Немного о создании трендов (джен)

Фред Уизли не любил розыгрыши. Фред Уизли не любил приколы, шутки, магические хлопушки, блевательные баточники и прочую ерунду, которая в огромных количествах продавалась в магазине его отца и которой тот так гордился. Иногда осенью или зимой, когда покупателей было не так много, папа брал их с Роксаной в магазин, чтобы показывать свои новые изобретения. И если Роксана всегда ждала этих дней с нетерпением, то Фреду они, наоборот, казались наказанием. Он-то и родителей впервые обманул, чтобы не идти в ненавистный магазин. Фред был не таким — с самого детства он предпочитал книги веселым и шумным играм, а одиночество — компании бесконечных кузенов и кузин. И никакие попытки дяди Рона или бабушки Молли втянуть его в совместные развлечения не находили отклика — через некоторое время Фред все равно тихонько уходил и скрывался в тишине собственной или любой другой пустой комнаты, куда едва долетало эхо звонкого смеха Роксаны или более тонкого Лили.

Фред Уизли знал, что является полнейшим разочарованием для своего отца, но ничего с этим поделать не мог. Еще до Хогвартса он понял, что не сможет оправдать ожиданий своей семьи. Он не умел летать на метле как Джеймс, не придумывал розыгрыши как Роксана, не шутил так смешно как Хьюго и не улыбался так мило как Доминик. Фред был слишком тихим, слишком спокойным, слишком серьезным, и чем больше он видел эту разницу, тем более мрачным становился.

Ничего удивительного, что отъезда в Хогвартс Фред ждал с нетерпением и не только потому, что надеялся многому там научиться, а еще и потому, что мечтал оказаться вдали от разочарованного взгляда отца, который, как ему казалось, преследовал его каждый день. И это отчасти сбылось, если не считать напутствия на платформе девять и три четверти, в котором ему велели навести шороху в Хогвартсе. Стоит ли говорить, что он пропустил его мимо ушей?

Но время шло, а напутствия отца оставались прежними. Через несколько лет Фред уже и сам был бы не против вытворить что-то эдакое, но — вот беда — его фантазия категорически отказывалась генерировать такие идеи.

Поэтому, когда в начале его четвертого курса объявили о том, что принято решение о смене цвета формы, он понял — это его единственный шанс.

— Чего ты так улыбаешься? — спросила его сидящая напротив Роза.

— Есть у меня одна идея…

И это было действительно так.

Книгами по политтехнологиям его снабдил дядя Перси; Фред даже немного забил на учебу и получил пару “Выше ожидаемого” — так интересно оказалась разбираться к хитрой маггловской науке. И хотя вначале ему казалось, что он ничего не понимает, но после первых осторожных попыток применить описанные в книгах схемы, Фред внезапно осознал, что количество желающих проголосовать за оранжевую форму внезапно возросло.

Придумывать розыгрыши оказалось гораздо интереснее, чем он мог себе представить. День за днем он склонял на свою сторону учеников. Кому-то рассказывал, что это всего лишь шутка и они наверняка проиграют, кого-то пугал тем, что если они не проголосуют за оранжевый, то вполне вероятно победит розовый, выпускников убеждал тем, что им все равно не придется это носить, а первачков тем, как будет весело учиться в форме такого крутого цвета.

Впервые в жизни Фред абсолютно полностью наслаждался своей школьной жизнью. А еще он представлял, как будет гордиться отец, и даже ожидание этого внезапно оказалось невероятно приятным.

Впервые за все годы учебы он предвкушал встречу с семьей и каникулы...

* * *

Дорога домой была странной — результаты голосования удивили всех, но никто почему-то не смеялся. Все вокруг шептались и неодобрительно смотрели на Фреда. Большая часть учеников и преподавателей выглядела шокированно, особенно директор Макгонагалл. Да и сам Фред был мягко говоря удивлен результатами.

Впервые Фред задумался о том, что, возможно, неправильно понимает, что другие подразумевают под “штуками”, особенно его отец. И от этого стало немного обидно.

На платформе он привычно пропустил мимо ушей недовольство отца, грустно попрощался со своими немногочисленными друзьями, которых в результате стало еще меньше, и уже собирался пойти вслед за семьем в сторону барьера, когда на плечо ему легла рука.

— Хорошая вышла шутка, — дядя Перси слегка наклонился и подмигнул ему.

— Никто не смеялся, — угрюмо пробормотал Фред.

— Зато ее запомнят надолго, — Перси улыбнулся, и Фред внезапно осознал, что впервые видит на его лице такую искреннюю улыбку. И внезапно она оказалась важнее гробового молчания в Хогвартсе, когда объявили, что за оранжевые мантии проголосовало девяносто процентов учеников. Оказалась важнее недовольства отца и не особо настойчивой поддержки матери. Впервые Фред ощутил поддержку взрослого человека, и это было странно. — А когда закончишь учебу — приходи работать в Министерство. Шутник из тебя не очень, зато создатель трендов вполне себе ничего.