсестра начинает нервно переминаться с ноги на ногу. Я спохватываюсь, делаю вид, что пью таблетки, пряча их за щекой. И вновь погружаюсь в воспоминания.

— Для девушки носить брюки безнравственно! А джинсы — это и вовсе неприемлемо! Безукоризненность — вот к чему должна стремиться леди.

В выборе одежды мама непреклонна. Мой гардероб — это унылые, почти одинаковые костюмы и платья свободного кроя с глухими воротниками. Здесь нет спортивных вещей, потому что по настоянию мамы врачи еще в детстве запретили мне заниматься физическими упражнениями.

Каждое утро, собираясь на занятия, надеваю очередной костюм-двойку и сразу становлюсь старше на тысячу лет.

Поэтому трансфигурация одежды становится первым беспалочковым заклинанием, которое я проделываю молниеносно, не задумываясь.

Примерочные в дешевых магазинах — идеальное место для подобных экспериментов. Щеголять в университете в строгих брюках из тонкого кашемира, а в магическом отделе библиотеки появиться в джинсах — ни с чем не сравнимое удовольствие.

Но однажды мне крупно не повезло. Возвращаясь после занятий, в дверях супермаркета я столкнулась с мамой.

Дома разразился невероятный скандал. Мама потребовала снять всю одежду, включая нижнее белье, которое не избежало трансфигурации. Так что нотации я выслушивала обнаженной, испытывая неописуемый стыд и унижение.

Пришлось солгать, что вещи принадлежат девушке, с которой я познакомилась на подготовительных курсах в университете. За отказ назвать ее адрес или телефон мама впервые в жизни дала мне пощечину. Наверное, она рассчитывала увидеть слезы раскаяния, но к тому моменту эмоциональное напряжение было настолько сильным, что мое тело даже не почувствовало удара. Джинсы, футболка и толстовка полетели в камин.

Так в моем гардеробе стало на один уродливый костюм-двойку меньше. Лекция на тему безалаберности и черной неблагодарности затянулась на полчаса. А я старалась вспомнить заклинания для беспалочковой магии, способные отвлекать внимание. Глупо было ими не пользоваться. Описывая в красках уродливость моей фигуры, которую подчеркнули джинсы, мама с желчью произнесла:

— Имейте в виду, в выходные вы под домашним арестом, мисс...

…Гермиона Грейнджер!!!

Десятое мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года. До вечера удается избегать приема лекарств. И ночью впервые за время пребывания в лечебнице мне снится сон. Обрывочные, ничего не значащие грезы, но я уверена — это добрый знак. После обеда на прогулке пробую навести чары для отвода глаз. Заклинание работает безупречно. Дождавшись, когда откроются ворота, пропуская автомобиль какого-то сотрудника, никем не замеченная, выскальзываю на свободу. И за мной по пятам следуют воспоминания.

— Ну что ты вечно там копаешься, Грейнджер?

Каждый раз, открывая металлическую дверцу шкафчика, проверяю все свои ценности. Черный бумажный пакет с травяным чаем, пара бланков с гербом Слизерина, наброски твоих портретов.

Рисовать я обожала с самого детства, но это занятие не поощрялось. Леди ни в коем случае не возьмет в руки то, что может испачкать пальцы или одежду. К счастью бабушка — мама моего отца — будучи иллюстратором, считала иначе. Жаль, что ее не стало чуть меньше года назад.

— Гермиона, пойдем! Опоздаем!

— Еще минуточку, Лиззи!

В маленьком золотистом фиале стоит Феликс Фелицис — твой подарок на Рождество. Шарф и галстук в серебристо-зеленых полосках, перо и красные чернила, веточка омелы.

Мелочей, которые скопились за время нашего общения, очень много, но самое мое главное сокровище — волшебная палочка. Я прикрепила ее скотчем сверху над самой дверцей.

— Гермиона, если нас за опоздание выставят с занятия…

— Уже иду!

С грохотом захлопываю шкафчик и вместе с Лиззи несусь изучать латынь.

Навстречу идет преподаватель новейшей истории, солидный и важный, как римский император. Я, не рассчитав немного, толкаю его под локоть.

— Прошу меня извинить, сэр!

Преподаватель улыбается и насмешливо восклицает:

— Вам следует быть осторожнее, мисс...

…Гермиона Грейнджер!

Привычным жестом трансфигурировав больничную одежду в джинсы и майку, отбегаю подальше от лечебницы и, сняв заклинание для отвода глаз, стараюсь поймать попутку. Скоро в клинике закончится прогулка, и когда мое исчезновение обнаружат, мне нужно быть как можно дальше отсюда. А еще я искренне надеюсь, что мой шкафчик в университете в целости и сохранности. И если это так, меньше чем через час магический мир перестанет быть для меня всего лишь иллюстрациями из учебников. За окном автомобиля проплывает майская зелень, а в висках по-прежнему стучат воспоминания.

— Я бы хотела почитать "Историю Хогвартса".

Библиотекарь — элегантный мужчина лет шестидесяти, улыбается и заполняет формуляр.

Расположив тяжелый фолиант на коленях, в сотый раз пробегаю глазами биографии основателей. Потом рассматриваю портреты директоров. Случайно на глаза попадаются координаты для аппарации в магическую школу, и я тут же зазубриваю их, хотя ты наотрез отказался учить меня перемещаться в пространстве с помощью магии.

Перелистываю любимую книгу дальше. Маглорожденный студент забыл недописанный конспект о Салазаре Слизерине. И, судя по тому, как пожелтели страницы, было это лет двадцать назад.

Острое чувство сожаления, что я была лишена возможности учиться в магической школе, пронизывает душу насквозь. Хотя ты уверяешь, что с моими способностями легко наверстать упущенное и сдать необходимые экзамены уже через год. Стараюсь заниматься как можно усерднее, потому что не хочу быть чужой для твоего мира. Уже столько всего прочитано, выучено столько заклинаний и чар. Надеюсь, что в большинстве своем волшебники — дружелюбные люди, и у меня появятся друзья, любимое дело, которому не жаль посвятить жизнь.

Время неумолимо. Библиотека скоро закроется, пора возвращаться с небес на землю. Подхожу к конторке, чтобы сдать книгу. И тут меня посещает во всех отношениях безумная идея.

— Мистер Уикерс... — ты говорил, что библиотекарю можно доверять.

— Да-да, мисс, — большие синие глаза смотрят внимательно и добродушно.

— Как получить разрешение на аппарацию?

— Обратиться к инструктору, оплатить и пройти обучение. Лучше сделать это за границей. Завтра у меня свободный день, давайте встретимся у входа в библиотеку, скажем, в одиннадцать.

Занятия в университете придется пропустить.

В назначенное время следую за мистером Уикерсом во внутренний дворик, откуда он аппарирует нас в Министерство магии Бельгии. Через пару минут секретарь отдела магических перемещений уже заполняет мою анкету.

— Фамилия и имя ученика…

…Гермиона Грейнджер!

Добравшись до университета, я, не чувствуя ног, подхожу к шкафчику. Занятия уже начались, в коридорах царит гулкая пустота. Подавляя нерешительность, распахиваю дверцу и обнаруживаю вещи нетронутыми. Трансфигурировав первый попавшийся учебник в рюкзак, укладываю в него все свои сокровища. На глаза попадается Феликс Фелицис. Недолго думая, выпиваю зелье залпом. Во рту разливается приятный мятный вкус. Вооружившись волшебной палочкой, тут же аппарирую в Хогвартс.

Но вместо старинного замка обнаруживаю развалины. Зелье удачи ведет меня по широкой тропинке. Внизу в долине видны крыши Хогсмида, но тропинка круто сворачивает в сторону Запретного леса.

На опушке маленькое ушастое существо деловито собирает чистотел и что-то бормочет себе под нос. Увидев меня, существо радостно вскрикивает и причитает тоненьким голоском:

— Тини так рад, мисс! Так рад! Теперь Тини выполнит приказ хозяина.

— О чем ты говоришь?

— Тини должен был принести записку! Но не нашел магического следа. Поэтому мастер Северус решил, что вы погибли. А потом было страшное сражение...

Не успев договорить, существо берет меня за руку, и очертания леса тут же расплываются, складываясь в какую-то новую реальность. С наглухо задернутыми занавесками на окнах, обветшалыми стенами и мебелью.

Существо просит подождать и уходит, громко шлепая босыми ногами. Действие Феликс Фелицис, по всей видимости, заканчивается, и я начинаю сомневаться в правильности происходящего. Но отступать уже некуда — тоненький голосок неизвестно откуда шепчет:

— Хозяин наверху. Ждет вас, мисс.

Я поднимаюсь по узкой лестнице и вхожу в распахнутую дверь.

— Северус, что произошло? Ты ранен?

Глупый вопрос! Бинт на горле и свежая ссадина на щеке прекрасное этому доказательство. Топчусь в нерешительности на пороге.

— Ничего необычного. Мир только что пережил Вторую Магическую войну, — едва заметная улыбка скользит в уголках губ.

И я тут же забываю обо всех сомнениях, сворачиваясь калачиком в теплом коконе твоих объятий.

— Расскажешь, что случилось с твоим магическим следом?

— Это долгая история, а я слишком устала.

В полудреме чувствую, как ты целуешь мои волосы, и понимаю, что теперь никто меня не разубедит — магия существует.

И это так же верно, как то, что меня зовут Гермиона Грейнджер.