Добро пожаловать, коллега (джен)

Когда Драко проснулся, часы показывали четыре утра. Поняв, что больше не сможет заснуть, он вылез из постели, накинул халат, который лежал на кресле рядом с кроватью, и вышел на балкон.

До рассвета было еще около двух часов, но небо на востоке уже посветлело. С балкона открылся чудесный вид на раскинувшуюся внизу западную часть Йоркширских долин. Сейчас, в неверном свете тускнеющих звезд, мир казался сизым и призрачным. Пустоши заполнил густой утренний туман, сквозь который, словно островки, проступали вершины холмов. Возникло ощущение, что Драко стоит на форштевне большого корабля и медленно плывет по воздуху среди облаков.

В этот предрассветный час было так тихо — ни дуновения ветерка, ни голосов невидимых птиц — словно все вокруг застыло в ожидании чего-то чудесного. В общем-то повод был — сегодня, пятого июня, Драко исполнялось сорок лет. Дата, которую не принято отмечать, но он и не собирался. С тех пор как Темный Лорд отметил его день рождения убийством Чарити Бербидж над столом роскошной столовой в их родовом поместье, у Драко навсегда пропало желание праздновать этот день. Не потому, что преподавательница маггловедения была ему дорога, а, скорее, из-за чудовищности ее смерти — столько лет прошло, а Драко до сих пор мутило при воспоминаниях о том дне, когда Нагайна «пообедала» несчастным профессором.

До этого года упрямая Астория ежегодно организовывала ему праздник. Сколько бы раз он ни просил не делать этого, Астория упорно накрывала в обед праздничный стол, доставала самую дорогую их посуду и мифриловые столовые приборы, хрустальные бокалы сверкали так, что начинали болеть глаза; она самолично готовила изысканные блюда, стремясь и удивляя искушенного Драко. Приглашала самых близких его друзей — Теодора, который посещал их всегда, и Блейза, который бывал реже. Обязательно заглядывали мама с папой; само собой, и Скорпиус принимал активное участие в праздновании.

И как бы то ни было, Драко был благодарен ей за эту заботу. Потому что Астория видела и чувствовала глубже, чем показывала, и она понимала, что ему было нужно на самом деле.

Чувствовать себя живым.

Жить дальше, не оглядываясь на прошлое.

Любить свою семью так, как они любили его.

Они сидели за столом до вечера — ели, пили, разговаривали, вспоминая школьные приключения и старательно избегая скользких тем о минувшем. Играли в волшебные игры, в которых почему-то всегда побеждал Драко, подозревающий, что в честь дня рождения другие просто поддавались ему. К концу вечера Люциус, выпив несколько стаканов огневиски, начинал монолог о чистоте крови, и Нарцисса, зная, что Астория придерживается других взглядов, во избежание семейного конфликта подхватывала мужа под локоть и прощалась.

А когда расходились и остальные, Астория обязательно увлекала Драко в спальню, где массировала ему плечи, затылок, а он брал ее руки и целовал их в благодарность за каждый прожитый вместе день, за то, что она рядом, за все, что она делала для него и Скорпиуса, за тот семейный уют, который она создавала, и тепло, которым окружала его. Они занимались любовью, и это было упоительно.

Это было прекрасно. И до сих пор у Драко щемило сердце, когда он думал о том, что все это осталось в прошлом.

Астории не стало летом две тысячи девятнадцатого года, почти сразу после его тридцать девятого дня рождения. Один из ее предков проклял род Гринграссов, и по какой-то несправедливой воле судьбы проклятие передалось именно Астории.

А может, это было персональное проклятие Малфоя? Никогда не быть счастливым до конца. Каждый раз, когда ему казалось, что он наконец-то чего-то достиг, мир распадался, все разрушалось, летело в бездну. Как, например, с его дорогой женой…

Рожать Скорпиуса было очень рискованно, но они приняли это решение вместе. Через несколько лет после рождения сына Астория стала часто болеть. Как раз тогда, усугубляя болезнь, в магическом сообществе стали появляться нелепые слухи о якобы «истинном» происхождении Скорпиуса, который, между прочим, был вылитым юным Драко Малфоем. Эти кривотолки особенно терзали душу Астории, хотя она и старалась не подавать виду. Она всегда говорила, что их сила — в единстве их семьи и вместе они преодолеют все. Драко впечатляли ее слова, ее сила духа. Он заражался ими, хотя последние годы жизни Астории жил с ощущением неотвратимости, и оно отравляло его, но ни внешне, ни словом, ни мыслью Драко никогда и никому не показывал этого. Он позволял Астории все, зная, что это самое малое, что он может сделать для нее в этой короткой жизни. А ей и не надо было всего. Когда у нее случались приступы, Драко никогда не унижал ее жалостью — он просто был рядом. И этого было достаточно.

Когда ее не стало, их дом в Йоркшире, куда они переехали сразу после свадьбы, осиротел. Мама звала его со Скорпиусом вернуться в Уилтшир, но Драко даже не думал об этом. Как можно было жить в Поместье после Темного Лорда, где все напоминало о том страшном времени, которое он хотел бы изжить из своей памяти? Раньше Астория охраняла его сны от кошмаров, была рядом, когда он с криками просыпался ночью, мокрый от пота и слез. Теперь Астории больше не было, и кошмары возвращались все чаще и чаще. Драко остался с ним снова один на один, и из оружия оставались лишь пузырьки с зельем сна без сновидений.

Драко смотрел на занимающийся рассвет, ощущая грусть. Небо становилось все более светлым, а туман из долин поднимался все выше. Может быть, когда-нибудь так же испарится его печаль?

Сомнительно.

Еще при жизни Астории жизнь Драко была довольно однообразна. Он занимался всякой ерундой — изучал древние рукописи, делал их переводы, искал в них рецепты давно забытых зелий. Зачем они были ему нужны, он и сам не знал, поскольку у любого труда должна была быть цель, а у него ее не было. Но упрямо продолжал рыться в отцовской библиотеке, извлекая из глубин высоченных книжных шкафов почти истлевшие фолианты, проводя их исследования, анализируя. Удовлетворяя какую-то свою потребность, которую еще сам не осознал.

Скорпиус, который почти все свое время проводил вне родительского дома и в компании своего единственного друга, Альбуса Поттера, и его двоюродной сестры, Розы Уизли, говорил ему о затянувшей после смерти мамы депрессии. Он говорил, что ему надо найти себе дело, только так он сможет пережить горе от утраты любимой женщины. А Драко обычно слушал его и думал — когда его сын успел стать таким взрослым и разумным? Копия его самого, но с маминым характером. То, что он дружил с младшим Поттером и младшей Уизли, его ровным счетом не беспокоило, в отличие от родителей. Люциус постоянно говорил, что Скорпиус ступил на дурную дорожку, но Драко давно уже не спорил с отцом, лишь отмахивался. Какую дорожку, если Скорпиус сумел то, чего когда-то не сумел Драко — подружиться с Поттером.

Моментами он даже завидовал сыну…

Сегодня ему сорок лет. Праздника не будет. Но он должен найти свое дело. То, что будет приносить ему удовлетворение, где будет цель и результат.

Вдруг Драко словно ослеп — это солнце, выбравшись наконец из-за линии горизонта, засияло на небосклоне, осыпая золотом своих лучей мир внизу.

Все вокруг преобразилось. Призрачный мир исчез, возник реальный — голубое летнее небо, зеленые холмы. Жизнь правила бал, и Драко просто обязан был что-то изменить в своей. Выбраться из скорлупы скорби, вздохнуть уже наконец полной грудью.

За завтраком, просматривая «Ежедневный пророк», он увидел объявление о том, что Хогвартсу требуется преподаватель зельеварения. Значит, Гораций Слизнорт наконец-то отправился на долгожданный покой.

А, может… Может, вот оно? Его шанс изменить жизнь, наполнить ее смыслом. Родители, конечно, не одобрят — Люциус наверняка лишит наследства. Ну и все равно. Ему сорок, большой мальчик. Ему хватит и дедова состояния, а если не хватит — заработает.

Это было безумие. И тут же, за завтраком, сдвинув тарелки, не откладывая дело в долгий ящик и боясь передумать под тяжестью закопошившихся в душе аргументов, он написал письмо директору Минерве МакГонагалл с просьбой принять его на работу.

Она наверняка откажет, думал Драко, отправляя своего филина в долгое путешествие к северу Великобритании.

Мучительные дни ожидания…

Ночи, полные кошмаров и невеселых мыслей о будущем…

Раскаяние в том, что принял не до конца обдуманное решение.

И наконец долгожданный ответ:

«Уважаемый мистер Драко Малфой!

Буду рада пригласить Вас на собеседование в эту субботу, к полуденному чаю.

С уважением,

директор Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс

Минерва МакГонагалл».

Неверие. Перечитывание снова и снова. Шок.

То есть у него есть шанс? Вот так просто?

В назначенный час Драко явился к воротам Хогвартса. Открыл их ему Хагрид — сухо поздоровались, и дальше в молчании Драко следовал за ним до главного входа в замок.

— Ну, дорогу к директору ты знаешь, — сказал Хагрид, поворачиваясь спиной и уходя в сторону своей хижины на окраине Запретного Леса.

Какой вежливый! Драко хмыкнул. Фестрал с ним.

Он ощущал легкое волнение, когда вступал под своды школы. Мерлин Великий! А он, оказывается, скучал! Воспоминания обо всем, что он пережил в этих стенах, захватили его. Как впервые вошел сюда, ощущая благоговение и восторг, как прошел отбор на Слизерин, как впервые увидел подземелья — вот тут Драко, кстати, испытал двойственные чувства: с одной стороны, облегчение и радость, что попал на отцовский факультет, с другой — в подземельях ему не нравилось, там было сыро, холодно, мрачновато. Да, конечно, камин в гостиной весело пылал в любую пору года, но жить где-то под землей было как-то неприятно. Отчасти еще и поэтому Драко завидовал Поттеру — тот жил в башне, чуть ли не под облаками, имел возможность любоваться и остальными строениями замка, и его окрестностями. Драко любил высоту.

Любил он и скорость. Ох, квиддич! Когда же в последний раз Драко садился на метлу? Не помнил. В какой-то другой жизни, может быть, даже тут, в школе… Нет, не получалось вспомнить. Ну, если МакГонагалл одобрит его кандидатуру, он обязательно наверстает упущенное.

Учеников в школе было мало. Ну, оно и понятно — или где-то возле озера, или сидят по гостиным, библиотекам — готовятся к экзаменам. Те, кто встречались у него на пути, смотрели на него с удивлением, а кто узнавал — даже испуганно. Драко невольно улыбнулся, представив, что за мысли возникли в головах студентов.

Перед каменной горгульей он замер. Сейчас сделает шаг, и вся его жизнь изменится. Точно ли он хотел этого? Насколько он знал, каждый преподаватель заключал с Хогвартсом магический контракт не меньше, чем на год, расторгнуть который можно было лишь в случаях повреждения здоровья или смерти.

«Ну же, Драко… Сделай это».

Драко сделал шаг, и горгулья закрутилась, лестница, на которую он вступил, поехала вверх. Дверь директорского кабинета была распахнута, и Драко не пришлось стучаться.

— Мистер Малфой, заходите! — позвала его Минерва.

Ощущая странную робость и некоторую ватность ног, Драко переступил порог кабинета. Он не раз бывал здесь в школьные годы и сразу отметил, что с тех пор почти ничего не изменилось. Над столом нынешнего директора висел портрет прежнего директора школы — Альбуса Дамблдора.

Сцена на Астрономической башне, когда он пытался убить профессора Дамблдора, предстала перед внутренним взором Драко так ясно, что он побледнел. На какое-то мгновение он словно стал тем дрожащим от ужаса мальчишкой, которого старый волшебник убеждал не разрывать свою душу убийством. Привычка не показывать свои эмоции и владеть собой сейчас очень помогла ему — он сумел быстро справиться с собой, тем более, Дамблдор подмигнул ему с портрета, улыбаясь в бороду, встал и куда-то ушел.

Поглядывая на опустевший портрет, Драко испытал облегчение и наконец поздоровался с профессором МакГонагалл.

— Здравствуйте, здравствуйте, — Минерва приподняла с кресла, по-деловому пожимая руку Драко, затем жестом пригласила его присаживаться напротив.

Драко сел и некоторое время они молча смотрели друг на друга, при этом Драко понимал, что директриса изучает его. По внешности можно на пятьдесят процентов определить личность человека, ну, а МакГонагалл наверняка пыталась понять, насколько он изменился за все эти годы, можно ли доверить ему обучение детей.

— Получила ваше письмо, Драко, — произнесла она наконец, поправляя на носу очки. — Признаться, я удивлена. Не думала, что вам… нужна работа.

— Я хотел бы попробовать, — сказал Драко. — Дело не в гонораре, вы понимаете.

— В чем же?

Драко вдруг понял, что только искренность его намерений поможет ему получить эту работу. Конечно, он не привык откровенничать. И не умел. Но тут по-другому не получится.

— После смерти моей жены Астории я понял, что хочу изменить свою жизнь. Наполнить ее смыслом.

— Соболезную вам, — тут же сочувственно отозвалась Минерва. — Терять близких очень тяжело. Гм… Драко, преподавание — это большая ответственность. Дети бывают разные… и неудобные в том числе, однако мы, учителя, не должны выделять кого-то.

Драко не сдержал усмешки. Нет, ну правда… Смешно. А Поттера разве не выделяли она, Дамблдор и другие все шесть лет обучения? Или Поттера это не касалось, так как он был и остается до сих пор особенным?

— Я понимаю это, профессор МакГонагалл. Я могу гарантировать вам, что приложу все усилия для обучения и воспитания студентов Хогвартса.

Минерва внимательно вглядывалась в него.

— Вы сознаете, Драко, учитывая ваше прошлое, что я в некоторой степени рискую, принимая вас на работу?

Она намекала на его Черную метку, на то, что Драко был Упивающимся Смертью. Драко согласно кивнул головой:

— Да. Я хочу сказать, что… — как же трудно было это произнести. — Я… давно… — глубокий вдох-выдох. — Профессор МакГонагалл, за двадцать лет жизни я многое переосмыслил и изменил взгляды на некоторые вещи.

МакГонагалл не сводила с него глаз, при этом выражение ее лица было по-прежнему строгим.

— До нашей встречи я поговорила с попечителями. Самостоятельно я не вправе принять такое решение — из-за определенных обстоятельств с вами. Мы обсудили возможность вашего назначения. Помня, что Северус всегда высоко отзывался о ваших способностях зельевара, как и Гораций, также принимая во внимание отчисления вашей семьи на благотворительные счета в течение этих двадцати лет, и учитывая ваши статьи, которые вы иногда публикуете в «Вестнике зельевара»… — Минерва сделала торжественную паузу, но Драко с волнением уже и так все понял. — Мы рады принять вас преподавателем зельеварения в Школу Чародейства и Волшебства Хогвартс, мистер Малфой, и также хотим предложить вам возглавить факультет Слизерин.

Драко как бы не хотел и не надеялся на положительное решение вопроса, все равно этого не ожидал. Вот так просто? Вот так быстро?

Наверное, что-то паническое отразилось на его лице, так как Минерва вдруг ободряюще улыбнулась ему:

— Все будет хорошо, Драко. Если вы на самом деле этого хотите и готовы приложить усилия, то у вас получится. А сейчас, — она деловито достала из стола свиток пергамента, — давайте оформим контракт. Его форма — стандартная, утверждена Министерством магии.

В голове пролетела сотня… тысяча мыслей, когда Драко стал читать контракт, а потом взялся за перо. Сознает ли он, что делает? Что скажет Скорпиус, когда узнает, что Драко будет учить его? Примет ли это? Про отца с матерью вообще страшно подумать. В Хогвартсе училось множество детей его бывших сокурсников… это будет нелегко. Очень нелегко.

Когда подпись была поставлена, Драко ощутил, как его окатила волна жара — контракт вступил в силу, пути назад нет.

Сердце бешено стучало в груди.

— Ну, — МакГонагалл поднялась, давая понять, что встреча закончена. — Начало занятий — первого сентября, но можно — и желательно — прибыть хотя бы на неделю раньше. Будем ждать вас с нетерпением, мистер… профессор, — с улыбкой поправилась Минерва, — Малфой.

— Спасибо, — Драко тоже поднялся и пошел к выходу. — До свидания, профессор.

Она кивнула головой, прощаясь.

В коридоре Драко шумно выдохнул. Что он натворил?! Поддался какой-то слабости — и ведь теперь никуда не денешься же!

Внутри все бурлило, требуя немедленно выхода. И…

И тут вдруг:

— Малфой? Это ты?

«Поттер?! Какого фестрала он тут делает?»

Драко медленно обернулся.

«Так, невозмутимость — наш конек».

Приподнял удивленно бровь:

— Поттер?

Гарри, одетый в какую-то несуразную одежду — кажется, это называлось джинсы? — и черную майку-безрукавку, стоял напротив и настороженно-удивленно таращил глаза в его сторону.

— Что ты здесь делаешь?

Кажется, они спросили об этом одновременно. Драко кашлянул и приосанился. Что ж, Поттер все равно узнает, так лучше полюбоваться его реакцией сейчас — ведь он наверняка будет в ужасе.

— Я? Я только что устроился на работу в Хогвартс.

Немая сцена и рот буквой «о». Драко его понимал — Малфои никогда не работали. Наверное, в голове Поттера только что произошел информационный взрыв, и он стал туго соображать, потому что снова спросил:

— Так что ты здесь делаешь?

— Поттер, я только что устроился на работу в Хогвартс, — растягивая слова, словно говорил душевнобольному, терпеливо повторил Драко.

— Кем? — И вдруг Гарри понял и ахнул: — Ё-ё-ёжики колючие… Новый профессор зельеварения — ты?!

— А ты что здесь делаешь? — в свою очередь спросил Драко и тут же догадался: — А! Экзамены! Тебя пригласили членом экзаменационной комиссии. Угу. Куда же без Поттера.

Гарри был поражен новостью и не скрывал этого. Его глаза так округлились, что стали больше стекол его очков. Он, не моргая, смотрел на Драко и, очевидно, пытался постичь его назначение преподавателем.

— Я не знал… Вообще-то меня не было, — Поттер вдруг покачал головой, усмехаясь. — Ну, не иначе снова Дамблдор… Ну ладно. Ладно. Что ж… коллега… добро пожаловать.

Что он там бормотал, Драко не понял. Может, Гарри свихнулся от собственной славы и значимости? При чем тут коллега?..

Коллега?!

Тут уже Драко прошиб холодный пот.

— Коллега? — его рот стремительно округлялся. — То есть…

— Я уже два года преподаю здесь Защиту от Темных Искусств, — усмехнулся Гарри.

— Скорпиус не говорил… — Драко осекся.

Когда они в последний раз обсуждали Хогвартс со Скорпиусом?..

У Драко вдруг возникло ощущение, что он попал в ловушку. Аж дышать нечем стало! Мерлин, провести год бок о бок с Поттером! Ну почему… почему он не поинтересовался у директрисы нынешним преподавательским составом?!

Точно… где-то в подвалах сознания шевельнулось воспоминание о заметке в «Пророке» о том, что Глава авроров Гарри Поттер оставил должность и стал преподавать в Хогвартсе.

Драко не сдержался:

— Мерде!

Гарри пристально смотрел на него.

— Не рад?

— А ты рад? — скривился Драко.

Гарри неожиданно ухмыльнулся:

— Пока не знаю, — он помолчал, потом пожал плечами: — Гермиона читает «Вестник зельевара» и как-то упоминала, что ты здорово варишь зелья и разбираешься в науке. Ну и спустя столько времени даже я изменился. Так что… почему бы и нет.

— Рад за тебя, — бросил Драко. — Мне пора.

— Ну, давай.

Драко чуть резче, чем хотел бы, развернулся на каблуках и пошел по направлению к выходу из замка. Неотвратимость своего поступка давила на него гранитной плитой. Как и факт, что Поттер, какого-то лешего, вдруг оказался коллегой.

Двадцать лет он не вспоминал о нем, и тут на тебе. Перемены так перемены, а, Драко?

Вечером за ужином Драко сообщил Скорпиусу новость. Скорпиус, против всех ожиданий отца, очень обрадовался. Прямо воодушевился. Сказал, что предстоящий учебный год обещает быть чрезвычайно увлекательным и насыщенным. Когда недоумевающий, о чем это он, Драко потребовал объясниться, Скорпиус расхохотался и умчался писать Альбусу. Новость, как понял Драко.

Только ближе к ночи Драко успокоился. Что ж, наличие в Хогвартсе Поттера еще ничего не значило. Астория многому научила Драко. Ну и о какой-либо детской вражде между ними — особенно, учитывая факт, что в девяносто восьмом они спасли друг другу жизнь, по крайней мере, Драко пытался это сделать как мог, в той реальности, в которой существовал — и речи быть не могло.

Драко — взрослый мужчина. Он не врал МакГонагалл — он действительно пересмотрел свою жизнь.

Что ж, пожалуй, все складывалось неплохо — ему сорок, и он преподаватель зельеварения, декан факультета Слизерин в Хогвартсе.

Самое главное завтра — пережить реакцию родителей.

С этой мыслью и улыбкой на устах Драко уснул.

* * *

Скрипнула дверь, в появившуюся щель просунулась лохматая голова.

— Ты идешь?

Малфой вздрогнул и чуть не выронил из рук пузырек с янтарной жидкостью.

— Поттер, когда ты уже научишься стучаться? — рявкнул он, осторожно выливая содержимое пузырька в котел.

Зелье в котле, которое до этого было цвета сгнивших яблок, вдруг вспыхнуло и стало чисто-белым.

— Все? — подождав, спросил Гарри.

— Да. Что ты хотел?

— Пошли — погоняем на метлах. Договаривались же.

Драко, стягивая с себя мантию, хмыкнул.

— Иду уже…

— Я на поле. Разомнусь. А то знаю тебя… минут десять будешь переодеваться.

— Давай. Готовься к поражению.

— Ну-ну.

Дверь закрылась, а Драко улыбнулся.

Все-таки здорово, что в прошлом году он решил поменять свою жизнь.