Взаимовыгодное сотрудничество (джен)

Пять лет — много ли это? В другой ситуации Люциус ответил бы утвердительно, но выслушав свой приговор, счёл пятилетний срок мелочью: по сравнению с другими Пожирателями смерти он легко отделался.

Без дементоров в Азкабане было почти нормально. Конечно, тюрьма есть тюрьма, но он справедливо ожидал много худшего и потому стойко сносил все испытания и с надеждой смотрел в будущее. Несмотря на заключение, конфискацию и обещание серьёзных ограничений в правах после освобождения, Люциус был уверен, что всё у него будет хорошо. Драко отделался ограничителем на палочке, Нарциссу и вовсе ни в чём не обвинили, а что им пришлось покинуть мэнор… Люциус верил, что его семья сможет справиться.

Столкновение с реальностью оказалось болезненным. На выходе из Азкабана Люциуса никто не встречал, более того, оказалось, что Нарцисса подала на развод сразу же, как за ним захлопнулась дверь камеры, и, получив через месяц подписанные бумаги, бывшая жена вместе с сыном убыли в неизвестном направлении, и с тех пор о них никто ничего не знал.

Постаревший, похудевший, поседевший Люциус остался один. Без дома и средств к существованию некогда блистательный Малфой вышел на свободу в тряпье, больным и с полным непониманием, как теперь жить и что делать в первую очередь.

Как бы ни старались победители отобрать всё у проигравших, кроме мэнора и счетов на текущие расходы им почти ничего не досталось. В этом отношении Люциуса намного сильнее подкосил уход Нарциссы, обчистившей его тайные счета. Впрочем, даже ей не было известно обо всём, чем владели Малфои вообще, и Люциус в частности. Но из Гринготтса он вышел с тяжёлым сердцем. И замер посреди Косой аллеи, то ли наслаждаясь воздухом свободы, то ли смиряясь с новыми условиями жизни, то ли определяясь с планом первоочередных действий.

Первым делом Люциус направился к Малкин. Пусть он презрительно морщился на её товары, сейчас было не до изысков: при освобождении ему вернули ту одежду, в которой был произведён арест — грязную, местами рванную мантию, заляпанную кровью по подолу, и такой же грязный, потный костюм с несколькими дырами в местах, где он был ранен. За пять лет в мешке, где хранились вещи, они провоняли войной и плесенью, но деваться было некуда, Люциусу пришлось надеть эти тряпки и провести в них уже три часа. Но длить свои мучения он не собирался и решительно двинулся к магазину готовой одежды…

Куда его не пустили.

— Ноги Пожирателя в моём ателье не будет! — преградила ему путь хозяйка, дрожащей рукой направляя на Люциуса палочку.

Круцио так и просилось на язык, но он знал, что не может наказать наглую тварь. Унижаться же было немыслимо. Люциус молча стоял перед дверью и сверлил полным ненависти взглядом Малкин, не зная, как поступить.

— Мадам, подойдите, пожалуйста, — позвал женский голос из-за спины Малкин, и та, сплюнув Люциусу под ноги, захлопнула дверь перед его носом.

Длинно выдохнув сквозь сжатые зубы, Люциус заставил себя успокоиться. Он собрался идти в «Котёл», чтобы снять номер и привести себя в порядок, но теперь встал вопрос, пустят ли его туда…

— Мистер Малфой? — тихонько прозвучало слева.

Люциус повернулся и едва смог не отшатнуться и подавить гримасу отвращения: одетая в красивую мантию молодая блондинка была изуродована бугристыми шрамами, пересекающими её лицо.

— Если позволите, я могла бы помочь вам с решением некоторых бытовых сложностей, с которыми вы столкнулись, — спокойно произнесла она, подождала пару секунд и невозмутимым жестом опустила на лицо густую вуаль.

Люциус не спешил соглашаться на заманчивое предложение.

— Что я буду вам за это должен? — осторожно спросил он.

— О, уверена, в цене мы сойдёмся без особых проблем. Как насчёт того, чтобы обсудить это в спокойном месте?

Он не был идиотом и понимал, что такая удача не может быть случайной. Либо девушка подстерегала его специально, что было маловероятно, либо решила воспользоваться встречей. Но в любом случае — к своей, а не его выгоде. Шрамы выглядели старыми, а сама девушка по возрасту вполне походила на жертву войны, и хотя Люциус отсидел свой срок и теперь был чист перед законом, понимал, что для обиженного судьбой это будет слабым аргументом. Он успел нажить достаточно врагов, чтобы всерьёз опасаться возможной мести.

Девушка хмыкнула, и Люциус напрягся. После Азкабана у него не хватило бы сил и ловкости, чтобы отбить нападение, но сдаваться он точно не собирался, пусть наложенные Министерством ограничители и сузили спектр разрешённых чар до пары десятков школьных заклинаний, этого хватит, чтобы дорого продать свою жизнь…

— Успокойтесь, мистер Малфой, — доброжелательно сказала она, и Люциусу почудилась улыбка в голосе. — Я вам не враг. Меня зовут Лаванда Браун, виденные вами шрамы мне оставил Фенрир Грейбек, однако вас я ни в чём не виню. А что до моего предложения… Скажем так, что-то мне подсказывает, вы не уползёте в какую-нибудь нору, переживая поражение и унижение, а захотите отомстить. И вот в этом я с удовольствием вам помогу.

На игру это всё не походило, а вот провокацией быть могло.

— Благодарю, но…

— Куда вы направлялись? Вы понимаете, что в таком виде вас не пустят на порог не только истеричные старухи, но и дельцы Лютного побрезгают?

Люциус, как раз подумавший о том, чтобы направить стопы на соседнюю улицу, снова застыл.

— Пока я предлагаю простой разговор в комфортных условиях, мистер Малфой, — продолжила уговоры Браун. — Если мы придём к общему знаменателю — прекрасно, в магическом мире немало способов обезопасить себя от предательства. Если же нет — вы вольны уйти в любом момент. Так что?

Почти минуту Люциус колебался, но в конце концов не смог отказаться от столь заманчивого и, что было не менее важно, единственного предложения. Будь у него иной выход, он бы ни за что не сунулся в Косой переулок в день освобождения — демонстрировать свою слабость тем, кто не преминет как минимум позлорадствовать, было ужасной идеей. Что бы ни задумала мисс Браун, Люциус готов был рискнуть и обыграть её.

— Что ж, я готов выслушать ваши доводы, — пытаясь воспроизвести привычный по прошлой жизни надменный вид, царственно кивнул он.

Браун ничего не сказала — просто протянула руку.

Перемещение прошло гладко, и Люциус с интересом осмотрелся. Небольшое помещение было тёмным, слабые светильники располагались в нишах и едва разгоняли тени. Он понял, что это могло быть следствием уродства хозяйки, и потому промолчал.

— У вас есть план, мистер Малфой? — сразу же приступила к делу Браун.

— А у вас есть гарантии, что это не провокация, которая вернёт меня под негостеприимный кров Азкабана? — парировал он.

— Обет вас устроит? — легко предложила она, и потому Люциус покачал головой:

— Мне не хотелось бы опутывать себя обязательствами вот так сразу, — признался он.

— Тогда, если позволите, дайте поступим следующим образом. Вы приведёте себя в порядок, а затем мы пообедаем, и я расскажу вам, что мне хотелось бы получить от нашего сотрудничества. Если вас это заинтересует — обменяемся обетами.

И снова предложение буквально манило. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы отогнать вставший перед внутренним взором соблазнительный образ ванны с пеной.

— Рассказывайте. А затем, если ваше предложение меня заинтересует, можно будет привести себя в порядок, пока я буду его обдумывать.

— Разумно. Чай?

— Благодарю.

Они разместились друг напротив друга за столом, и Браун приступила к рассказу.

Сначала Люциус не слишком старался вникнуть: повествование о школьных годах его не заинтересовало, однако мисс Браун не стала затягивать и быстро перешла на битву за Хогвартс. И вот тогда ему стало не по себе. Красавица с кукольным личиком, возлагавшая все надежды именно на внешнюю привлекательностью, Лаванда оказалась буквально вышвырнута на обочину жизни. На неё не только не смотрели и избегали, её боялись.

— Я оборотень, мистер Малфой, — спокойно сообщила Браун, и Люциус видел, насколько непросто далось ей это спокойствие. — Об этом никто не знает, мне удалось скрыть, что в тот день Фенрир не только изуродовал моё лицо, но и превратил меня в чудовище. Впрочем, — горько усмехнулась она, — шрамов оказалось более чем достаточно, чтобы от меня отвернулись все. Мне занизили оценки на ЖАБА — экзаменаторы не могли смотреть на меня. Меня не приняли на работу в Мунго — пациенты при виде меня впадали в истерику. Меня не взяли даже помощницей продавца в один из магазинов Косого переулка. Меня просто выбросили, как сломанную вещь. За пять лет я ни разу не подвергла опасности ни одного человека, но теперь я хочу это исправить. Я хочу отомстить.

— Кому? — задал главный вопрос Люциус, невольно проникаясь сочувствием.

— О, не вам, — махнула она рукой. — Была война, я всё понимаю. К тому же Фенрира уничтожили почти сразу после того, как он напал на меня. Нет, отомстить я хочу не вам. А всем этим благородным рыцарям без страха и упрёка, которые на словах безупречны, а на деле отвернулись от меня просто потому, что я стала выглядеть как оживший кошмар.

— Скажите, мисс Браун… — начал Люциус, намереваясь спросить о шрамах, но запнулся: вопрос был глупым, если бы рубцы можно было свести, она бы наверняка это сделала, а значит, либо это было невозможно, либо стоило столько, что тоже становилось невозможным. И потому он спросил иное: — Почему вы рассказываете это именно мне?

— Честно? — лукаво спросила она. — Больше некому. Всё время, что я лечилась и привыкала к новой реальности, я надеялась, что удастся вернуть свою жизни, а когда стало очевидно, что это невозможно — стала грезить местью. Видите ли, мистер Малфой, я не дурочка, что бы там ни говорили про меня другие. И я понимаю, что не смогу придумать план, который будет включать в себя не только изощрённую месть, но и возможность насладиться её плодами. Я мало кого знаю в магическом мире — после школы я оказалась изолирована этим, — Браун указала на свою вуаль, — а те, с кем я общалась в Хогвартсе… сами понимаете. Я пыталась поговорить с некоторыми из ваших «приятелей», но никто не стал меня слушать — видимо, тоже опасались, что я захочу их подставить. А когда я сегодня увидела вас, да ещё в таком виде, я поняла, что вы — мой последний шанс.

— Так чего вы хотите? Чтобы я составил для вас план мести?

— В том числе, — кивнула она и сделала паузу. — Мистер Малфой, я готова на всё, чтобы отомстить. В моей жизни не осталось ничего такого, ради чего вообще стоило бы жить. Думаю, не ошибусь, предположив, что мести хотите и вы. Помогите мне, а я помогу вам.

— Чем же вы можете помочь мне? — хмыкнул Люциус. — Сегодня вы застали меня, пожалуй, в один из самых ужасных моментов моей жизни, но уже завтра моя ситуация изменится к лучшему. Конечно, мне придётся приложить немалые усилия, чтобы вернуть себе собственную жизнь, но у меня есть будущее…

Хотя густая вуаль не позволяла рассмотреть выражение лица Браун, по тому, как с каждым его словом опускалась её голова, без труда можно было сделать вывод о её состоянии. И неожиданно Люциусу стало жалко эту ни в чём не повинную девушку, оказавшуюся в столь неприглядных обстоятельствах. Он попытался представить, каково ей пришлось, и содрогнулся.

— Но я не хочу вам отказывать, — сказал он словно против собственной воли. — Помогите мне встать на ноги, и я помогу вам.

Браун помолчала и протянула ему руку через стол.

— Вы можете всецело рассчитывать на меня, — кивнула она.

— Снимите это, — попросил Люциус. — Я хочу видеть лицо того, с кем заключаю соглашение. Снимите, — более настойчиво повторил он, когда Браун не шевельнулась. — Раз уж нам предстоит сотрудничать, мне стоит привыкнуть к вашей внешности. В конце концов, это просто шрамы.

Нехотя, неуверенно, медленно рука Лаванды поднялась к лицу. Люциус сделал глубокий вдох и приготовился к ужасающему зрелищу. Хотя он уже видел её шрамы, второй раз они произвели не меньшее впечатление. Три келоидных рубца пересекали прекрасное лицо, превращая его в уродливую маску. Ему потребовалась вся выдержка, чтобы не вздрогнуть и не отвернуться.

— Вы выглядите ужасно, — нарочито спокойно сказал Люциус, — но шрамы не превратили вас в монстра. Вы всё ещё молодая девушка, у которой вся жизни впереди…

— Мистер Малфой, прошу вас, не надо всей этой чуши, — зло поморщилась она. — Посмотрите на меня. Посмотрите и скажите: кто захочет со мной иметь дело? На меня второй раз и смотреть никто не захочет…

— Мисс Браун, избавьте меня от жалости к себе. Вы молоды и здоровы, более того, лишь пару дней в месяц требуете особенного обращения, а в остальное время легко дадите фору многим другим дамам. В конце концов, ликантропия не передаётся по наследству, а значит, вы вполне способны выносить и родить здорового наследника. Стоит вам выйти из добровольного заключения, и у вас отбою не будет от заинтересованных магов…

— Вы хотели бы, чтобы я стала матерью вашего наследника?

Первым порывом было помотать головой, но Люциус не пошевелился. За несколько часов на него свалилось столько, что оценить своё реальное положение оказалось неимоверно сложно, почти невозможно. В первую очередь он думал о материальной стороне: отсутствие дома, ограниченность в средствах, бурчащий желудок и тряпьё на грязном теле. Но слова Браун заставили задуматься и о другом. Нарцисса подала на развод и уехала вместе с Драко. Сын, наследник отрёкся от него. И даже если Драко по-прежнему носит фамилию Малфой, Малфоем он быть перестал. И это означало, что перешагнув порог пятидесятилетия, лишившись почти всего и смотря в будущее без намёка на прежнюю уверенность, Люциусу необходимо было позаботиться о том, чтобы не просто встать на ноги, но и завести семью, родить сына… А ведь он больше не был тем блистательным богатым юношей, за брак с которым любая душу бы продала. Проиграв войну и отсидев свой срок в Азкабане, Люциус превратился в нищего, в парию.

— Хотел бы, — не стал он затягивать. Браун вытаращилась на него с хриплым вскриком, и он неожиданно почувствовал уверенность. — Как я и сказал, шрамы — это всего лишь шрамы. Мне нужен сын, мисс Браун. Месть… Да, лицемерно было бы отрицать желание втоптать в грязь некоторых выскочек, однако для меня месть стоит не на первом месте. Мне необходимо привести себя в порядок, наладить свой быт и сделать всё необходимое для того, чтобы у меня появился сын. А вот потом, обеспечив его всем необходимым… Возможно, я задумаюсь о мести.

— Вы…

Неуместное веселье наполнило Люциуса решительностью, поэтому он не позволил Браун высказаться, сразу же перебив:

— Вы хотели помочь мне, мисс, но как насчёт того, чтобы я помог вам? Министерство и моя бывшая жена знатно постарались, чтобы превратить мою жизнь в нищенское существование, однако им не удалось достичь желаемого. Я не так богат, как раньше, с этим глупо спорить, и всё же мне вполне по средствам многое из того, на что вы будете работать всю жизнь. Не мне вам рассказывать о том, на что способны зелья. Я не специалист, зато я могу оплатить работу такого специалиста. Что скажете?

Лаванда быстро кивнула, затем прикусила губу и уставилась на Люциуса почти со страхом.

— Вы… я… Вы действительно предлагаете мне то, что сказали?

— Почему нет? — усмехнулся Малфой. — Вместо бессмысленной мести и продолжения существования я предлагаю жизнь.

— Мы заключим контракт? — наконец взяла она себя в руки и подалась вперёд; глаза засверкали, и даже шрамы как будто стали меньше заметны.

— Мы заключим брак, — качнул головой Люциус и, словно извиняясь, пояснил: — Мой сын должен быть рождён в законном браке.

— А если родится не сын, а дочь? — уточнила Лаванда.

— Я буду счастлив, — с абсолютной серьёзностью ответит он и улыбнулся, — но дочь — это для души, а сын — должен быть обязательно.

Лаванда, казалось, расслабилась, и теперь смотрела на Малфоя с совершенно другим выражением лица.

— Скажите… — она поморщилась и начала иначе: — Брак по расчёту — я не имею ничего против. Но, если честно, не уверена, что расчёт будет верным. Если… Если что-то пойдёт не так, вы…

— Да, мисс Браун, вы вольны подать на развод, когда выполните свою часть сделки.

— А это обязательно? — быстро выпалила она и залилась румянцем.

Пусть Лаванда Браун и была обижена судьбой и некоторыми волшебниками, пусть и мечтала долгие пять лет о мести, в глубине души она оставалась романтичной девушкой, которая продолжала верить в сказку. И пусть Малфой давно не был завидным женихом, для неё он мог стать тем самым принцем, что спасёт её от одиночества, а возможно даже сможет стать не просто контрагентом, а…

Малфой весело усмехнулся.

— А вот это мы сможем решить позже. Кто знает, вдруг вам понравится быть миссис Малфой, а мне — быть вашим мужем?

— Что ж, — быстро справившись со смущением, Лаванда решительно поднялась, — в таком случае, полагаю, мы можем начать сотрудничество? Думаю, вам пора привести себя в порядок, а я тем временем навещу мадам Малкин и обеспечу вас нормальной одеждой на первое время.

— Буду весьма признателен, — галантно поклонился вставший Малфой и протянул руку. — Знакомство можно считать состоявшимся, пора обменяться клятвами?

Лаванда вложила пальчики в его широкую ладонь и смело кивнула:

— Пора!

Пусть впереди их ждали сложности и препятствия, им было не привыкать. Они оба искренне верили, что всё получится наилучшим образом, и готовы были расстараться для этого. А месть… Что ж, месть — это блюдо, которое подают холодным, — месть может ещё подождать.