Надлом (джен)

В библиотеке при начальной школе Литтл Уингинга было прохладно и достаточно комфортно — время уже постепенно приближалось к закрытию, и Поттерам скоро предстояло отправиться в дом ебанутой семейки. Дети устроились на своем любимом месте, неофициально закрепленном за ними среди других частых посетителей — в самом конце помещения у окна. В читальном зале они были не одни: через несколько столов сидел Оскар Бакер — мальчик с потока Хезер. Тихий серый мышонок — еще один аутсайдер в классе. Также за стойкой находилась мисс Дестине Хардман, занимающаяся сортировкой и маркировкой недавно поступившей литературы — несколько часов назад служащий привез книги и складировал их на кафедре выдачи.

Хоть Хезер и было интересно, какими именно новинками пополнился любимый оазис спокойствия, но узнать это можно было в лучшем случае только завтра, когда работа по внесению в реестр и упорядочиванию будет окончена. Подойти сейчас к библиотекарю и спросить было не самой разумной идеей — Каменная рожа относилась к типу людей, не любящих болтать, да и в целом общаться — истинный социофоб. Она предпочитала разговоры только по делу и преимущественно в краткой форме — буквально в двух словах. Впрочем, это не отменяло того, что к ней можно было обратиться с вопросом по рекомендации книг и пособий и получить емкий и точный ответ в рамках должностных обязанностей. В своей сфере мисс Хардман была сведуща и не два, и не три раза спасала Гарри, когда тот пасовал перед информацией из учебника и обращался за помощью для получения более упрощенной или развернутой литературы.

Каждый из Поттеров уже закончил с домашними заданиями и переключился на чтение других книг: младшая на «Загадочное происшествие в Стайлзе», а старший на «Что есть что? Семь чудес света». Одна из энциклопедий этой серии была и у братца Свина — заброшенная и забытая им на полке во второй спальне. Книга давно уже привлекла внимание Хезер, но доступа к ней не было, хотя руки так и чесались украсть и втайне прочитать. Всего в рамках серии «Что есть что?» было выпущено уже шестнадцать энциклопедий — их обложки красовались на форзаце — и, кажется, издатель на этом не планировал останавливаться. В библиотеке, к несчастью, присутствовали далеко не все, иначе она уже давно бы их все изучила.

Отложив роман, Хезер посмотрела на раскрытую книгу, лежащую перед братом — он был помешан на учебе, особенно сейчас, когда на горизонте маячили «Стэндерд Ассессмент Таскс», и редко позволял себе отвлечься и погрузиться в развлекательную литературу. Эту энциклопедию, к удивлению сестры, он брал уже не первый раз и, кажется, уже изучил ее наизусть — подолгу смотря на каждую страницу — что, определенно, было слишком затянуто для простого и безобидного интереса. К тому же в процессе Гарри хмурился, едва уловимо, но так, как будто видимая им информация вызывала неприятные ощущения.

Вероятно, почувствовав внимание сестры, он чуть повернулся и, поймав ее взгляд, тихо спросил:

— Что?..

В ответ Хезер мягко улыбнулась и чуть прищурилась. Ей абсолютно не нравилось состояние брата — казалось, с каждой минутой, проведенной за этой книгой, происходило что-то разрушающее его внутри. Что-то такое, чему следовало помочь высвободиться, пока это не пересекло точку невозврата.

— Расскажи мне.

Отведя взгляд в сторону, Гарри вернул его на страницы. Там была красочная иллюстрация сожжения Геростратом храма Артемиды Эфесской. Господь милосердный! — как губительны были человеческие пороки и на что только люди не шли ради славы!

— Я не… — едва слышно начал брат, а потом замолчал, еще сильнее нахмурившись.

Привлеченный их перешептываниями Оскар немного развернулся, но поймав взгляд Хезер, тут же возвратился к своим делам. Казалось бы, тот факт, что Бакер и Поттеры проводили много времени в библиотеке и были в положении аутсайдеров, мог послужить началом интересной связи, но… на самом деле это еще сильнее развело детей в разные стороны. Хезер и Гарри находились под пристальным наблюдением братца Свина и его банды. Любой приближающийся, оказывающий незначительную поддержку или проявляющий симпатию к детям человек автоматически попадал под взор «Ко» и переходил в категорию «живая груша». Жизнь этого неудачника делала резкий поворот, и над несчастным начинала происходить травля — не только со стороны банды кузена, к ней присоединялись и другие дети. Это обстоятельство создало вакуум между Поттерами и остальными учениками школы: хочешь мира — держись от «отбросов» подальше и, быть может, останешься незамеченным, а издевательства пройдут мимо.

— Иногда я думаю…

Хезер непроизвольно подалась ближе к брату. Он не любил делиться мыслями и предпочитал многое держать в себе — о том, что творилось у него внутри, можно было только догадываться. Благодаря их связи она отчасти могла понять настроение и возможный путь его размышлений, но в основе это были только предположения. Гарри был упертым и предпочитал вариться в своих переживаниях в одиночестве. Осторожно прикоснувшись к его руке, сжатой в кулак, она очень тихо сказала:

— Не молчи.

Дернув уголком рта, брат закрыл глаза, а потом медленно, как будто взвешивая каждое слово, произнес:

— Когда-нибудь я бы хотел отправиться в путешествие.

Желая приободрить, Хезер чуть сильнее сжала пальцы. Это было откровение, которое она до дрожи боялась спугнуть. Гарри не любил говорить о возможном будущем — он мог раскрыть часть текущих планов, уже тщательно обдуманных и готовых к воплощению, но никогда целую картину и итог. И сейчас… это было похоже на открытие чего-то настолько сокровенного и тайного, что даже пугало — так глубоко брат еще не позволял заглянуть.

— В мире столько всего интересно, — глухо и едва слышно продолжил Гарри, — столько необычного. Увидеть это своими глазами...

Сглотнув застрявший в горле комок, Хезер подалась еще ближе, меняя положение рук и приобнимая. Она одновременно чувствовала себя смущенной, и в тоже время напуганной. Увидеть стремления брата — самые глубокие, самые тайные и оттого скрытые — было страшно.

— Дышать воздухом других континентов, пощупать руками и узнать, услышать истории в живую, прямо на месте — и каждый день двигаться все дальше, пока не будут изучены все уголки этого мира.

Замолчав, Гарри тяжело вздохнул, а потом, чуть наклонившись, потерся о голову сестры, так и не открыв глаза.

В это мгновение Хезер вдруг осознала, что на самом деле стояло за его словами: не столько стремление открыть новый мир — другой, красивый, яркий, полный эмоций и чудес. Сколько… желание сбежать из этого. Уйти от повторяющегося бессилия, когда нужно раз за разом усмирять себя — постоянно; от чужого равнодушия и неверия, когда, сколько бы сил не было приложено, никому ничего не докажешь — ни в школе, ни за ее пределами; от необходимости каждый божий день заявлять, что он имел право и мог сметь; от неизбежности быть кем-то другим — не собой и от… ответственности — не только за себя, но еще и за сестру.

Хезер легко прикоснулась губами к щеке брата и мягко произнесла:

— Сделаем это вместе.

Открыв глаза, Гарри отстранился от сестры, скидывая ее руки — его плечи чуть ссутулились, а губы снова искривились в усмешке. Была ли причина в том, что она сказала не те слова, или, быть может, в чем-то другом — угнетающем, но произнесенная ей фраза только ухудшила ситуацию.

Брат повернулся к ней лицом, смотря тяжело и с какими-то неясными эмоциями, но однозначно негативными. Он поднял руку и ладонью закрыл глаза сестры. Последняя не сопротивлялась, замерев на месте и боясь неосторожным движением спровоцировать непредсказуемую реакцию. Ее сердцебиение участилось, а голова, наоборот, стала слишком легкой — как будто давление резко упало.

— Иногда мне кажется, что все предопределено.

Хотел ли брат скрыть себя в этот момент, чтобы сестра не могла узнать больше, или, наоборот, не желал видеть ее взгляд — являлось загадкой.

— Ари…

— Любое сопротивление ведет исключительно к худшему результату. И лучше сдаться.

Убрав руку, Гарри, наконец, предоставил возможность взглянуть на то, что скрывал: выражение на его лице было спокойным и холодным, а взгляд без эмоций. Таким он становился редко, когда смотрел на взрослых, переступивших установленные им границы, снимая свою маску, или других детей, желая показать свою силу. Таким он был для всех чужих, кому не было места в его жизни — и никогда не будет. Прощение было не по части Поттеров.

Сердцебиение стало еще более быстрым, Хезер буквально почувствовала, как задыхается — от ужаса, от внутреннего страха. Что бы ни происходило сейчас внутри брата — это было жутко — его страдание, убивающее уже тем, что владело самым близким человеком, которое никак нельзя изменить или исправить.

— Я верю в тебя.

Тяжело вздохнув, Гарри снова прикрыл ладонью глаза сестры.

— Знаю, Хеззи.

Она вцепилась в его руку, но не закончила движение — не сдвинула вниз. Хезер с одной стороны отчаянно не желала смотреть на эту сторону брата, но с другой, хотела показать: что бы он ни скрывал — это не имело значения. Для нее Гарри всегда останется Гарри, даже если наступит момент, когда он будет считать иначе, даже если он станет слабым. Потому что…

— Я верю в себя.

Резко дернув его за руку, Хезер опустила ее вниз — чужой холодный взгляд буквально промораживал до самых костей — заставлял дрожать и сомневаться в главном — нужна ли она в его жизни? Есть ли в ее присутствии ценность? Быть может, брат на самом деле тяготился ее существованием, может, он жалел, что она есть?..

Отведя взгляд первым, Гарри вернул его на страницы книги, смотря на нарисованный пожар и чужое ликование, но явно не видя.

— Это ничего не меняет.

Хезер бесшумно выдохнула — сущность брата снова скрылась где-то в глубине. Но конец одной битвы не означал, что не будет второй — то, что скопилось внутри, однозначно требовалось высвободить наружу.

Спина Оскара Бакера выглядела напряженной, кажется, он смог подслушать часть разговора. Это одновременно и злило, и расстраивало Хезер — о случившемся моменте никто не имел права знать. А вдруг Бакер в основе подлец и расскажет что-нибудь младшему Дурслю? Уж последний с удовольствием потопчется на слабости брата — знать больное место и не ударить по нему? Это не про братца Свина.

— Мы со всем справимся.

Оторвав взгляд от книги, Гарри посмотрел на сестру теплым и чуть рассеянным взглядом — как раньше. Как будто не было произнесенных им слов, как будто внутри него не существовало надлома — и сестре не о чем беспокоиться. Упертый дурак!

— Что бы ни случилось, что бы ты ни сделал и ни сказал…

Он снова искривил кончики губ, усмехаясь. Хезер молча порадовалось тому, что брат не прикрылся маской и стал честным — значит, она на верном пути! Она подалась вперед, максимально приближаясь к чужому лицу, что становились видны все прожилки в радужке и отражение в зрачке.

— …даже если весь этот мир будет адом, даже если он будет против нас. Я буду рядом.

Резко выдохнув, брат отвернулся — его лицо исказилось в болезненном выражении.

— Знаю, Хеззи.

Мягко схватив за подбородок, Хезер повернула его голову в свою сторону, заставляя смотреть в глаза. В этот момент она всей душой уповала на то, чтобы сила, заставляющая брата двигаться вперед, снова вернулась, чтобы в его взгляде опять загорелась решимость, чтобы яд, которым он себя травил, перестал действовать.

— Вместе — мы пробьемся, согнем их всех, сломаем, уничтожим.

Дернув головой, Гарри пытался снова отвернуться, но она держала крепко и не позволила ему вырваться. Сейчас и здесь Хезер не имела право на слабость — она должна быть максимально убедительной и показать то, что…

— Ты не один — я за тобой.

В ответ брат закрыл глаза и расслабил лицо.

Хезер сжала зубы — ну что за глупец! Расслабив пальцы, она отстранилась — нельзя помочь тому, кто не желал принимать помощь.

— Вместе, — глухо произнес он, выпрямляясь.

Поднявшись на ноги и захлопнув энциклопедию, Гарри взял книгу в руки, несколько секунд разглядывал обложку с нечитаемым выражением на лице. После чего тихо произнес, посмотрев на сестру и усмехнувшись:

— Талис эст фатум.

И, развернувшись, ушел по направлению к кафедре выдачи, где Каменная рожа уже разобралась с частью стопок из книг — от изначально количества осталось где-то одна треть.

Какой бы ад ни творился в душе брата — он снова решил вынести это в одиночестве. Пожалуй, не стоило ожидать, что он позволил бы разделить свою ношу — такова его натура! И это, на самом деле, ранило достаточно сильно.

Хезер надеялась, что хотя бы в самой малости смогла облегчить бремя Гарри и дать ему каплю веры в себя и в нее — в них. И в то, что раскрытое им когда-нибудь обретет воплощение, главное — не останавливаться. И мир — полный красок, эмоций, свободы выбора и загадок — этот чудесный мир их дождется.